Уход в массы

               
 Неспособность советской официальной идеологии отстаивать положительные достижения своего общественного строя и критиковать дефекты западного вызвала во мне внутренний протест. Он нашёл выход в лекторской деятельности, которой я активно занялся наряду с преподаванием в университете. Сообразно своему статусу кафедры общественных наук  в советские времена занимались общественной работой. Но если для большинства моих коллег эта обязанность исчерпывалась двумя-тремя выступлениями в год в массовой аудитории, то для меня она стала постоянным занятием.
 Нужно сказать, в СССР действовала разветвлённая и отлаженная сеть партийного образования и просвещения. Если партийным образованием занимались партийные органы, то просвещением масс – общество «Знание», созданное ещё в 1947 году. Это была финансово и материально обеспеченная мощная организация, привлекавшая  лектуру прежде всего из вузов и академических учреждений. Стать лектором общества «Знание» при соответствующей подготовке было легко, а востребованным в массовой аудитории – непросто. Советские люди получали в школах хорошее образование и имели широкий кругозор, это была начитанная и требовательная публика. Не каждый кандидат или доктор наук мог понравиться такой аудитории, поэтому способные лектора были наперечёт. Это был, так сказать, эксклюзивный продукт. Самыми востребованными в массовой аудитории были лектора-международники. Они регулярно посещали профильные семинары, владели соответствующей информаций и встречались на «ура» в любом цеху или колхозе. Я не стал с ними конкурировать и избрал для выступлений более близкую мне тему идеологической борьбы. Здесь я был абсолютно самостоятелен и мог сказать то, что боялись или не хотели сказать народу «наверху». Как бы там ни было, мои выступления имели успех.
 Никогда не забуду своё первое выступление в качестве лектора общества «Знание». Моими немногочисленными слушателями стали повара и поварихи университетской столовой, где я не раз бывал, будучи студентом. Без какого-либо текста, глядя «глаза в глаза», я выложил им всё, что знал. К моему удивлению, закончившие рабочий день и собиравшиеся домой женщины не стали меня подгонять. Более того, я видел, что им действительно интересно. Я не стремился понравиться аудитории, но это выходило само собой.
 Довольно быстро я оказался в обойме ведущих лекторов областного общества «Знание». Моя фотография не сходила с доски почёта организации. Не оставлял меня своим вниманием и обком партии. Однажды утром, когда я собирался на работу, в коридоре внезапно зазвонил телефон. Я не ждал ниоткуда звонка, и довольно настороженно спросил, кто это. В ответ в трубке раздался голос: – С вами говорит секретарь… Звонивший не назвал своего имени, и первое время я никак не мог сообразить, с кем имею дело. Лишь в ходе разговора я догадался, что общаюсь с секретарём обкома партии по идеологии и пропаганде. Он предлагал мне на несколько дней отправиться в рейд для чтения лекций в сельских партийных организациях. Эта перспектива меня не обрадовала. Приближалась экзаменационная сессия. На нескольких факультетах я вёл курс лекций, кроме того, надо было проводить со студентами семинарские занятия. А их было немало. Меня надо было кому-то заменять, и я, не желая сваливать свою работу на коллег, отказался от сделанного мне предложения. Даже не видя собеседника я почувствовал, как мой отказ удивил его. Он продолжал настаивать, обещал все вопросы решить через партком, но я стоял на своём. На этом наш разговор закончился. Потом я раздумывал, не погорячился ли. Во всяком случае, высокое начальство меня больше не беспокоило.
 Когда же ничто не мешало, я не упускал возможности выехать за пределы Ужгорода. Нередко приходилось выезжать в отдалённые районы – Межгорский, Раховский, Тячевский. Не будет преувеличением сказать, что вместе с лекторами-международниками я исколесил всё Закарпатье. У нас были разные аудитории – от доярок и рабочих вертолётного предприятия до учителей и местного партактива.  Но всюду нас слушали с большим вниманием.
 Как правило, такие поездки заканчивались «дружеским ужином» в какой-нибудь столовой или ресторане. Разумеется, не обходилось без спиртного. Однажды участник нашей летучей группы лектор-международник И.Ф.Король, подвыпив, распустил язык. Он знал массу «политических» анекдотов, и на этот раз рассказал один из них. Кажется, на тему межнациональных отношений. Через пару дней после этого меня встретил секретарь партбюро нашей кафедры А.С.Сабинин и спросил, можно ли квалифицировать слова Короля как проявление украинского буржуазного национализма. Более серьёзного обвинения для идеологического работника трудно было придумать. Щекотливость данной ситуации состояла ещё и в том, что Король был доцентом нашей кафедры, моим коллегой. Я его хорошо знал и, всё взвесив, ответил отрицательно на поставленный вопрос. Этим данная история и закончилось. И.Ф.Король сделал неплохую карьеру, стал доктором исторических наук, профессором. Когда после развала Союза на Украине оживились националисты, Иван Фёдорович не стал в их ряды. Хотя другие «примерные партийцы» поступили наоборот. Приведу один пример. Уже в годы «перестройки», будучи членом парткома университета, я по его поручению инспектировал парторганизацию филологического факультета. Секретарь партбюро факультета Ю.И.Балега производил впечатление умного, грамотного руководителя. Будучи известным литературным критиком, Юрий Иванович часто выступал в областной прессе с патриотическими, проникнутыми партийностью статьями. Но после развала Союза его как будто подменили. В 2016 году, незадолго до смерти, бывший партийный секретарь издал глумливо-похабную «Исповедь закарпатского сексота», в которой не только дал волю своим эротическим фантазиям, но и попутно «разоблачил» опекавшие университет органы госбезопасности, поиздевался над русскими и  «савецкой властью».  Такова внутренняя жгучая потребность любого оппортуниста-приспособленца: клясть что есть мочи своего прежнего хозяина.