А. Штейгер, Дон Аминадо, В. Гофман, А. Эйснер

Стихотворения, романсы и песни
______________________________

Содержание

_А. Штейгер_
<У нас не спросят: вы грешили?>
<В сущности, так немного>
<Не нами писанные главы>
<Всегда платить за всё. За всё платить сполна>
<Конечно, счастье только в малом...>
<Здесь главное, конечно, не постель...>
<Попрыгунья стрекоза>
<Были очень детские мечты>
<Воспоминанием невмочь>
<Бывает чудо, но бывает раз>
<Настанет срок - не сразу, не сейчас>
<Не получая писем, сколько раз>
<Не эпилог, но все идет к концу>
<Неужели ты снова здесь?>
<Как нам от громких отучиться слов?>
<Одна мечта осталась - о покое>
<Надо составить опять расписание>
<Неужели сентябрь? Неужели начнется опять>
<Я выхожу из дома не спеша>
<Снова осень, и сердце щемит>
<Опять сентябрь. Короткий промежуток>
<Об этом мире слишком много лгут>

_Дон Аминадо_
<Как весело, ярко пылает камин>
Ночной ливень
<Возвращается ветер на круги своя>
Города и годы
Март месяц
<Люблю декабрь за призраки былого>
<Я люблю осенний дождь>
Послесловие

_В. Гофман_
Ялта
Безнадёжность
<Мы когда-то встречались с тобой>
<Твое кольцо есть символ вечности>
<Я хочу, чтоб прошедшее было забыто>
У меня для тебя

_А. Эйснер_
<Надвигается осень. Желтеют кусты>
<Корабли уплывают в чужие края>
Прощание
--------


Анатолий Штейгер (1907 - 1944)

У нас не спросят: вы грешили?
Нас спросят лишь: любили ль вы?
Не поднимая головы,
Мы скажем горько: - Да, увы,
Любили... как ещё любили!..

--------


Анатолий Штейгер

В сущности, так немного
Мы просим себе у Бога:

Любовь и заброшенный дом,
Луну над старым прудом
И розовый куст у порога.

Чтоб розы цвели, цвели,
Чтоб пели в ночи соловьи,
Чтоб темные очи твои
Не подымались с земли...

Немного? Но просишь года,
А в Сене бежит вода
Зеленая, как всегда.

И слышится с неба ответ
Не ясный. Ни да, ни нет.

--------


Анатолий Штейгер

Не нами писанные главы, -
Но нам по этой книге жить,
Терять надежду и тужить,
Искать и подвига, и славы -
И вдруг понять, что не дано
Нам изменить хотя бы строчки,
Что в Книге Жизни ставит точки
Лишь Провидение одно...

--------


Анатолий Штейгер

Всегда платить за всё. За всё платить сполна.
И в этот раз я заплачу, конечно,
За то, что шелестит для нас сейчас волна,
И берег далеко, и Путь сияет Млечный.

Душа в который раз как будто на весах...
Удастся или нет сравнять ей чашу с чашей?
Опомнись и пойми! Ведь о таких часах
Мечтали в детстве мы и в молодости нашей.

Чтоб так плечом к плечу, о борт облокотясь,
Неведомо зачем плыть в море ночью южной,
И чтоб на корабле все спали, кроме нас,
И мы могли молчать, и было лгать не нужно...

Облокотясь о борт, всю ночь, плечом к плечу,
Под блеск огромных звёзд и слабый шелест моря...
А долг я заплачу... Я ведь всегда плачу.
Не споря ни о чём... Любой ценой... Не споря.

--------


Анатолий Штейгер

Конечно, счастье только в малом...
"Нам нужен мир". Не нужен. Ложь.
Когда движением усталым
Ты руки на плечи кладешь...

И на лице твоем ни тени
Того, что предвещает страсть,
Но смесь заботы, грусти, лени...

Зарыть лицо в твои колени,
К твоим ногам навек припасть...

