Сказка про Пахома

В некотором  царстве,
В неком государстве,
Хочешь, верь,
А хочешь, всяк,
Жил Пахом мужик босяк,
Племени и роду
Не знавал он с роду.
Все его корили,
Все его турили,
Ни кому он был не люб
Потому что глуп и груб.
Жил он на опушке
В низенькой избушке,
Рядом лес да речка
Дикое местечко.
Был охотник ладный
И рыбак заядлый,
Так и жил немало лет
Претерпел немало бед.

Как то на рассвете
Он закинул сети,
А чтоб время скоротать
Стал на солнышке дремать.
 Вдруг сквозь дрёму слышит он
Толи плач иль, чей-то стон.
Что за чудо, что заныть,
Кто тут может рано быть.
В камышах таясь, подкрался
И от вида растерялся.
Не случилось бы беды
Видит камень средь воды
А на нём рыдая,
Дева молодая.
Тут Пахом, наш, огляделся,
Кашлянул, на пень уселся,
И чуть слышно говорит:
-«Что случилось, где болит?»
Дева вздрогнула, и с камня
В воду шасть, и нет названья.
Только по воде круги
Да шуршание куги.
Воротился он к сетям,
Удивляясь новостям,
Но недолго размышлял,
Видно свой рассудок взял.
Стал Пахом тянуть тут снасти
Бормоча, что за напасти
Не ужель улов богатый,
Толи пень попал рогатый.
Потянул, что было сил
И добился что тащил.
Заглянул в свои он сети
И забыл про всё на свете,
Бьётся в них не сом рыбица,
А прекрасная девица.
Руки, ноги всё при ней
И глаза всех зеленей.
Волосы белей чем пена,
Кожа в серебристом плене.

Столбенея, он в сторонку
Отошёл и потихоньку
Стал собою обладать
И хотел было сказать.
Как она заговорила,
Будто речка забурлила:
-«Виновата я во всём,
Отпусти меня Пахом.
Здесь по заводи гуляя,
Рыб с подружками пугая,
Где есть омут под водой,
Любовались мы тобой.
Я люблю тебя безмерно,
Да не срок пока наверно,
Потому и неспроста
Царь лишил меня хвоста.
Там за водною чертою,
Будешь ты моей мечтою.
Где река прольётся вновь,
Буду я хранить любовь.»


А мечта была такой,
Только вечер над рекой
Станет звёзды зажигать
И зарницами играть.
Стая молодых русалок
После снов и перепалок,
На пустынный бережок
Собираются в кружок.
Достают жемчужный гребень,
Он им был всегда потребен,
Расчесать друг дружке волос
И распеть свой дивный голос.
Только пенье каждой ночи
Для людей весьма порочны,
И Пахом услышав пенье
По ночам в большём смятенье.
Утром сев на бережке,
Затихал в своей тоске.
Если б знал он, вот проказа,
Что за ним следят два глаза
Из подводной синевы,
Изнывая от любви.

Выслушал он просьбу эту,
Молвит:-«Вас полно по свету,
Не грусти, плыви давай,
Да про честь не забывай.»
Сам собрал улов и сети
Разбросал их на повети,
Чтоб просохли до утра,
А пока поспать пора.

День поник, проснулись звёзды,
По лугам туманный воздух,
Месяц светлый в небесах,
Мир волшебный в чудесах.
По реке в тиши зеркальной
Звон послышался хрустальный,
Словно тройка в небесах,
В коло-кольцах бубенцах,
От трудов своих рутинных,
Царь играл на клавесине.

Речка сверху и до дна
Была музыки полна,
Где русалочьи мотивы
Под шатром плакучей ивы,
Собирали в хоровод
Весь ночной, речной народ.

