Рассказы о Гагарине

«Рассказы о Гагарине». Ю.Нигибин.

Про Юру.

Война к порогу подходила,
Но первый школьный день не отменила.
Под Тжатеком в клушине украсили её,
Ребят отмыли, в новое одели все.
Мать, Анна Тимофеевна, ржаных блинов спекла,
Обед для Юры, далека от школы их изба.
А он с расчесанной головкой, волос к волоску –
«Ты все ли положила» беспокоил мамочку.
И лямку ранца все искал,
Глаз матери с любви его ласкал.
«Не балуйся, сынок, слушайся учителей,
Иди в школу смелей».
Прихрамывая подошел отец
«Все, вылетел с гнезда птенец.
Меня на фронт вот не берут».
«Не минет она нас и тут.
Уже у Вязьмы танки их.
Не уж управы нет на них».
«Управа будет, но в свой час».
«Когда же он придет до нас».
«Когда мы утомимся их терпеть,
Тогда Русь пересилит смерть».
«Пойду-ка Юру посмотрю,
После урока заберу».
Школа вся окнами блестела,
Она и присмотрела,
Как Юра стих читал,
Про «летчика» он знал.
Построенный в линейку, в хвост попал,
Расстроился, чуть не рыдал.
Мать обняла: «Ты не горюй, сынок,
Будешь еще очень высок».

Экскурсия на деревенские сады
В веках здесь бились росские ряды.
Богатыри, что землю охраняли,
Рать вражескую отражали.
Гетман Жолкевский тут взрыдал,
Здесь войско свое закопал.
Наполеон топтал луга,
Потом зима была, пурга.
Она замерзших врагов хоронила,
А по весне земля хлеба родила.
«А немец будет здесь», «Москву он не возьмет,
Ложитесь все! Немецкий самолет!»
«Он зажигалками кидался», «Школа горит!»
«Бежим». А возле школы почтоносица убитая лежит.
Возле сарая плачет девочка, «Ты чья?»
«У почтальонши Дуни жила я,
Мамка в больнице, папка ушел в ополчение,
Учительница сразу приняла решение.
«Слезами горю не поможешь,
Ко мне пойдешь жить, идти сможешь?»

Школу в правление перевели,
Новенькую в класс зачислили
Пузан и Пека «масло» с нее «жать» хотели,
С боков в обиду, больно налетели.
Еще хотели, да наткнулись на кулак,
У Юры всегда было так.
Помочь по дому, защитить,
Бесстрашно и опасно умел бить.
Те это знали,
Встали с земли, убежали.
«Не плачь, они же в шутку. Пошли погуляем».
«Какой ты сильный, не заблудимся?», «Мы все здесь знаем».
«Нам рассказали вчера про богатырей, врагов».
«Ах, мне так хочется откушать пирожков».
«А ты видать балованная?» «Да»
«Пошли ко мне домой, мать тесто ставила тогда».
А там уже учительница ждет,
Переживает где они и перекор вперед.
«Ваш сын дерется, ребят обижает, бьет.
«Они же «масло» с меня жали, с двух сторон».
«Прости, Гагарин значит заступился,
Что ж молодец, что на двоих решился.
«Пошли, Настасья». «Может пирожков с чайком?»
«Нет, мне еще тетради проверять». «Настя держи с лучком».

В тот день колхоз весь ополчение провожал,
Когда придет никто не знал.
«От века клушинские всех ломили!
Ждем вас с победой!» Проводили.
Кто в ватниках, кто в пиджаках,
Мешок с сменой белья, в фуражках, кепочках,
На Гжашек их сапоги пылили,
Не верилось что их убьют, не голосили.
«Мам, что за холмик посреди села».
«То кулаки убили председателя.
Он власть Советов утверждал,
За то прогнал.
И эти пошли за нее сражаться,
Удастся ли кого дождаться».