--------


Анатолий Штейгер

Здесь главное, конечно, не постель...
Порука: никогда твое не снится тело.
И, значит, не оно единственная цель...
Об этом говорить нельзя, но наболело...

Я бы не брал теперь твоей руки...
Упорно не искал твоих прикосновений.
Как будто невзначай - волос, плеча, щеки...
Не это для меня теперь всего бесценней.

Я стал давно грустнее и скромней.
С меня довольно знать, что ты живешь на свете.
А нежность и все то, что в ней и что над ней,
Привыкла ничего не ждать за годы эти.

Так мало надо, в общем, для любви...
Чем больше отдает - тем глубже и сильнее.
Лишь об одном молюсь и день и ночь: живи,
И где и для кого - тебе уже виднее...

--------


Анатолий Штейгер

"Попрыгунья стрекоза
Лето красное все пела".
 3... 0Опускаются глаза.
Тихо катится слеза
По щеке по загорелой.

Сердце попусту боролось -
Наступил последний срок.
Ждать, чтоб все перемололось,
Не по силам. Сорван голос,
Ты забывчив и далек.

Осень стала у ворот,
Листья мертвые в подоле.
Кое-кто ей подает 3...
(Никогда он не поймет
Этой нежности и боли 3. 0)

Видно 3, 0 песенка допета
Вся до самого конца.
Не вернется больше лето 3...
Неумыта-неодета
Осень стала у крыльца.

--------


Анатолий Штейгер

Были очень детские мечты,
Были нежность, дерзость и тревога,
Было счастье. И со мною - ты...
Было все, и даже слишком много.

Было нам по восемнадцать лет.
Нам казалось - это будет вечно.
Но растаял даже легкий след,
Точно утром Путь растаял Млечный.

Я уже не плачу о былом.
Видно, так угодно было Богу,
Чтобы с каждым часом, каждым днем
Мы себя теряли понемногу.

--------


А. Штейгер

Воспоминанием невмочь
Душа сегодня истомилась.
По небосклону покатилась
Звезда пылающая в ночь,
И из земного шалаша,
Как друг испуганный к невесте,
К ней сорвалась моя душа
Лететь в неведомое вместе.

--------


А. Штейгер

Бывает чудо, но бывает раз.
И тот из нас, кому оно дается,
Потом ночами не смыкает глаз,
Не говорит и больше не смеется.

Он ест и пьет - но как безвкусен хлеб...
Вино совсем не утоляет жажды.
Он глух и слеп. Но не настолько слеп,
Чтоб ожидать, что чудо будет дважды 3.

--------


А. Штейгер

Настанет срок - не сразу, не сейчас,
Не завтра, не на будущей неделе,
Но он, увы, настанет, этот час, -
И ты вдруг сядешь ночью на постели
И правду всю увидишь без прикрас
И жизнь - какой она на самом деле...

--------


А. Штейгер

Не получая писем, сколько раз
Мы сочиняли (в самоутешенье?..)
Наивно-драматический рассказ
Про револьвер, болезнь или крушенье...

Отлично зная - просто не до нас,
Но уж не в силах обойтись без фальши,
Поверить правде до конца страшась,
Не смея думать, что же будет дальше...

--------


А. Штейгер

Не эпилог, но все идет к концу.
Мы встретимся - я очень побледнею.
По твоему надменному лицу
Мелькнет досада на мою "затею".

На мой приезд (бессмысленный приезд),
На то, что жить, как люди, не умею.
- Что за охота к перемене мест?

...А если вариант: с ума сводящий жест -
Объятье грубоватое за шею?

--------


А. Штейгер

Неужели ты снова здесь?
Те же волосы, рост, улыбка...
Неужели?.. И снова смесь
Пустоты и тоски - ошибка.

Как-то сразу согнешься весь.

--------


А. Штейгер

Как нам от громких отучиться слов?..
Что значит "самолюбье", "униженье" -
Когда прекрасно знаешь, что готов
На первый знак ответить, первый зов,
На первое малейшее движенье...