Утром лёг туман на землю,
Мир весь спит и речка дремлет,
Лишь Пахом чуть свет поднялся,
В путь, на ярмарку собрался.
Что продать, а что купить,
Да знакомых навестить.
Он запряг лошадку в дрожки,
По глухой, лесной дорожке
Прытко ехал, понукал,
Сам то, пел, то засыпал.
Вдруг лошадка встала робко,
На пути, как в бочке пробка,
Встал огромный старый пень,
Не объедешь за весь день.
Весь в грибах, во мхе зелёном,
Корни прахом искривлёны,
Где в боку сквозит дупло,
Всё травою поросло.
А явился он не пеший,
Прилетел на нём сам леший,
Из дупла туман дымит
И он басом говорит:
-«Эй, Пахом, я тут немножко
Заплутал, где тут дорожка,
Чтоб попасть на бережок
Где живёт мой царь дружок.
Я спешу к нему на бал,
Он вчера меня позвал,
Только вот беда умора
Не сдержал я уговора,
Должен был и как тут быть,
Мне с невестою прибыть,
А кого мне звать, намедни
Лишь кикиморы да ведьмы.
Егозили мне весь день,
Обломали весь мой пень.
Нужен мне другой урок,
Выручи меня дружок.»
Почесал Пахом затылок,
Заодно коню загривок.
Лешему подал намёк,
Мол, садись ко мне в возок.
Сели ладно как дружили,
Лихо в город покатили.

По леску возок пылит,
Солнышко жарой палит.
Спит Пахом и леший дремлет,
Конь храпит, но тащит бремя.
Тяжек был ему возок
И не мил лесной седок,
Время уж пошло к обеду
А они всё долго едут.
Но всему приходит срок,
Показался городок,
Как из чуда он восстал,
Ярмаркой большой блистал.
Золотой звон колоколен,
Городок был богомолен,
В камне был и сер и бел,
Леший сразу оробел,
На возку рядном накрылся
И кому-то там молился.

А тем временем Пахом
Отыскал знакомый дом,
Постучался, помолился,
Гостем важным объявился.
Он частенько тут бывал
И свой промысел сбывал.
Тут жила кума купчиха,
Торговала бойко, лихо,
Славилась на весь базар
Как сбывала свой товар.
Да тоска её заела,
Не было дружка для дела.
А на то не гож Пахом,
Хоть и был он ей знаком.
Всё просила, как, ни будь
Привезти, кого-нибудь.
И решил Пахом тут кстати
Лешего куме посватать,
Хитро подмигнул куме,
А себе был на уме.
Из возка достал беднягу,
Чтоб сосватать бедолагу,
Как увидела кума,
Чуть не тронулась с ума.
Был жених кургуз запущен,
Волосат и не имущий,
В старом рубище в лаптях,
Руки в скрюченных когтях.
Дико жил, любви не знал
И в народе не бывал.
Долго, молча и не смело
На него кума глядела,
А потом махнув рукой:
-«Лишь бы был он холостой.»
Спешно поднялась с дивана,
Протопить по жарче баню.

Долго будет знать округа,
Как купчиха мыла друга.
Крик стоял и брань цвела
Словно боль с ума свела.
Охал леший и пыхтел,
На полку сто раз потел.
А купчиха всё хлестала,
Вся листва с метлы слетала,
Выгоняла хворь и блох,
Чтоб он жить, как купчик мог.
И добилась своего,
Смыла дух лесной его.

Не узнал Пахом собрата,
Даже бросился к ухвату.
И откуда взялась стать,
Даже сразу не узнать.
В красной вышитой рубахе,
Ворот на косом запахе,
В серых в крапинку штанах,
В чёрной ваксе сапогах,
На ремне витой узор,
Сам причёсан на пробор.
Рядышком под кренделёк
И кума с ним бок обок.
Стол накрыли, дружно сели,
Развели суды кисели,
Как доели весь пирог
День склонился за порог.
Разомлели от наливки,
Как бутоны от поливки.
Всласть поздравил их Пахом
И кумы покинул дом.

А в ту пору по базару,
Франт ходил, гуляка старый,
Где товару умыкнуть,
Где девицу ущипнуть.
По рядам искал купчиху
Чтобы к ней подъехать лихо.
Как прознал про сватовство,
В нём зарделось естество.
Вмиг собрал гуляк ватагу,
Сев в простую колымагу,
Покатили к той куме
С чёрной мыслью на уме.

Подкатили к дому лихо,
На крыльцо поднялись тихо
И без стука на пролом
Всей гурьбой ввалились в дом.
Видят, муж с женой с обеда
За столом ведут беседу,
От наливки, холодца,
Разрумянились с лица.
Век не ждали новостей
От не прошеных гостей,
Лишь спросили, что за люди,
Как вожак всё сгрёб на блюде.
И наливку всю разлил,
По стаканам для кутил.
Леший, молча зрел картину
А потом нашёл дубину,
За свою обиду он
Выгнал всех из дома вон.
А за честь жены своей
Превратил их всех в коней,
И в карету, колымагу,
Превратил с гербом и флагом,
Цугом впряг всех тех коней
Чтоб на бал поехать в ней.
В дом вошёл и поклонился,
За досаду повинился,
И жену с собой позвал
С ним отправиться на бал.

