Вьюнок

          Она вьюночком щурилась под солнцем, и солнце в ней сияло в тыщи ватт,
выплёскиваясь в синее оконце — мир будто становился розоват — он ей казался
чистым и безгрешным, и ангелами — люди и коты… А рядышком кудрявился
орешник и вышивал вьюнок безликий тын.

          Но чудилось, что тени жались где-то шагренью, прячась в сумрачный
овраг. Они упорно не любили лето, лужайки в незабудковых коврах. А полдень
щекотал шифона кожу, вздымал пылинки в солнечных лучах, чтоб грешный мир
расслабился и ожил, когда казалось, будто он зачах…
 
          Зачем же осень, тени, сумрак, ночи? Сжимались граммофончики вьюнков…
Что ж, август, не имея полномочий, тропинкой истончаясь, был таков.

          Она тянула тёплые ладони к ромашкам, рыжим бархатцам в пыльце, и
нежился под солнцем жёлтый донник, и пёс приблудный грелся на крыльце… В ней
было столько солнца, жизни, счастья, она росла в божественной любви! И лето
не хотело с ней прощаться, всё чаще принимая грустный вид…

          Дожди же превращались в сериалы — от «санта-барбар» голову кружит.
И, отпуская лето в дымке алой, она от взглядов пряталась чужих за серое
заплаканное небо, за птичьи крики, ветра шум и ночь… Ах, лето, где бы яркий
след твой не был, ты в памяти, как розовый вьюнок!

          Простынка на верёвке трепыхалась — без титров обрывается кино. И
гаснет в небе солнечная алость, и вялится сиреневый вьюнок…

29.о8.2о19  о1:35

***
Привычный формат:

Она вьюночком щурилась под солнцем,
и солнце в ней сияло в тыщи ватт,
выплёскиваясь в синее оконце —
мир будто становился розоват —

он ей казался чистым и безгрешным,
и ангелами — люди и коты…
А рядышком кудрявился орешник,
и вышивал вьюнок безликий тын.

Но чудилось, что тени жались где-то
шагренью, прячась в сумрачный овраг.
Они упорно не любили лето,
лужайки в незабудковых коврах.

А полдень щекотал шифона кожу,
вздымал пылинки в солнечных лучах,
чтоб грешный мир расслабился и ожил,
когда казалось, будто он зачах…
 
Зачем же осень, тени, сумрак, ночи?
Сжимались граммофончики вьюнков…
Что ж, август, не имея полномочий,
тропинкой истончаясь, был таков.

Она тянула тёплые ладони
к ромашкам, рыжим бархатцам в пыльце,
и нежился под солнцем жёлтый донник,
и пёс приблудный грелся на крыльце…

В ней было столько солнца, жизни, счастья,
она росла в божественной любви!
И лето не хотело с ней прощаться,
всё чаще принимая грустный вид…

Дожди же превращались в сериалы —
от «санта-барбар» голову кружит.
И, отпуская лето в дымке алой,
она от взглядов пряталась чужих

за серое заплаканное небо,
за птичьи крики, ветра шум и ночь…
Ах, лето, где бы яркий след твой не был,
ты в памяти, как розовый вьюнок!

Простынка на верёвке трепыхалась —
без титров обрывается кино.
И гаснет в небе солнечная алость,
и вялится сиреневый вьюнок…

29.о8.2о19  о1:35

Фото Павел Петрович Руденко
Россия, Краснодар, Фотограф-анималист