Коллега

                ...Мы удивлялись
Его спокойствию, его всегдашней
Невозмутимости: на все дела,
Которых множество еженедельно
Нам беспрестанно предстояло как-то
Решить, устроить, выполнить – подчас
Отделаться бы только побыстрее, –
Короче, ту мышиную возню,
Необходимую по скучной службе, –
На это всё он мог вполне бесстрастно,
Со странным равнодушием смотреть,
Тогда как мы себя едва умели
Удерживать от подступавших всплесков
Бессильной ярости, – ведь каждый день
Неумолимо приносился в жертву
Обязанностям службы! исполненью
Навязанного дела! отбыванью
Предписанных часов, с бесцветного утра
До вялых сумерек, всё здесь, на службе,
В проклятых кабинетах за столами.

А он как будто и не замечал
Порочного однообразья
Текущих дней, убийства лет впустую.
Мы видели: он что-то знал такое,
Что нам неясно было; чем-то он
Был занят внутренне – и это что-то,
Сознанье этого, ему давало
Невозмутимое уже ничем
Спокойствие и внутреннюю твердость.

Он сразу выделялся, невысокий,
Приветливый, немногословный человек,
С необъяснимым выраженьем глаз,
Всегда в простом, отглаженном костюме.
В нем было что-то необычное, но что?
Мы не могли понять и объяснить.

Откуда бы нам было знать, что он
Придя к себе домой со службы, – каждый,
Без исключенья каждый вечер доставал
Из ящика рабочего стола
Два-три листа бумаги и при свете
Стеклянной лампы – он писал, и так
Был каждый день искуплен. Потому
И был он так спокоен, зная это.
И каждый день он совершал свой труд.
Недаром он со временем и вышел
В большие имена. А мы... Что мы?

20 января 1992