Горбится старая Пенза, сутулится...

Горбится старая Пенза, сутулится,
Прячась в тени современного города.
Время снесло с обезлюдевшей улицы
Всё, что полвека назад было молодо.
Полупустая, по сути, дремучая –
Улочка стала тропою нехоженой
С брошенной утварью, с вечными кучами
Дров, что в привычные стопки не сложены.
Тихо ползут пустота с безнадёгою.
В то, что не будет здесь жизни, не верится…
В белом платочке старушка убогая
Идолом древним сидит, не шевелится,
Смотрит, как в точку, в траву пожелтевшую,
Будто бы сжата в ней жизнь её долгая.
Слева и справа – дома опустевшие…
Память вонзается в сердце иголкою!
Ночи и дни – в одиночестве, немочи.
Небо осеннее тучами хмурится.
Некуда ей уходить… да и незачем –
Боязно ей не увидеться с улицей,
Страшно не быть рядом с мужем закопанной,
В шуме почив меж высотками новыми!
Прошлого ветер в рубахе заштопанной
Тихо шуршит лопухами дворовыми…
Старая Пенза сутулится, горбится,
Скрывшись в тени современного города.
Время стирает крылом светлой горлицы
Всё, что кому-то навеки так дорого…


На фото: Картина пензенской художницы Анны Шадчневой "Улица Бакунина" (2010)