В край родимый на опушке,
К своей низенькой избушке
Воротился наш Пахом,
В одиночестве пустом.
На базаре всё купил,
А на счастье не скопил.
Ни каменьев самоцветных,
Ни червончиков несметных,
И от злой молвы людской
Он к реке пошёл с тоской.

День устал и птичьи стаи
Щебетать и петь устали,
Вечер дремлет над рекой,
Всюду сумрак и покой.
В тихой заводи, где омут,
Каждый житель чем-то тронут.
Оказалось, кто не знал,
Царь готовит тронный бал.
Для гостей волшебной встречи,
В фонарях пылают свечи,
А на острове диком
Замок встал особняком.
С берега на остров мост
Перекинулся как кость,
Весь окован вензелями,
Дорогими кренделями,
По краям из щук, акул,
Замер строгий караул.

Шёл к реке Пахом, скучая,
Круглый камешек пиная,
На подходе к бережку:
-«Толи я глотнул лишку.»
Он подумал и сомлел,
Всюду яркий свет горел.
По дороге кони скачут,
У моста убогий плачет,
Конный поезд, раритет,
Из ландо, фиакр карет.
Что за диво, господа
Едут и зачем куда.
Все нарядны и богаты,
Даже кое кто рогаты,
От кого-то дух смердит,
Ну а кто в гробу сидит.
И горят, пылают свечи
Освещая эту нечисть,
Тут где ярче свет горит,
Вдруг подъехал шестерик.
Шесть коней впряжённых цугом
И кума в карете с другом,
Он в нём лешего узнал
И совсем тут заскучал.
Сел поодаль у обрыва,
Любовался без отрыва,
Всё смотрел на шабаш тот,
На чудной водоворот.

Вдруг легко легли на плечи
Две руки, он слышит речи,
Голос звонкий ручеёк
Что рождает родничок.
Обернулся:-«Мать честная!»
А вокруг русалок стая,
И она, в своих речах
Руки держит на плечах.
Улыбается красиво,
Просто сказочное диво,
В белом шелковом хитоне,
На головке блеск короны.
В раз смутился тут Пахом,
Хоть и был давно знаком,
Помнят те рыбачьи сети,
Эту рыбку на повети.
Но такой красы девица
Может только лишь приснится.

-«Здравствуй друг ты мой сердечный,
Здравствуй мой скиталец вечный.
Где ж ты был, я так ждала
И печальною была.»
Говорила, и прилежно
Обняла с любовью нежно.
Словно гибкая лоза
А из глаз текла слеза.
Тут Пахом от чувств, в развалку
Обнял девицу русалку.
Чувств, которых не знавал,
Жарко в губы целовал.

Время за полночь катило.
Бал в разгаре был на диво,
Леший с милою женой
И Пахомовой кумой
Важной был в гостях фигурой
И венцом тех мест культурой.
Среди ведьм и вурдалаков,
Упырей и вертопрахов,
Даже грозный водяной
Очарован был кумой.
Тут принёс донос дворецкий,
С пунктуальностью немецкой,
Доложил царю о том
Что явилась дочка в дом.
В окружении не сметном
И о странном не известном,
С непонятным чужаком,
С грубым рыжим мужиком.
Царь от новости такой
Весь вспотел, хоть водяной.
Был он коренного рода
И немало знал народа.
Но чтоб экий мужичёк,
На его попал крючок.
Он велел позвать нахала,
Чтоб не портил праздник бала.
Сам же пил с икрой ликёр
В окружении сестёр,
Две солидные русалки,
После вздорной перепалки,
Восседали за столом
Пили шнапс коньяк и ром.

Лёг туман на гладь реки,
Шёл Пахом просить руки
У отца царя крутого,
У владыки водяного.
Шёл с повинной головой,
Вёл невесту за собой.
А дворецкий его ждал,
Спрятав под камзол кинжал,
Он давно не одну ночку
Караулил царя дочку.
Чтоб её себе добыть,
А соперника убить.
Да не робкого десятка
Был Пахом, и он вприсядку,
Не плясал ни перед кем,
Не ломал своих колен.
Он дворецкого злодея
В миг скрутил и не жалея,
Бросил под ноги царю,
Заодно судьбу свою.