--------


А. Штейгер

Одна мечта осталась - о покое.
Не надо дружбы: все слова пусты,
И это слово - самое пустое.
(Для дружбы надо, чтобы было двое,
Одним был я, другим был воздух: ты.)

--------


А. Штейгер

Надо составить опять расписание:
В восемь вставание, в девять гуляние.
После прогулки - работа. Обед.
Надо отметить графу для прихода,
Надо оставить графу для расхода
И для погоды - какая погода.
За неименьем занятия лучшего,
Можно составить на двадцать лет.
Вечером чтенье вечерних газет.
И не читать, разумеется, Тютчева.
Только газеты... И плакать - запрет.

--------


А. Штейгер

Неужели сентябрь? Неужели начнется опять
Эта острая грусть, и дожди, и на улице слякоть...
Вечера без огня... Ведь нельзя постоянно читать.
Неужели опять, чуть стемнело, ничком на кровать -
Чтобы больше не думать, не слышать и вдруг не заплакать.

--------


А. Штейгер

Я выхожу из дома не спеша.
Мне некуда и не с чем торопиться.
Когда-то у меня была душа,
Но мы успели с ней наговориться...

--------


А. Штейгер

Снова осень, и сердце щемит -
Здесь сильнее дыхание грусти.
Эти дни хорошо проводить
Где-нибудь далеко в захолустье...

Очертания острые крыш...
В небе ратуши темные башни.
Легкий сумрак... Стоишь и стоишь,
Заглядевшись на камни и пашни.

Вдаль уходят пустые поля,
Темнота опускаеся ниже...
Как ни странно, но все же земля
С каждым годом нам будто бы ближе.

--------


А. Штейгер

Опять сентябрь. Короткий промежуток
Меж двух дождей. Как тихо в сентябре!
В такие дни, не опасаясь шуток,
Мы всё грустим о правде и добре.
В такие дни все равно одиноки -
Кто без семьи и кто еще в семье...
Высокий мальчик в школе на уроке
Впервые так согнулся на скамье.
Старик острее помнит о прошедшем:
О, если б можно сызнова начать
И объяснить, что он был сумасшедшим...
Но лучше скомкать все и замолчать.
А в поле сырость, сумерки, безмолвье,
Следы колес, покинутый шалаш...
Убогим - хлеба, для больных - здоровье
И миру - мир Ты никогда не дашь.

--------


А. Штейгер

Об этом мире слишком много лгут,
Об этой жизни ходит много басен,
Но все же этот мир - прекрасен,
И этой жизнью все-таки живут...

Пройдут года и, заглушая вздох,
Раздастся вдруг невольное признанье:
- О, этот бедный мир совсем не плох!
О, эта жизнь - совсем не наказанье!

--------


Дон Аминадо (Аминадав Шполянский, 1888 - 1957)

Как весело, ярко пылает камин,
А чайник поет и клокочет,
Клокочет, как будто он в доме один
И делает все, что захочет.

А черный пушистый и ласковый кот,
С пленительным именем Томми,
Считает, что именно он - это тот,
Кто главным является в доме.

За окнами - стужи, туманы, снега.
А здесь, как на старой гравюре, -
Хрусталь, и цветы, и оленьи рога,
И лампы огонь в абажуре.

Я знаю: и это, и это пройдет,
Развеется в мире безбрежном
И чайник кипящий, и медленный кот,
И женщина с профилем нежным.

Но все же, покуда мы в мире пройдем,
Свой плащ беззаботно накинув,
Пускай у нас будет наш маленький дом
И доброе пламя каминов.

Пусть глупую песенку чайник поет
И паром клубится: встречай-ка!
И встретит нас Томми, пленительный кот,
И наша и Томми хозяйка.

--------


Дон Аминадо
НОЧНОЙ ЛИВЕНЬ
(На даче)

Напои меня малиной,
Крепким ромом, цветом липы...
И пускай в трубе каминной
Раздаются вопли, всхлипы...
Пусть, как в лучших сочиненьях,
С плачем, с хохотом, с раскатом
Завывает все, что надо,
Что положено по штатам!

