Аспирантура

      
 Служба в армии не изменила моих планов на будущее. Прежде всего я хотел поступить в аспирантуру, без которой карьера преподавателя вуза и учёного невозможна. Не только «дембеля», но и молодые солдаты расспрашивали, что она из себя представляет. Услышав ответ, они сделали собственный вывод: «Аспирантура, это когда дальше учиться уже некуда». Для большинства из них даже высшее образование было пределом мечтаний. А тут ещё более высокая ступень, заглянуть на которую не хватало воображения. Если бы мои сослуживцы знали, как обманчива эта манящая высота.
 Начал я с работы учителем истории в вечерней школе.  Мои представления о ней ограничивались кинофильмом «Весна на Заречной улице», снятым ещё в пятидесятые годы. Я ожидал увидеть в классе взрослых людей, которые по каким-либо причинам не смогли получить полное среднее образование, и теперь учатся, чтобы восполнить указанный пробел. Однако оказалось, что за два прошедших десятилетия вечерняя школа сильно помолодела.  В десятом классе, где я начал давать уроки, учились 17-20-летние юноши и девушки. Это был разношёрстный и в социальном плане не совсем благополучный контингент. Многие из них давно потеряли всякий интерес к учёбе, и не стеснялись проявлять своё негативное отношение к учебным занятиям. Мне стоило большого труда переломить этот настрой и вызвать интерес к своему предмету.
 Директор школы, видимо, заметил и оценил мои усилия. Им даже была предпринята попытка «укоренить» меня в педколлктиве. С этой целью у одной из незамужних учительниц был организован «день рождения», на котором до меня дошло, для чего разыгран спектакль. Возможно, он и имел бы продолжение, но подкачала «невеста». Она была, что называется, дамой крупных форм, а этот женский тип вызывал во мне неприятие. Нужно ли говорить, что я бежал от своей коллеги с резвостью мустанга, на которого попытались накинуть седло. К счастью, моё пребывание в школе вскоре закончилось.
 Ко времени  вступительных экзаменов в аспирантуру я уже работал старшим лаборантом на кафедре политэкономии Ужгородского госуниверситета. Попал я туда,  узнав от своего бывшего декана, что завкафедрой  политэкономии А.А.Гончаренко ищет человека на эту должность. В мои обязанности входила выдача студентам литературы в читальном зале, а также оформление протоколов заседаний кафедры. Благодаря этим занятиям я ознакомился с принципами организации учебной и научно-методической работы в вузе, научился печатать на машинке. Что пригодилось мне, когда я приступил к оформлению собственной диссертации.
 Несмотря на то, что на кафедре преподавателями политэкономии работало много бывших историков, меня такая перспектива не устраивала. Профессия историка по-прежнему была для меня вне конкуренции, оставалось лишь определиться со специальностью. История СССР привлекала меня ещё со студенческих лет. Но после некоторых раздумий я подал документы на кафедру истории партии. Наученного горьким опытом поступления в аспирантуру МГУ, меня прельстило одно обстоятельство. А именно: поступать на кафедру истории КПСС мне предложил…сам заведующий В.В.Хайнас. В годы моего студенчества Василий Васильевич читал нам курс истории партии, и я был у него лучшим студентом. Однако на экзамене по своему предмету он вдруг занизил мне оценку. Как выяснилось, по просьбе коллеги с кафедры истории Украины, имевшего на меня «зуб». Мне было очень обидно. Видимо, моего экзаменатора за этот поступок мучила совесть, и он решил  возвратить «должок».               
 Кафедра истории КПСС, куда я поступил, занимала ведущее место среди университетских кафедр общественных наук. Это и не удивительно, если вспомнить, что КПСС была в стране единственной и правящей партией. Работать на кафедре было престижно, и по своему составу она была очень представительной. На кафедре преподавали бывшие фронтовики, партизаны, партийные и комсомольские работники. Они имели богатый жизненный опыт и твёрдые марксистские убеждения. Таких, как я, не имевших «громкой биографии» членов кафедры, было всего несколько человек. Но мы были в коллективе на равных и пользовались поддержкой со стороны «стариков». Среди них было немало колоритных фигур. Например, доцент А.С.Сабинин. На войне Анатолий Степанович был танкистом. При его росте за сто девяносто сантиметров было непонятно, как он  умещался в малогабаритном американском «Шермане», на котором воевал и даже горел. Закончив истфак УжГУ, бывший танкист стал впоследствии деканом Вечернего факультета и много сделал для подготовки квалифицированных специалистов для строящихся в городе заводов.
 Среди женщин – преподавателей кафедры – выделялась своим твёрдым характером и ораторскими способностями П.П.Колинько. Полина Петровна начинала войну санитаркой, затем, после учёбы на специальных курсах, стала шифровальщицей в штабе Новгородской оперативной группы. В составе 2-й ударной армии Власова в 1942 году  попала в окружение, но, имея на руках секретные документы, пробилась к своим. На кафедру пришла с должности старшего офицера Главного управления информации Войска Польского, громившего немецких фашистов cовместно с Красной Армией. Многие побаивались острого языка фронтовички.
 Однажды В.В.Хайнас решил поставить свою слишком независимую подчинённую «на место». Не знаю, по какому вопросу между ними вспыхнул горячий спор. Но когда из кабинета выскочил, красный как рак,  сам заведующий, я понял, за кем осталось последнее слово. Больше таких попыток им не предпринималось.
 Ещё одной примечательной личностью среди коллег старшего возраста, о котором не могу не упомянуть, был Н.Е.Ротман. Осенью 1938 года, когда в результате Венского арбитража часть территории Подкарпатской Руси отошла к Венгрии, Николай Ротман возглавил в Ужгороде коммунистическое подполье. После ареста оказался в концлагере Вюстегирсдоф. За ним последовали Бухенвальд, Дахау… От смерти его спасла Красная Армия. Несмотря на пережитое, эти  люди заряжали своим оптимизмом, просто общаться с ними доставляло удовольствие.
 На первом году учёбы в аспирантуре я сдал кандидатские экзамены и определился с диссертационной темой. Как раз ко времени моего поступления в аспирантуру Ужгородский университет стал головным в Украине по разработке темы интернационального воспитания студентов. Меня практически вынудили взять эту тему, хотя с научной точки зрения она мало чего обещала. В то время я совершенно упустил из виду, точнее, не подозревал, что у меня в руках была практически готовая кандидатская диссертация. Только она называлась  – дипломная работа. Я уже рассказывал, на каком уровне моя дипломная  была выполнена. Оставалось освежить её новыми партийными документами и соответствующим образом оформить. А я, подвергаясь давлению «сверху»,  вынужден был всё начинать с нуля.
 Тем не менее, к концу аспирантуры мне было что положить на стол. Как и дипломную, свою диссертацию я написал абсолютно самостоятельно. Помощь моего руководителя профессора Хайнаса В.В. выражалась в словах: «Главное, не мешать своему аспиранту». В этом смысле он был идеальным руководителем. В июне 1974 года диссертация прошла апробацию на кафедре и была рекомендована к защите. Оставалось надеяться, что идеологически безупречная и модная в брежневские времена тема сыграет на руку соискателю. В конце концов, кандидатские диссертации не решали эпохальных проблем и имели скорее практически-утилитарный характер.  Поскольку своего учёного совета по защите диссертаций у историков в университете не было, я должен был искать счастья где-то в другом месте. Географически самым близким  от нас был Львов. В местном университете, основанном ещё в средневековье, защищались соискатели со всей Западной Украины. Туда я и направил свои стопы. Ближайшее будущее показало, насколько опрометчивым был этот шаг.