Увидеть обнажённых муз - ослепнуть

      (авторская песня)

Мне перехватывал дыханье
один лишь вид точёных тел.
За что мне с Неба нареканье?!
Не совершал я чёрных дел!

      Перемотайте мне моток
      условной нити судьбоносной!
      Мне голос дан, я – Демодок!
      Имел и  взор  мужской я сносный…
              .               .               .
Средь вас слыву я легендарным.
Слепой сказитель – жертва муз.
Я наделён был редким даром
и процветал как златоуст.

      Взор на меня ты чутко кинь,
      с избытком зависти борясь.
      Я не был смолоду таким,
      пока не прибыл на Парнас.

Игра Судьбы! В расцвете лет,
когда от бед не падал наземь,
мне посчастливилось, иль нет,
потусоваться на Парнасе.

       Мне поклоняться красоте
       ещё никто мешать не мог.
       Но муз узрел я и затем
       был прежней жизни эпилог.

Вы не видали муз живьём?
Тогда завидуйте поэты,
с поправкой, что из ряда вон
я не ловлю от неба света.

       Засели в памяти моей
       красотки музы неспроста,
       ведь никакой уж стимул ей
       не даст новинок ни черта!

Я – сладкозвучный Демодок –
тот, что творил, глаза утратив…
…Земля исчезла из-под ног,
когда я встретил муз без платьев.

       Пока имел ещё глаза,
       чтоб корректировать свой вкус,
       со счёту сбился три разА,
       я всех нагих считая муз.

Покрыты пеною морской,
из глубины пошли на берег.
Я онемел сперва, но вскорь
влюбляться начал в белотелых.

            "Как тридцать три богатыря, –
            в мечтах силён я на масштаб,
            представив, – выйдет втихаря
            ко мне из моря сотня баб"!

Сто баб великое число,
но я-то знал, что с ними делать.
Поправку море, жаль, внесло:
муз оказалось только девять!

       Разочарован я был так,
       что даже высказался вслух.
       Они в ответ: «Что за быдляк
       среди аэдов взялся вдруг»!

Чтоб не обманываться впредь
и не внимать красе зрачками,
не станешь вовсе ты смотреть
на свет отныне с    кондачка,    мол.

        В одно мгновение ослеп
        я навсегда, зато прозреньем
        душевным  одарён и хлеб
        добыл себе стихотвореньем.