Рождение дня

Слюдяные сосульки искрятся сквозь нимб фонаря,
Хрупкий иней покрыл осторожно стальную дугу.
Выделяются ветки, блестя в серебре ноября.
И стволы, и ограды увязли в глубоком снегу.

Электричество утра, оранжево-охряный мед,
Жемчуга фонарей, перламутр ожерелий жилья.
В черной заводи неба – наколотый звездчатый лед.
И возносится месяца гордо на гребень ладья.

В океан предрассветных теней, на простор пустоты
Выплывать уж дерзает иной – огнеликий – пловец.
Расступается тьма перед ним, и лучи, как мосты,
Перебросясь над бездной, сплелись в неразрывность колец.

Драгоценный янтарь, страстно теплящий блеск изнутри,
Собирает усердный искатель по берегу вод
Отступающей ночи, и бодрость рожденной зари
Многоцветием красок свой светлый венчает приход.

Облака раздвигаются бархатом старых портьер,
И восторженный взгляд наслаждается вечной игрой
Воплощенной легенды – о том, как из гулких пещер
На победную битву выходит, сияя, герой.

Даже замерло ветра дыханье, не в силах восторг
Перед роскошью мира, как трепетный звук, передать.
При рождении дня восприемники – белый простор,
Проясненная даль, безмятежная чистая гладь.

Тишина. Приглушенность небрежно наброшенных шуб.
Снеговые меха – или легкий лебяжий пушок?
Заревая полоска струится улыбкой у губ
Горизонта.
                Дозорный востока светильник зажег.

29 ноября 1994