Сидела одинокая ворона

Это не художественный вымысел, а реальная история, приключившаяся со мной давно уже.

Сидела одинокая ворона
И каркала в пространство на столбе.
Картавым голосом вороньего жаргона
Вещала что-то миру о себе.
В истерике, со всей вороньей мочи,
Она вопила свой вороний гимн,
А в зоне видимости птички, между прочим,
Из всех зверей был только я один.

И у меня открылось третье ухо,
И вспыхнул свет, мне стало хорошо,
Я не стяжал в тот миг святого духа,
Мне дух вороний в темечко вошёл.
Я понимать стал птичий их язык,
Все диалекты, скрипы, обертоны,
Контакт телепатический возник,
И сам я стал практически вороной.
Как губка я их мир в мгновенье ока
Впитал, узрел -  он не вообразим.
Насколько люди ошибаются жестоко,
Гордясь хвастливым разумом своим.

Вороний мир и мудр, и гармоничен,
Хоть гвалт ворон – не трели соловья,
Толпа орущих на березах птичек
Разгадывает тайны бытия.
Да, есть средь птиц певцы и вокалисты,
Вороны же – ораторы, дай Бог,
Все до одной они специалисты
Вести искусно тонкий диалог.

Им равных нет по философской части,
(Диалектического воронизма я знаток)
И видят призрачность и счастий, и несчастий,
И суть вещей прощупали чуток.
Они вскрывают тайны мирозданья,
Хоть мозг их по размерам не ахти,
И видят что-то, что вообще за гранью,
И знают точно верные пути.

О множестве открытий и прозрений
Они кричат истошно с проводов,
Так возвеличивается их вороний гений
Обычно с наступленьем холодов.
Рассядутся по осени каркуши,
И грянет а капелла "дружный" хор.
А люди нервно прикрывают уши,
Не понимая их научный спор.

Ворон считают, чуть ли не врагами.
Друзья по разуму под носом не видны.
Их обзывают серыми каргами,
Воронам, правда, это хоть бы хны.
Ворона зрит с высот на человечка
И видит внутреннюю гниль его насквозь,
И понимает каждое словечко,
С презреньем расфуфыривая хвост.

Погрязли люди в ложном самомнении,
Вороний уровень для них недосягаем,
Я каркнул трижды и в недоумении
Пошел искать знакомства с попугаем.