ХХ век. Медицина 60-х

Однажды, мне тогда было девять лет, ползая по снежным сугробам, я простудился. Приходилось месяцами лежать в больнице, горстями пить таблетки и принимать невероятное количество уколов. Все было безрезультатно, болезнь не отступала.
И вот однажды в мою больничную палату, где я лежал в полном одиночестве, и тайно, под одеялом, читал запрещенное в то время Булгаковское «Собачье сердце», положили старика якута. Пока ему заносили кровать и стелили постель, лечащий врач, пожилая якутка, вызвала меня к себе в кабинет и таинственным голосом сказала:
- Этот человек “абаагы-ойуна”. Никто не знает, сколько ему лет. В нем собрана вся мудрость якутской земли. Если ты его будешь слушаться, поправишься. Если нет - умрешь. Не пропускай мимо своих ушей не одного слова и постарайся ему понравиться. Он не зря попросился в твою палату. Никому не рассказывай о том, что будет происходить, даже своей маме иначе меня выгонят с работы.
Когда я вернулся в палату, старик лежал на спине, закинув руки за голову, и глядел, не моргая узкими глазками в потолок. Я театрально приложил левую руку к груди, протянул правую к старику и торжественно произнес:
- Приветствую Вас о великий и бессмертный “абаагы-ойуна”, отныне мой дом – твой дом, твой олень – мой олень, - я ждал, что старик назовет меня придурком и отвернется к стене. Но этого не произошло. Он встал с кровати, поклонился и так же торжественно сказал:
- Однако и я приветствую Вас, избранный из тысяч “айыы-ойуна”, надеюсь, что не помешаю Вам в размышлениях о вечности и не спугну ход ваших бесценных мыслей своим присутствием и безудержной болтовней, - завораживающим гортанным баритоном проговорил старик. Он вновь согнулся в поклоне, как бы ожидая моего благословения, чем ввел меня в краску и великое смущение.
- Да ладно дед расслабься, я пошутил. Меня зовут Сергей, - сказал я и прыгнул на свою кровать, пряча смущение.
- Да ладно Сергей расслабься, я не шучу. Меня зовут Василий, - присаживаясь на свою кровать, сказал старик.
Василий? А как же “абаагы-ойуна”, я думал это твои имя и отчество.
- Нет. Имя и отчество у меня Василий Васильевич, но ты можешь звать меня просто Василий, а “абаагы-ойуна”, это вроде как звание, что означает “великий шаман”. Только вот сейчас время такое, об этом никому нельзя говорить.
- Если ты “великий шаман”, почему же тогда в больнице лежишь, а не изгоняешь “духа болезни” при помощи своего барабана и пляски?
- Если ты не глупый, то мог бы и сам догадаться. Во мне нет болезни. Каждую зиму, в самые лютые морозы я прихожу сюда. Меня здесь бесплатно кормят, чистую постель дают, книжки умные, тепло, свет бесплатный, чай горячий хоть целый день пей. С тобой вот познакомился. Сколько бы я бесполезно времени потратил у себя дома на дрова, воду, приготовление пищи? На охоту в такой мороз не пойдешь. А здесь, пожалуйста, все готово. Шаман должен быть хитрым, в хорошем смысле этого слова. Пляски мои называются камлания, а барабан – бубен. Тебя я назвал “айыы-ойуна”, что означает “белый шаман”.
- Какой я шаман? Во первых я русский, во вторых я еще ребенок, а в третьих больной, в отличие от некоторых хитрых шаманов.
- Э-э, однако, насчет того, что ты ребенок не стоит беспокоиться это очень скоро пройдет. Поэтому старайся, как можно меньше совершить ошибок и глупостей в этом возрасте. Болезнь твоя, временное испытание, которое устроил злой дух “ нижнего мира”, для того чтобы затормозить твое стремительное развитие. Почки это “ворота жизни”, через которые человек получает “жизненную энергию”. Вот он и бьет по самому важному органу. Но ты не волнуйся, мы его победим, и ты вернешься в наш “средний мир”.
Ты сказал, что Русский. Национальности придумали люди. У нас у всех одинаково красная кровь и круглая голова, но избранными среди всех живущих на земле людей предстоит быть единицам. Это не зависит от нас с тобой, отбор происходит “в верхнем мире” на небесах, - Василий замолчал, глядя в одну точку на потолке.
- Но как ты узнал, что именно мы избранные? Мы с тобой до сегодняшнего дня даже не встречались, - спросил я.
- Встречались, однако, - на распев сказал Василий, - когда ты мысленно на облаках катался. Это называется расширение сознания или измененное состояние сознания, а еще это называется “шаманское состояние сознания”, - Василий, покряхтывая, поднялся и, подойдя к моей кровати сел на табуретку.
- Ты это делал неосознанно, спонтанно, ради забавы. Такое доступно только избранным и то большинству из них дается с огромным трудом, расходуя на это годы тренировок. Вспомни, как по спору с мальчишками ты подходишь к любой, даже самой злой собаке сидящей на цепи. Ведь не за красивые глазки собака – зверь, которая бесстрашно идет на медведя, в какой-то момент безропотно подчиняется твоей воле. Вспомни, как учителю ботаники советовал пить отвары из трав и есть “ каменное масло - мумие”. Ты ей сказал: «Марья Ивановна, если не начнете лечить себя травами, то через пол года умрете». Тебя тогда из школы на три дня исключили, а через полгода Марья Ивановна умерла.
Когда ты выходишь в “ астрал”, так называются твои полеты в облаках, то из информационного поля земли можешь получать любые сведения о прошлом и будущем, о сотворении мира и вселенной, о грядущих катастрофах и тайнах забытых в веках. Помнишь, на уроке истории, ты сказал, что Советская власть не так уж крепка, как ее расхваливают и рухнет она через восемьдесят лет, когда к власти придет меченый царь. Ты как ребенок легко отделался, тебя на пять дней исключили из школы. Взрослых за такую правду, высказанную вслух, сажают на десять лет в тюрьму. Вот и подумай кто ты!