Пусть скрипят и гнутся сосны,
Вязы, тополи и буки.
И пускай из клавикордов
Чьи-то медленные руки
Извлекают старых вальсов
Мелодические вздохи,
Обреченные забвенью,
Несозвучные эпохе!..

Напои меня кипучей
Лавой пунша или грога
И достань, откуда хочешь,
Поразительного дога,
И чтоб он сверкал глазами,
Точно парой аметистов,
И чтоб он сопел, мерзавец,
Как у лучших беллетристов...

А сама в старинной шали
С бахромою и с кистями,
Перелистывая книгу
С пожелтевшими листами,
Выбирай мне из <Айвенго>
Только лучшие страницы
И читай их очень тихо,
Опустивши вниз ресницы...

Потому что человеку
Надо, в сущности ведь, мало:
Чтоб у ног его собака
Выразительно дремала,
Чтоб его поили грогом
До семнадцатого пота
И играли на роялях,
И читали Вальтер-Скотта,
И под шум ночного ливня
Чтоб ему приснилось снова
Из какой-то прежней жизни
Хоть одно живое слово.

--------


Дон Аминадо

Возвращается ветер на круги своя.
Не шумят возмущенные воды.
Повторяется все, дорогая моя,
Повинуясь законам природы.

Расцветает сирень, чтоб осыпать свой цвет.
Гибнет плод, красотой отягченный.
И любимой - поэт посвящает сонет,
Уже трижды другим посвященный.

Все есть отблеск и свет. Все есть отзвук и звук.
И, внимая речам якобинца,
Я предчувствую, как его собственный внук
Возжелает наследного принца.

Ибо все на земле, дорогая моя,
Происходит, как сказано в песне:
Возвращается ветер на круги своя,
Возвращается, дьявол! хоть тресни.

--------


Дон Аминадо
Города и годы

Старый Лондон пахнет ромом,
Жестью, дымом и туманом.
Но и этот запах может
Стать единственно желанным.

Ослепительный Неаполь,
Весь пронизанный закатом,
Пахнет мулями* и слизью,
Тухлой рыбой и канатом.

Город Гамбург пахнет снедью,
Лесом, бочками, и жиром,
И гнетущим, вездесущим,
Знаменитым добрым сыром.

А Севилья пахнет кожей,
Кипарисом, и вербеной,
И прекрасной чайной розой,
Несравнимой, несравненной.

Вечных запахов Парижа
Только два. Они все те же:
Запах жареных каштанов
И фиалок запах свежий.

Есть что вспомнить в поздний вечер,
Когда мало жить осталось,
То, чем в жизни этой бренной
Сердце жадно надышалось!..

Но один есть в мире запах,
И одна есть в мире нега:
Это русский зимний полдень,
Это русский запах снега.

Лишь его не может вспомнить
Сердце, помнящее много.
И уже толпятся тени
У последнего порога.

*мули - мидии (франц.).
--------


Дон Аминадо
Март месяц

Оттепель. Дымка. Такси вздорожали.
Нежность какая-то. Грусть.
Двух радикалов куда-то избрали.
Поезд ограбили. Пусть.

Ноет шарманка. Рапсодия Листа.
Серб. Обезьянка в пальто.
Я вспоминаю Оливера Твиста,
Диккенса, мало ли что...

Все-таки лучшее время природы -
Это весна, господа!
Все сочиняют поэмы и оды.
Даже извозчики. Да.

Что-то весеннее грезится миру,
Бог его ведает, что.
Ах, если б мне итальянскую лиру...
Даже не лиру, а сто!

--------


Дон Аминадо

Люблю декабрь за призраки былого,
За все, что было в жизни дорогого
И милого, бессмысленного вновь.
За этот снег, что падал и кружился,
За вещий сон, который ночью снился,
Как снится нам последняя любовь.

