Бомж

старик дрожащий едет на метро.
в руках кулек, а на ступнях обрывки
и от того, что раньше звали пенни лофер,
теперь остались стертые ботинки.
 
лицо его все в саже и грязи,
а с подбородка до ушей - густая грива
волос седых и грязных, словно тень
гниющего подвала там застыла.
 
и через бороду из скомканных волос
обводка от улыбки проступила.
она чиста и ясна, как непаханая нива,
исполнена безмолвных мертвых слов.
 
а под бровями мудростью искрятся,
посаженные вглубь его глаза.
он видел многое. ЕГО не замечают
прохожие. Почти что никогда.
 
быть может раз в неделю редкий мальчик
случайно оттолкнет его плечом,
или, устало пробегая, чья-то мама,
посмотрит искоса, подумав: «поделом».
 
или, возможно, взрослый добрый дядя
подарит старику заросшему пятак,
подумав про себя: «Ну это ж надо,
наверное все в карты и по пьяни проиграл».
 
и люди разные проходят вечно мимо,
но каждый думает примерно об одном.
откуда же узнать им, что старик тот
сквозь каторгу войны за них прошел.