Василий достал из кармана хомус, приложил его к зубам и начал играть. Полилась гортанная, вибрирующая мелодия, плотно заполняющая всю больничную палату. Веки мои сомкнулись, а душа воспарила к облакам, на которых я так любил покататься до болезни. В этот раз я был не один, меня повсюду догонял и преследовал баритон Василия и гортанная вибрация хомуса:
«С сегодняшнего дня ты не будешь соблюдать назначенную диету и прекратишь пить таблетки, складывай их в пакетик и прячь, так чтобы никто не видел. Будешь есть со мной чохон, пить отвары трав, корений и скоро поправишься. На шамана невозможно выучиться или устроиться по блату, с этим состоянием души нужно родиться либо в процессе праведной жизни получить озарение и не расплескать его по пустякам. Поэтому мы должны помогать друг другу».
Проснулся я только утром, когда медсестра принесла очередную горсть таблеток. Без обычной тяжести внизу спины и с огромным желанием съесть целого оленя. Повернувшись к Василию, который сидел на своей кровати и из сумки вытаскивал съестные припасы, выставляя их на табуретку, используемую вместо стола.
- Ты действительно “абаагы-ойуна”, я уж думал, что из-за болезни больше не смогу летать во сне, а ты вернул мне это неописуемое состояние свободного полета, - сказал я потягиваясь.
- Однако моя заслуга в том не велика. Ты, “айыы-ойуна” это умеешь делать лучше меня. Я только духа отогнал, который мешал тебе воспарить и запомни, что летаешь ты не во сне, а в другом измерении, в другом состоянии сознания. Ни наука, ни медицина этого пока не признаёт, а всех людей с такими способностями отправляют сам знаешь куда - в психушку и пичкают таблетками и уколами.
- Но главный врач Мих-мих. Объяснил мне, что все дети летают, когда растут. Он, к примеру, даже с кровати падал, когда был ребенком и тоже летал, - с возмущением заметил я, так доверял Мих-миху полностью.
Михаил Михайлович, он же Мих-мих, так звали больные и мед персонал молодого специалиста, окончившего с красным дипломом медицинский институт и попавшего по распределению в нашу глухомань сразу на должность главврача. Со мной он был, на мой взгляд, откровенен. Снабжал меня самиздатовскими, нелегальными, а иногда просто запрещенными, книжонками, наподобие “Собачьего сердца”, книга была перепечатана на машинке и переходила из рук в руки, только доверенным лицам, что бы не узнали партийные работники.
Мих-мих утверждал, что помочь мне может только операция по удалению почки. Он назначал мне эту уйму таблеток, как я после понял, ухудшая тем самым, мое состояние и требовал от родителей согласия на операцию.
Но к моему счастью все уже знали, что у Мих-миха “руки не из того места растут” и потому никто не давал согласия даже на удаление занозы. Если он делал простой аппендицит, то обязательно с осложнениями. Если осматривал ухо, то оставлял человека глухим.
А еще у него была одна порочная прихоть, не зависимо оттого, что болит, будь то пятка или перелом мизинца на левой ноге, всех понравившихся ему женщин он заставлял раздеваться по пояс якобы в целях проф. осмотра, и не приступал к лечению, пока перед ним не оголяли грудь. Ревнивые флотские мужики неоднократно избивали Мих-миха до полусмерти, но он, залечив, зализывал свои раны, вновь продолжал свое постыдное дело, не в силах сдержать похоть.
К Василию Мих-мих относился с пренебрежением, терпел его в больнице лишь потому, что этого требовали старые, уважаемые врачи. Входя в нашу палату, всегда с ухмылкой спрашивал:
«Ну что Василий рассказал мальчику сказку о тунгусском метеорите»?
- Однако Мих-мих глупый, ты его слова мимо ушей пропускай, а головой кивай, будто соглашаешься. Нельзя с большим начальником спорить, себе дороже. Ты ведь не хочешь, чтоб он из тебя хороший ливер вырезал, зажарил на сковородке и съел, - вздыхая говорил мне Василий, - его скоро дух пьянства одолеет. По стопам своего отца пойдет, тот тоже в канаве пьяный умер. Однако хватит на пустых людей время тратить, - Василий вздохнул и со стоном опустил свои нестандартно короткие, похожие на крюки, руки на колени ладонями вверх и, прикрыв глаза, о чем-то протяжно завыл.
- Скажи мне Василий, что такое чохон, - спросил я, когда Василий закончил бормотать и открыл глаза
- Однако сейчас все узнаешь. Присаживайся к моему столу. Выпей все, что в стакане, бери ложку и ешь прямо из кастрюли. Даже если тебе это не понравится, все равно ешь. Для тебя это сейчас очень полезно. Вот это и есть чохон, национальное блюдо якутов.
Белая масса напоминала творог. На вкус это было что-то среднее между творогом, сыром и маслом. Трава в стакане оказалась невероятно горькая.
Через две недели я чувствовал себя совершенно здоровым и меня выписали из больницы. Хотя Василий сказал, что мне еще долго нужно очищать организм и дал мне на дорогу сушеные травы.
Войдя в кабинет Мих-миха, я молча вернул ему книги и брошюры. Мне стыдно было смотреть ему в глаза. Казалось, что я увижу в них чувство вины и угрызение совести за то, что он пытался обмануть меня и моих родителей. Но Мих-мих пренебрежительно чмокнул языком и сказал:
- Повезло тебе в этот раз, организм оказался крепче, чем я предполагал. Скажи мне спасибо за правильное лечение.
- Это вы называете правильным лечением, - я развернул пакет и огромное количество разноцветных таблеток рассыпалось по полу.
В кабинет на встречу мне шли незнакомые люди. Только на другой день я узнал, что это прилетела комиссия из районного здравотдела разбираться с Мих-михом по поводу многочисленных жалоб от населения.
Василий научил меня готовить чохон и играть на хомусе. Рассказывал где и в какое время собирать необходимые для моего лечения травы.

