Энн Секстон. Убивая любовь

Я убийца любви.
Я снова и снова убиваю музыку, которая, как мы думали,
создана специально для нас,
которая полыхала между нами.
Я убиваю себя, становясь коленями на твой поцелуй.
Я пронзаю ножами обе наши руки,
которые созданы быть одной.
Наши руки не кровоточат,
они лежат неподвижно в своем бесчестии.
Я беру наши постели - лодки
и топлю их, позволяя им кашлять на море,
задыхаться на нем и спускаться в ничто.
Я начиняю твой рот твоими же
обещаниями и наблюдаю, как ты
изрыгаешь их на мое лицо.
Мы направлялись в кемпинг?
Я отравила там газом всех отдыхающих.

А сейчас я наедине со смертью,
лечу вниз с мостов,
швыряю себя, как пивную банку в мусорный бак.
Летаю, как одинокая красная роза,
покидая поток
одиночества,
но при этом ничего не чувствую,
хотя летаю и швыряю себя,
мои внутренности пусты
и мое лицо пустое, как стена.

Может я свяжусь с директором похоронного бюро?
Он сможет поместить два наши тела в розовый гроб,
эти тела из прошлого,
и кто-то сможет прислать цветы,
а кто-то сможет прийти и оплакивать нас,
и могла бы состояться поминальная служба
и люди бы узнали, что нечто умерло,
больше не существует, больше не говорит,
и даже не водит машину, и все такое.

Когда окончена жизнь
того, ради чего ты жила,
куда ты пойдешь?

Я буду работать ночами.
Я буду танцевать в городе.
Я надену красное чтобы сгореть в нем.
Я с опаской буду глядеть на ночного сторожа,
надевая его длинные неоновые ноги.
А рядом будут проезжать автомобили.
Будут проезжать автомобили.
И эта девушка в красном платье,
будет молча танцевать
на ее собственном Эллис Айленде,
одиноко кружась по мостовой,
пока проезжают автомобили.


Killing The Love

I am the love killer,
I am murdering the music we thought so special,
that blazed between us, over and over.
I am murdering me, where I kneeked at your kiss.
I am pushing knives through the hands
that created two into one.
Our hands do not bleed at this,
they lie still in their dishonor.
I am taking the boats of our beds
and choke on it and go down into nothing.
I am stuffing your mouth with your
promises and watching
you vomit them out upon my face.
The Camp we directed?
I have gassed the campers.

Now I am alone with the dead,
flying off bridges,
hurling myself like a beer can into the wastebasket.
I am flying like a single red rose,
leaving a jet stream
of solitude
and yet I feel nothing,
though I fly and hurt,
my insides are empty
and my face is as blank as a wall.

Shall I call the funeral director?
He could put our two bodies into one pink casket,
those bodies from before,
and someone might send flowers,
and someone might come to mourn
and it would be in the obits,
and people would know that something died,
is no more,speaks no more,won't even
drive a car again and all of that.

When a life is over,
the one you were living for,
where do you go?

I'll work nights.
I'll dance in the city.
I'll wear red for a burning.
I'll look at the Charles very carefully,
wearing its long legs of neon.
And the cars will go by.
The cars will go by.
And there'll be no scream
from the lady in the red dress
dancing on her own Ellis Island,
who turns in circles,
dancing alone
as the cars go by.