Противный, жирный немец занял всю избу,
«Шнель, шнель, цум тейфель». Жили в погребу.
«Это не ваш дом, мой и навсегда,
И дети, внуки рабы будут, а мы господа».
Борьку малого на сук один раз повесил
И хохотал, под Новый год был весел.
Еле спасли, и Юра начал мстить,
Гвоздями путь «мостить»,
Тихонько ночью разбросает,
Колеса немцам протыкает.
Иль тряпок в выхлопную напихает,
Да убегает.
И так всю оккупацию,
Смел был на акцию.

Отец был мудрый, одаренный –
Искусный плошник, к размышлениям склонный.
Кто с топора избу может срубить, наличники стесать,
Тот в филосфиях себя будет искать.
Работал мельников, селу муку молол,
Бензин немецкий тратил, за это экзекутор его выпорол.
Он не кричал, сын за оградой ждал,
За это больше кнутом получал.
Домой пришел не может сесть, так стоя пришлось есть.
Гад, что из избу занял,
До нитки все забрал.
Свобода началась с пустой избы,
Но это пусть, ведь победили мы.
И вышла старая, что посреди села, с Петра росла,
Пышнее прежнего на радостях цвела.

На радость горькая была,
Двух старших сына, дочь в неволю война забрала.
Отец в обозники, к коням, пушки тащить ушел,
Второй раз Юра, в десять лет, в школу пошел.
Читали «Боевой устав пехоты».
Чернила из свеклы, обои, годится все для письменной работы.
Что если – лебеду в муке,
Да огородное в горшке.
После войны корову дали,
Полегче стали все печали.
Корову Юра добре пас,
Траву подкашивал в запас,
Буянка им давала молоко,
Сметану, масло мать меняла на ботинки и пальто.

Аэроклуб, Саратов, первый полет,
И песня счастья лилась в неба свод.
Мотор пел, Юра подпевал.
Сам, сам он первый раз летал,
Откуда-то приехал генерал,
Спросил «какой ты путь избрал?»,
«Индустриальный я кончаю, сталь буду лить»
«Но ты классным пилотом можешь быть».
«Да, я хочу, товарищ генерал, летать».
«Что ж мы полетели мечту исполнять».
Сказал и в летное путевку подписал,
Шаг первый в небо сделать Юре дал.
И старый мастер, что сталь лить учил,
Все понял правильно и с сердцем отпустил.
«Профессия – сказал – всем должна в праздник быть,
Тебе летать на счастье, что тут говорить».

Из детства Юра в звезды любовался,
В училище с своею повстречался.
Жара с степей все Оренбург пытала,
Тень лишь акация давала.
Был краток увольненья час
Из летних лагерей, туда обратно шел пешком,
Но и не видеть Валю он не мог.
Сердечно подчас ею занемог.

На севере вдвоем уже мечтали,
Но дальше «неба» не летали.
Друг Юры смерть случайную принял,
И перед ним вопрос извечный встал.
«Он же не сделал еще ни-че-го!
Нам погибать нельзя с того.
Дай мне костлявая хоть что-то совершить
И можешь надо мною суд вершить».
Два дня «болел» на третий сделал физкультуру,
И все пошло по прежнему порядку,
Но не совсем, прицельно стал идти,
Стремился первым быть в пути.

И вот космический отряд,
Все двадцать, лучшие из лучших в ряд.
Как долго Первого в них Королев искал,
Лишь после сурдокамеры решения принял.
В той камере неделями живут,
При полном одиночестве, без времени, его нет тут.
Еду по автомату поставляют,
В день, ночь различия теряют.
«О чем вы думали» вопрос всем Главный задавал,
И каждый «жизнь по дням перебирал»,
И только он «о будущем» сказал.
И улыбнулся, он мечтал,
И ту мечту он Королеву передал.
Кто раз хоть видел Юрину улыбку и глаза,
Поймет, иначе было и нельзя.
После жестоких войн и драк,
Миру был нужен праздник так,
От Моны Лизы таинство идет,
А он открыто, весело и нежно в плен берет.