I

I.
Среди достойнейших творений мы хотим расти,
Запечатлелась красота цветущей розы в вечность,
Хоть пусть ко времени придется отцвести,
Приемник чуткий разглядит в иллюзии бесконечность.
Но ты влекомый светом собственных очей,
Сгорев безвременно в влюбленности умильной,
Заложник обреченный близорукости своей,
Не сможешь есть хотя и в яствах стол обильный.
Быть может ты и украшенье своих дней,
Весны предвестник в зрелых летах,
Свою же сущность все равно ты схоронил,
В бутоне пышном и напрасном цвете;
       Отдай что не твое не будь скупцом и скрягой,
       Что должно миру знать ты поделись чем надо.



I.
 
From fairest creatures we desire increase,
That thereby beauty's rose might never die,
But as the riper should by time decease,
His tender heir might bear his memory:
But thou contracted to thine own bright eyes,
Feed'st thy light's flame with self-substantial fuel,
Making a famine where abundance lies,
Thy self thy foe, to thy sweet self too cruel:
Thou that art now the world's fresh ornament,
And only herald to the gaudy spring,
Within thine own bud buriest thy content,
And, tender churl, mak'st waste in niggarding:
Pity the world, or else this glutton be,
To eat the world's due, by the grave and thee.