Не все ль равно, под чьими небесами
Мы этот мир придумывали сами
И жили в нем в видениях, в мечтах,
Играя чувствами, которых не бывает,
Взыскуя нежности, которой мир не знает,
Стремясь к бессмертию и падая во прах.

Придет декабрь. Озябшие, чужие,
Поймем ли мы, почувствуем впервые,
Что нас к себе никто не позовет?
Что будет елка, ангел со звездою
И Дед Мороз с седою бородою,
Волшебный принц и коврик-самолет.

И только нас на празднике не будет.
Холодный ветр безрадостно остудит
Уставшую и медленную кровь...
И будет снег над городом кружиться,
И, может быть, нам наша жизнь приснится,
Как снится нам последняя любовь.

--------


Дон Аминадо

Я люблю осенний дождь,
Когда он стучит по крыше,
Барабанит мне в окно
И звенит в оконной нише.
И стекает на асфальт,
А оттуда - прямо в Сену,
Словом, я люблю когда...
Это дождь по-Андерсену!

Если вспомнить хорошо
Сказку юности туманной,
То у каждого ведь был
Свой солдатик оловянный.
Тот, который на заказ
Был раскрашенным на славу,
Тот, который как-то раз
Из окна упал в канаву.

Я не знаю, может быть,
Это всё такая малость -
Старый, добрый Андерсен,
Наше детство, наша жалость,

Этот милый переплёт
С пожелтевшими краями,
Из которого весь мир
Открывался перед нами,
Этот дивный сладкий бред
И порыв, ещё неясный,
И солдатик без ноги,
Оловянный, но прекрасный!

Я не знаю, может быть,
Для сегодняшних, для новых,
Научившихся любить
Эту поступь дней суровых,
Для которых каждый миг -
Только миг преодолений,
Для обветренных в боях,
В дымном порохе сражений, -
Правда, может быть, для них
Чуждо всё, во что когда-то
Раз уверовали мы
И доныне верим свято!

Пусть... Поделим этот мир,
Нашим чувствам сообразно.
Слава Богу, что любить
Так умеют люди разно.
Я люблю, и не горжусь,
Кур, намокших под забором,
Потому что я мирюсь
С их куриным кругозором.

Я люблю, когда земля
Пахнет влагой дождевою.
Дождь стучит в моё окно,
Круг от лампы надо мною.
Сядешь. Вспомнишь обо всём.
Дни побед. И дни падений...
Нет! Люблю осенний дождь
Уж за то, что он осенний.

--------


Дон Аминадо
Послесловие

Жил. Были. Ели. Пили.
Воду в ступе толокли.
Вкруг да около ходили,
Мимо главного прошли.

--------


Виктор Гофман (1882 - 1911)
Ялта

О, неужели были времена,
когда по этой набережной, летом
плыла с собачкой маленькой она
под зонтиком от солнечного света.

И можно было, опершись на трость,
следить за ней, прищурившись от солнца,
и можно было дать собаке кость
и завести случайное знакомство.

Потом от скуки завязать роман
сентиментальный и слегка безвкусный,
разъехаться по семьям и домам;
и вдруг понять смысл этой жизни грустной...

Что нет, не похоть - суть сближенья двух,
а чудо за соломинку держаться
и осязать носимый миром дух,
в порыве слабом жаждущий прижаться.

--------


Виктор Гофман
Безнадёжность

Снег серебристый, душистый, пушистый.
Санок искрящийся бег.
Серое небо пустынно и мглисто.
Падает медленный снег.

Весь изнемогший, как люди продрогший,
Месяц томится вверху.
Снег, на губах от дыханья намокший,
Тает в пушистом меху...

Мрак и ненастье. И безучастье.
В грудь безнадёжность впилась. -
Хочется счастья. Как же без счастья?
Надо ведь счастья хоть раз...

Встретился кто-то. Прошёл озабочен...
Встретился кто-то в снегу.
Ветер и холодно. Холодно. Очень.
Месяц в туманном кругу...