Рассказы Василия завораживали своей наивной простотой:
- Однако такие Мих-михи не раз пытались отнять мою земную жизнь. Несколько лет назад у меня признали рак губы. Сделали несколько операций, но все безрезультатно. Сказали - умру. Я не мог играть на хомусе. Мне строго настрого запретили камлания. Запретили, есть национальную пищу, особенно чохон. Назначили диету, от которой я стал глупым, жирным и ленивым. Мне в рот насильно впихивали каждый день горсть таблеток и ставили уколы. Постоянно караулили и даже на ночь привязывали к кровати, чтобы в тайгу не ушел. Пугали, что там я умру, а здесь они меня вылечат. Я уже смирился и решил уйти от этих мучений в “край вечной охоты”. Но вот однажды, когда до смерти оставалось два дня, ко мне ночью пришел Дух, вы его называете Богом, и сказал:

«Ты чего разлегся Василий? Как жирный, бессловесный и безмозглый тюлень, из которого на днях начнут вытапливать сало. Разве ты не свободный человек? Ты что зверь? Почему тебя на веревках держат? Вставай и иди в тайгу, у тебя еще много незавершенных дел. Помнишь, как белка ногу сломала? Иди и лечись! Развалился тут, будто заняться ему нечем, будто у него дел нет».

Открыв глаза, я вспомнил, как следил за белкой. Нога у неё была сломана. Рана загноилась и распухла, как моя губа. Белка не могла забраться на дерево и на первый взгляд была обречена на голодную смерть. Но как выяснилось, она не собиралась сдаваться. С трудом собрала мох ягель, лиственничную хвою, сосновую кору, принесла кусочек мухомора, отыскала под огромной елью белую глину, собрала несколько трав, все это измельчила в углублении на огромном черном камне. Затем взяла с пихты живицу и все тщательно перемешала. Разодрав больную лапку до крови и немного подождав пока выйдет черная кровь с гноем, тщательно залепила ранку приготовленной мазью и тут же на камне уснула. Через неделю она свободно, правда, еще прихрамывая, скакала с ветки на ветку.

