IV

Сменяются картины, лица, жанры:
Вот мои сёстры все выходят на борьбу
С устоями, и волосы они, оставив банты,
Завязывают в толстую косу.

Не многого пока они добились,
Но умник, проходящий мимо них,
Всё ж скажет непременно, что свободны
Излишне все сегодня стали мы!

Все потому, что не увидит никогда он,
Как при попытке по карьерной вверх,
Периодически приходится настойчиво
Отказывать всем предложеньям юбку также вверх.

И это даже повезло, коли начальник —
Не в страшной подворотне мерзкий тип,
Который даже может заразить тебя болезнью,
Что гордыми заглавными мы именуем СПИД!

Не помирать, но задыхаться будешь
Под толстым дяденькою, лёжа на спине,
Пока вторая часть тебя, внимая страшным звукам,
Сольётся с бедной девушкой,
что в собственном дворе,

Там, где росла, влюблялась и мечтала,
Подвергнется тому, о чем вообще-
то в лирике не пишут: слишком грязно
(Простите нас, эстеты,
Мы говорим о жизни так, как есть).

Все муки испытав, она за утешеньем,
К госслужащим, еле живая, потечёт,
Но что ей скажут там?
«Гражданка, одевайтесь поскромнее,
Не провоцируйте мужчину наперёд».

Да вы хоть знаете, во что была одета!
Закутана вся так, что хочешь — не смогешь!
«Ну, видимо, ему хотелось сильно,
Раз взял, немножко потрудился, да и смог».

Её мамаша, что всегда твердила:
«Должна ты жениха хорошего найти!
Пусть будет груб, насильник: всё же лучше,
Чем деньги в дом-то не носить!»

Она в тот день её с вещами сразу
Из дома выставила: «ишь какая мразь!
Какого чёрта ты, дрянная,
Одна ходила ночью, и указ
Не слушала мой, о котором
все мамы с детства трындычат:
«Дочурка, будь хоть чёрной кошкой,
а ночью не ходи гулять!»