От такого поворота
У царя пошла икота,
Он велел подать воды,
Кабы не было беды.
Прибежали мамки-няньки,
Принесли от лихо манки,
И лекарство и словцо,
И румянец на лицо.
Боль ушла, как хворь на кочку,
Поманил к себе он дочку,
Приголубил, приласкал,
Мамок- нянек отослал.
Строго глянул на Пахома:
-«Мне твоя рука знакома,
И не раз в твои брат сети
Попадали мои дети.
Но ты славы не искал,
Всех на волю отпускал,
А дворецкий мой делец
Я решу его конец.
От великого ума
Превращу его в сома,
Пусть по дну, где тина рыщет,
И по глубже омут ищет.
Ну а ты, чтоб лучше жить,
Будешь мне теперь служить.»
Тут Пахом промолвил тихо:
-«Мне без суши будет лихо,
А пришёл я от реки
У тебя просить руки
Твоей дочки не земной,
Я люблю её царь мой.»

Снова царь глотает воду,
Словно бес устроил моду,
От нежданных новостей
Всех вокруг собрал гостей.
Стали думать и гадать,
Что просителю сказать,
А проситель и невеста
В ноги кланяются вместе,
И потупив долу взор
Ждут отцовский приговор.

Тут толпу раздвинул леший,
Как то сразу вдруг опешил»
-«Мать честная, вот так ком,
Это ж мой сваток Пахом.»
А жена его, купчиха,
Словно мамка одним чихом,
Оказалась пред царём
С лешим под руку, с котом.
Кот от важности мяукнул,
Пред царём случайно пукнул
И от страха, скок на пол,
И к купчихе под подол.

Вновь пошла у водяного
Тут икота, как блажного,
Прибежали мамки- няньки
И русалки после пьянки.
Взяв с собою упыря,
Полечить словцом царя,:
-«Что творите вы со мной!?»
Возмутился водяной,:
-«Мне житья от вас не стало,
А мне лет уже не мало.»
И тут леший царя понял,
От души его он обнял,
Всё сказал ему как есть,
Что он добрый будет тесть.
Что красавице русалке
Его дочке, будет жалко,
Бросить батюшку царя
От невзгод его храня.
Леший хмыкнул, как слукавил,
И еще царю добавил:
-«А Пахом мой сват надёжный,
Ты не будешь с ним тревожный,
Будет верный тебе зять
И другого негде взять.»
Убедил царя тут леший,
Даже вроде как утешил,
Царь приветил молодых,
Дал червонцев золотых,
И от царского лица
Подарил им два кольца.
Золотых и обручальных,
Только в храме не венчальных.
Повелел продолжить бал,
Сам вприпрыжку танцевал.
Гости пели и любились,
И столы от яств ломились,
И оркестр вёл менуэт,
С декольте до эполет.
В чёрном фраке и манишке
Был одет Пахом с излишком,
Он с невестой танцевал,
Обнимал и целовал.                               
Звон бокалов, шарм духов
Лишь до первых петухов,
Как прольёт на пустыри,
Утро краешек зари.
Потеряют силу чары,
Побоявшись Божьей кары,
Разбегутся бес и гад
И кто солнышку не рад.

Ночь прошла, погасли звёзды,
Утра солнечные грозди
Раскатились по лугам,
По просёлкам и домам.
Спит Пахом в своей избушке,
У лесочка на опушке,
А вокруг избушки сны,
Удивительно красны.
Вот он сладко потянулся,
Улыбнулся и проснулся,
Он в окошке видит свет,
Яркий солнечный рассвет.
Снова он в своей постели,
Нет ни бала и фортелей,
Вот и славно, думал он
Что всё это только сон.

По росе холодной, сильной,
Нёс Пахом сетей посильно,
Где стоял речной затон,
Там местечко выбрал он.
Видит в утренней прохладе
По затону, в тихой глади
Золотых кувшинок ряд,
Словно солнечный наряд.
               
А где омут видит он,
Белой лилии бутон,
Он забросил в воду сети,
Место вешками отметил.
Сел на берег отдохнуть,
Мыслям дверцу распахнуть,
Подплыла к нему русалка
Улыбаясь как то жалко.
И укрывшись за кустом,
В раз обрызгала хвостом,
Вытер он рукой лицо,
А на ней блестит кольцо.
Толи так шутил с ним леший,
Толи сон ему был вещий,
Только снова был Пахом,
Околдован тем кольцом.