Баллада о лампе

О лампах писано немало.
Восславлю ж, новый Аладдин, –
И те, чадящие от сала,
И те, чья пища керосин.
И эти, с проволочкой тонкой,
В прозрачной колбе зыбко-звонкой,
Где кичкой – цоколь винтовой
Над остеклённой головой.

Но шутки в сторону! Степенно
Тут заведём мы тет-а-тет
О лампах газовых Вселенной,
Чей к нам идёт веками свет.
Такие глазки и ресницы!..
Ах, нет, соскучатся девицы,
А у кичливых поэтесс,
Коль их за хвост не дёрнет бес –
И не начнутся чудо схватки, –
Под чёлкой горькой лягут складки.

Итак, Вселенная полна
И тьмы, и газового света.
Она, как верная жена,
Лежит в ночи, полуодета.
Горят повсюду ночнички –
И у супружеской кровати
Раскрыта книга, и очки
Лежат на тумбочке… Но хватит
Аллегорических примет.
Не ими жив-здоров поэт.

Однажды, залетела птица, –
Начнём мы с этого – в окно.
И испугалась ростовщица,
Страстями жившая давно.
Обмана лестью и поживы.
Ах, как порой в нас, грешных, живы
Мирского счастия туман –
И страха ложный истукан!..

И вот, старуха обомлела,
Когда в раскрытое окно
Лесная птица залетела.
Знамение? К чему оно?
Привстала в кресле, оглядела
Покоев дряхлых полумрак.
И рухлядь, годную для дела,
И ценность, взятую за так.
Металл повсюду: килик винный,
Подсвечник, золотой кувшин
Без рам старинные картины,
Резные рамы без картин.
Лев золотой с раскрытым зевом –
Внутри с копчёным фитилём.
Левиафан с раздутым чревом,
Патрокл с бронзовым конём…
Сверкает серебро и злато,
И свечка тусклая чадит.

Мгновенным ужасом объята
Во тьму процентщица глядит.
Там, словно яркой лампы колба,
Зарделось бледное пятно.
Яснеет, близится оно.
Уже видна кобылья холка,
Как угль, вращающийся глаз.
Старуха ахнула сей час:
«Ах, смерть моя пришла, спасите! –
Кричит, – подняться мочи нет!».
И просыпается, и видит
Зажжённой лампы яркий свет.