Освободившись от веревок, которыми удерживали меня на больничной койке, я забрал свои вещи и ушел из больницы. Найдя в тайге тот самый камень, я в той же последовательности, как это делала белка, собрал и смешал все компоненты. Затем взял плоскогубцы, протер их йодом и вырвал болячку на губе, вместе со швами, оставшимися после операции. Из раны пошла черная кровь с гноем. Затем я замазал рану приготовленной мазью и, почувствовав, как боль покидает мое тело, тут же уснул. Сколько проспал, не знаю, но проснулся от сильного голода. Съел весь чохон принесенный с собой, нашел слабительные травы и, спустившись к ручью, заварил из них чай. Долго мне пришлось очищать свои телесные каналы, чтобы вернуться в нормальное, шаманское состояние. Слишком много они засыпали в меня таблеток и вкачали уколов. А губа, как и у белки через неделю зажила. Вот видишь, шрам остался». Василий вывернул нижнюю губу, на которой действительно был огромный шрам.

***

Я приходил к нему в больницу приносил пельмени и шоколад, которые раньше он никогда не пробовал, о чем очень сожалел. Мы подолгу сидели и молчали в палате, куда меня беспрепятственно пропускали.

Иногда Василий рассказывал свои истории, которые переносили меня в тот далекий мир. Если бы я не знал, что Василий не умеет читать и писать, то мог бы подумать что некоторые истории он взял из литературы, настолько лаконична и правильна была его речь, хоть и с акцентом.

Тунгусский метеорит
«Помню эту дату 30 июня 1908 года. Наше стойбище было на берегу реки Тунгуска. Рано утром над тайгой появилось огромное солнце. Вначале оно двигалось беззвучно. Показалось, что даже комары перестали пищать. Стало настолько светло, что можно было иголку найти в стогу сена.
От большого солнца, отделился маленький шар. Затем раздался треск, будто бы над головой лопнуло небо. Люди и олени повалились с ног. Обезумевшие рыбы выпрыгивали из реки на берег. Люди были в смятении, и страх заставлял бежать их по тайге. У некоторых шла кровь из носа и ушей. Казалось, по всей тайге начались пожары. Было похоже, что пришел конец света.
Тысячи оленей по всем стойбищам, безвозвратно разбежались по тайге. В стойбище, которое оказалось ближе к взрыву, погибли все люди, олени, собаки. То стойбище считалось самым богатым. Тогда я по настоящему понял, что нет спасения человеку, даже в трудах его праведных. Сколько бы не накопил он богатства в своей земной жизни, в один миг может лишиться всего».

Василий рассказывал как во время войны, попал в окружение.

- С большим трудом выдолбили мы в мерзлой земле окопы, на холме, который должны были удержать до прихода подкрепления, а на противоположном берегу небольшой речушки окопались немцы, которые вскоре взяли нас в кольцо. Холод стоит жуткий. Вот бы пробежаться для согрева, а из окопа голову поднять невозможно, со всех сторон пули летят – словно дождь идет.
Ночью такой мороз ударил, что все думаю, конец пришел. Выстрелю я два-три раза и горячую винтовку под шинель, поближе к сердцу, руки об ствол грею. Ближе к утру патроны закончились. Да и немцы уже не стреляли.
Свернулся я в калачик, как собака на морозе делает, представил, что мне тепло, что я в Африке и начал давить на “точки калеки” (так Василий называл точки акупунктуры), чтобы жизненная энергия не остановилась.
Всего на теле человека девятьсот пятьдесят точек. Их можно прижигать, иголками колоть или просто пальцем надавливать, эффект будет тот же. Это как выключатель, чтобы включить свет нужно надавить на кнопку и не важно чем ты надавишь рукой, ногой или носом, свет ведь все равно загорит. Так и здесь, главное знать расположение точек и в правильной последовательности их включать. Любую хворь можно из человека выгнать, в том числе и холод.

Утром, когда пришло подкрепление, никто уже не стрелял. Замерзли все, и наши, и немцы. Похоронная команда стаскивала наших солдат в овраг в братскую могилу. Дошла очередь до меня. Слышу, солдат кричит: «Товарищ командир, здесь живой»! Привезли меня в полевой госпиталь. Спиртом растерли. А на мне даже обморожений нет. Главврач долго ходил вокруг и удивлялся, пока я ему про “точки калеки” не рассказал. Оставил он меня служить в госпитале. Будешь, говорит наших снайперов обучать своему секретному искусству выживания. Так и прослужил до конца войны в госпитале. А за то, что живой остался и высоту немцам не сдал, мне медаль вручили.

***

Когда отпустили морозы, и день стал длиннее, Василий исчез. Врач якутка, которая познакомила нас, сказала, что он всегда так уходит, по-английски, не прощаясь, и передала мне хомус в подарок от “абаагы-ойуна” – Великого шамана Василия.