Вербное воскресенье

Иссушает жара. Желтоглазое солнце потоком вливается в город.
Окна настежь, но воздуха нет, и в безветрии прутья мертвы
Тополей с их коростой морщинистой. Граблями вычищен ворох
Колтунов прошлогодней лежалой газонной травы.

Снег сошел, но до зелени – ждать. Всё пока что бесцветно.
Мутный слой облаков над корявым изгибом ветвей.
Пыль покрыла пейзаж, плотно въелась в нутро
                этих душных, нагретых,
По бесплодной равнине ползущих медлительных дней.

В поднебесье, такой же бесстрастной и плоской пустыне,
Нарастают приметы движенья, тревожная дрожь перемен:
Там от дальнего края уже расплываются кляксы нахмуренной сини,
Где скрывается солнце, попав в этот сумрачный плен.

Вихрь с налета! И рушится оземь безумство апрельского ливня,
Грозовые потоки, вскипая, уносят в канавы весь брошенный сор.
А потом постепенно светлеет, и лужи блестят, и призывно
Расстилается в матовой дымке спокойный обзор.

Вновь трава зелена возле стен серой кладки ущербной.
Из раскрывшихся почек проклюнулись – каждый так нежен и юн –
Чуть приметные кончики листьев. Плывет над омытой землей
                воскресение вербное.
В нем и горечь недели Страстной, и торжественной Пасхи канун.

24 апреля 1994