Эол и Ксеркс 2 глава

В таверне где смрад, кавардак, балаган,
Где пьётся вино за стаканом стакан
Сидел музыкант, обессилен, бескровен.
Он не спал, он устал, пил вино и дрожал.

Разномастный народ, пьяный сумрачный сброд:
Те кто помнит свой род и не помнит свой род
Здесь сидели и пили и ждали чего-то.

Штиль стоял в океане и сжатым был рот.

«О, Святая Земля.
О, могучий народ
Древних вод и ветров обладатель.
Ты сидишь, пьёшь вино,
Ты грустишь - всё одно.
Ты забыл свою долю приятель...»

Это пела она. Словно роза песка
И мягкими были барханы.
В пустыне где зной, где воды ни глотка,
Где редко бредут караваны.

Там пела она среди пьяных людей
О жизни, о жизни невзгодах:
Погиб урожай, зато много зверей
Погибло в охотных походах.

«Приятель ты пьян,
Твой пустеет карман,
Но всё будет прекрасно, поверь мне.
На столе и фазан,
На столе и кальян,
Но ты их не увидишь, поверь мне.

Во дворце сытый пёс,
Гад не знающий розг,
Злато, шёлк под чужими ногами.
Во дворце - нет и слёз,
Нет ни ветра, ни гроз.
Грязь и пыль - под твоими ногами.»

Плакал люд, пьяный люд, утирая глаза
И вино становилось солёным.
Каждый тронут был тут. Песни были слова...
Всем вокруг это было знакомым.

«Когда-нибудь, я знаю вновь
Песок и глина встретит кровь,
Вернёт народ забытый трон,
Вернётся прежний Вавилон!»

Певица ушла и исчез её след,
А Эол продолжал ждать желанный рассвет.
Не сулило Эолу готовиться к сну.
Выпил он, сделал вдох и пошёл ко дворцу.

Среди пышных узоров, высоких колонн
В свете тусклом стоял чернокаменный трон,
А у трона танцовщиц кружила толпа,
Развлекая царя, развлекая царя.

Бубен зыбко звеня не спасал ото сна,
Как песчинки в ветрах. И слипались глаза,
И движения плавные - воды Евфрата,
Что топили в печали златые поля.

Музыкант поднимался, ступени считал.
Он прошёл створы врат и попал в тронный зал.
Перед ним чёрный трон и прислуги толпа.
«Я пришёл к тебе вновь» известил он царя.

«Мне достаточно. Вон!» Ксеркс танцовщиц прогнал,
Быстро скрылись они, стал пустым этот зал.
Только шелест одежд со звучанием бубна,
Вместе с жаром от тел ещё долго стоял...

«Благодарен тебе.
Пенье дивно твоё
Поразительней чем всё иное.
Каждый день во дворце
Раб с клеймом на лице
Мне поёт. Только пенье другое.
Каждый день сотни тел
Чёрных, белых как мел
Искушали движением танца,
Но ты песню мне спел и вспомнил её.
Честь тебе». Царь в слезах улыбался.

Был Эол поражён и стоял не дыша,
Тихо ветер трепал белый волос.
«Но зачем я вернулся?» спросил он царя.
«Просьба есть»
Ксеркс свой выравнил голос

И лицо утерев, сел на троне ровней
И жестоким стал взор словно веер плетей.

Призрак прошлого рушит мой шаткий покой,
Мрак могилы и холод и острая боль,
Что являются мне и во сне и в миру...
Я без жизни живу, в междумирье живу.

Я не спал так давно... и забыл этот вкус.
Предрассветные вздохи срываются с уст
В ожидании жизни... Но это забыл я,
И пустой тронный зал. Вместе с ним тоже пуст.

Я иссяк, пересох. Ветер дует жесток
И спасенья мне нет. Хоть и сотни дорог
Искупления - всё же ведут в никуда.
На пиру и в миру ждёт лишь ужас меня.

Шрамы ноют, болят. Не излечит их яд
Рабских песен и сотен фальшивых рулад.
Я прогнал сотни сотен, что пели мне песни.
Может быть я себя уберечь был бы рад?

Научи меня петь... и слагать строки песен,
Помоги научиться на струнах играть.
Утешения жду... жду, что буду вновь весел
И что вспомню её я, вернув время вспять.

«Я готов тебе тайны святые раскрыть.
Словно мул изнывающий, что хочет пить,
Все мы жаждем тех звуков, что за пеленою,
Все мы жаждем глас сердца и душу открыть.
И не в силах забыть то что было, что будет.
Мы не в силах забыть... звуки сердца забыть.

Я тебе помогу, но мне лира нужна...
Моё прошлое съели сухие ветра
И холодные ночи все струны сорвали».
Так ответил Эол на молитвы слова.

«Древо разное, сотен далёких земель,
Блеск металла, подобный глазам у зверей,
Перламутр, эбен, драгоценные камни.
Будет лира земная достойна царей».

Ксеркс расслабился в троне высоком своём
И сокрылся под веками глаз его гром.