Ряд фонарей, убегающий ровно.
Всепроницающий мрак.
Губы отверженных женщин бескровны,
И неуверен их шаг.

Снег и ненастье. И безучастье.
В грудь безнадёжность впилась.
Хочется счастья. Как же без счастья?
Надо ведь счастья хоть раз.

--------


Виктор Гофман

Мы когда-то встречались с тобой,
Поджидали друг друга тревожно.
И казалось нам: можно...
Был эфир голубой.

Серебрил наш весенний союз -
Смех, как струн перетянутых тонкость,
Разбежавшихся бус
Восхищенная звонкость.

Мы смотрели друг другу в глаза,
Далеко, в голубую бездонность.
Называлась: влюбленность -
Наших грез бирюза...

Но, шипя, подступила зима,
Поседела земля, как старуха.
И морозилась тьма,
И мы кланялись сухо.

--------


Виктор Гофман

Твое кольцо есть символ вечности.
Ужель на вечность наш союз?
При нашей радостной беспечности
Я верить этому боюсь.

Мы оба слишком беззаботные...
Прильнув к ликующей мечте,
Мы слишком любим мимолетное
В его манящей красоте.

Какое дело нам до вечности,
До черных ужасов пути,
Когда в ликующей беспечности
Мы можем к счастью подойти?..

--------


Виктор Гофман

Я хочу, чтоб прошедшее было забыто.
За собой я огни потушу.
И о том, что погибло, о том, что изжито,
Я тебя никогда не спрошу.

Наше счастье больное. В нем грустная сладость.
Наше счастие надо беречь.
Для чего же тревожить непрочную радость
Так давно ожидаемых встреч.

Мне так больно от жизни. Но как в светлое счастье
Ты в себя мне поверить позволь.
На груди твоей нежной претворить в сладострастье
Эту тихую, тихую боль.

Пусть не будет огня. Пусть не будет так шумно.
Дай к груди головою прилечь.
Наше счастье больное. Наше счастье безумно.
Наше счастье надо беречь.

--------


Виктор Гофман
У меня для тебя

У меня для тебя столько ласковых слов и созвучий,
Их один только я для тебя мог придумать, любя.
Их певучей волной, то нежданно-крутой, то ползучей, -
Хочешь, я заласкаю тебя?

У меня для тебя столько есть прихотливых сравнений -
Но возможно ль твою уловить, хоть мгновенно, красу?
У меня есть причудливый мир серебристых видений -
Хочешь, к ним я тебя отнесу?

Видишь, сколько любви в этом нежном, взволнованном взоре?
Я так долго таил, как тебя я любил и люблю.
У меня для тебя поцелуев дрожащее море -
Хочешь, в нем я тебя утоплю?

--------


Алексей Эйснер (1905 - 1984)

Надвигается осень. Желтеют кусты.
И опять разрывается сердце на части.
Человек начинается с горя. А ты
Простодушно хранишь мотыльковое счастье.

Человек начинается с горя. Смотри:
Задыхаются в нем парниковые розы.
А с далеких путей в ожиданье зари
О разлуке ревут по ночам паровозы.

Человек начинается... Нет. Подожди.
Никакие слова ничему не помогут.
За окном тяжело зашумели дожди.
Ты, как птица к полету, готова в дорогу.

А в лесу расплываются наши следы,
Расплываются в памяти бледные страсти -
Эти бедные бури в стакане воды.
И опять разрывается сердце на части.

Человек начинается... Кратко. С плеча.
До свиданья. Довольно. Огромная точка.
Небо, ветер и море. И чайки кричат.
И с кормы кто-то жалобно машет платочком.

Уплывай. Только черного дыма круги.
Расстоянье уже измеряется веком.
Разноцветное счастье свое береги -
Ведь когда-нибудь станешь и ты человеком.

Зазвенит и рассыплется мир голубой,
Белоснежное горло как голубь застонет,
И полярная ночь проплывет над тобой,
И подушка в слезах как Титаник потонет...

Но, уже погружаясь в арктический лед,
Навсегда холодеют горячие руки.
И дубовый отчаливает пароход
И, качаясь, уходит на полюс разлуки.

Вьется мокрый платочек, и пенится след,
Как тогда... Но я вижу, ты всё позабыла.
Через тысячи верст и на тысячи лет
Безнадежно и жалко бряцает кадило.

Вот и всё. Только темные слухи про рай...
Равнодушно шумит Средиземное море.
Потемнело. Ну что ж. Уплывай. Умирай.
Человек начинается с горя.

--------


Алексей Эйснер

Корабли уплывают в чужие края.
Тарахтят поезда. Разлетаются птицы.
Возвращается ветер на круги своя,
Выставляется весь реквизит репетиций.

Вынимается всякий заржавленный хлам,
Всё, что, тлея, лежит в театральном утиле.
Разрывается с треском душа пополам,
Соблюдая проформы канонов и стилей.

И опять при двойном повышении цен
Я порою всё тот же - не хуже Хмелёва,
И в классическом пафосе набранных сцен
Повторяется всё до последнего слова.

Повторяется музыка старых стихов.
Повторяется книга и слёзы над нею.
В загорелых руках молодых пастухов,
Повторяясь, кричит от любви Дульсинея.

Повторяется скука законченных фраз.
Повторяется мука троянского плена.
И, забыв Илиаду, в стотысячный раз
Под гитару поёт и смеётся Елена...

Это было уже до тебя, до меня -
И ненужная нежность моя, и...
Короче,
Мне не страшен ни холод бесцельного дня,
Ни большие бессонные белые ночи.

Я допью эту горечь глотками до дна
И забуду улыбку твою, дорогая...
Но когда ты останешься в мире одна -
Это будет, как только ты станешь другая, -

Ты поймёшь, ты увидишь, ты вскрикнешь тогда.
Ты оплачешь наивную грубость разлуки.
Через годы, пространства и города
Ты невольно протянешь покорные руки.

Повторяется всё, даже прелесть твоя,
Повторяется всё без изъятья на свете.
Возвращается ветер на круги своя...

Я - не ветер!

--------


Алексей Эйснер
ПРОЩАНИЕ

Прощайте, прощайте!.. Беснуется пес на цепи
И фыркают кони. Ворота распахнуты. Трогай.
Цыганскую песню поет колокольчик в степи.
Как в старом романсе, пылит столбовая дорога.

Прощайте, прощайте!.. Последний сверлящий свисток.
На грязном перроне отчаянно машут платками.
И поезд, качаясь, уходит на Дальний Восток,
Печально стуча по мостам на Оке и на Каме.

Прощайте!.. Исчезли уже берега за кормой.
Над реями трепетно реют красивые флаги.
Прощайте!.. Никто никогда не вернется домой
Из чайных Шанхая, из шумных притонов Малаги.

Гремя, как поднос, опрокинулся аэродром,
И Бахом рыдает орган ураганного ветра.
Прощайте!.. Вопрос о прощанье поставлен ребром:
Разлука на скорости до пятисот километров...

Я столько оставил в Париже, в Мадриде, в Москве,
Я в разных подъездах такие давал обещанья,
Я с жизнью прощался на выжженной солнцем траве -
Так чтО для меня и привычней, и проще прощанья!

Прощай, дорогая. Бессмысленно смейся. Живи,
Покорно врастая в лубки неуклюжего быта.
Немного горюй о потерянной этой любви,
Как в детстве своем горевала над куклой разбитой.

А если я встречусь с тобой и на прежних правах
О прежней любви захочу говорить по привычке -
Не слушай. Кто знает, что будет заметней в словах:
Большая любовь или очень большие кавычки.

Прощай же. Без ветра, без моря, без рельс, без дорог
И даже без слез. Но в стихах этих горьких и строгих
Я громкую гордость бросаю тебе на порог:
Всегда спотыкайся теперь на пороге!

--------