98. Поэма о Аже Операция Ардахар или Курт и Мама

Поэма о Аже "Операция Ардахар или Курт и Мама".


Сейчас своим на сайте незатейливым я слогом вам расскажу историю одну. И ничего под рифму исправлять не буду. Не хочу... Пусть будет всё, как есть. Как я ее вспомнил, даже и не знаю. Она о маме. Давно когда-то мне её рассказал земляк в аэропорту. Не помню даже и в каком. Рейс отменили. Подошел ко мне мужчина и спросил: - Казах? - Обнялись, поговорили... Стоп. Понял, почему рассказ тот вспомнил. После пробежки покупая "ласточку" любимую свою, мой взгляд упал на курт, лежащий на прилавке магазина. Эх, не хватило мани! Не куплю... Курт мне и напомнил собеседника того. Начну все по порядку. Мне её удобней говорить от первого лица. Так вот. История. Начну. Еще раз говорю, не про меня, ведь я там не был.

История земляка:

- Родился я в ауле. Меня ажешка воспитала. Отца я с матерью не помню. Разбились на "днепре", когда мне было лишь два года. Я с люльки выпал. Повезло. С тоскою вспоминаю босоногое то детство! Поры прекрасней и счастливей нет на свете! Кто жил в ауле, тот меня поймет. Рыбалка, речка, курт, под белой марлею лежащий, уже немного желтоватый. Таскали мы его, я помню, до того как он просох. Нам бабушка рассказывала всё, чеченов как в аул пригнали то ли в сорок третьем, толь сорок четвертом предпоследнем годе той войны. Как исполкомовцы загнали их в сарай кнутами. До мая жили в том хлеву женщины и дети, старики. Потом землянки рыли почти голыми руками. Девчонкою она еще была. Моя ажешка. Семнадцать лет. Но замужем уже. Погиб потом он в сорок пятом в мае... Рассказывала, как кормила куртом совсем больного ичкерийского мальчонку. Ведь думала, что отойдет... Нет. Откормила. А мать и дед его замерзли в том хлеву. Она ведь к председателю пошла тогда, собрала серебро, что дома было, казы карта засохшее, наркомовской взяла: - Отдай мне пацана. Ведь всё равно помрёт, а мне в хозяйстве пригодится. Мой муж, курдас твой, на войне, когда придёт... Ведь сам же знаешь, руки ведь нужны мужские... - Мужские?! У малолетнего вонючего шакала??? Он враг народа! - тот орал. - А сдохнет! Туда ему дорога. Волченок он! Они там все такие. Не дам! - Как она его уговорила.. Тут плакала аже и замолкала. Не будет говорить же детям, что... Пришла в слезах лишь утром, но забрала пацана. Война закончилась. Уехали и ссыльные в свои родные горы. Пришел старейшина, сказал: Нельзя. В горах он должен жить. Отец вернётся с фронта. Что скажем мы ему... Забрал с собою пацана. И в этом месте снова слезы... Ведь нежно называла тихого мальчонку она балам, как сына своего... Он её нана, как маму ту свою, замерзла с его дедом в том хлеву! Испарину ему всё оттирала, когда болел! И берегла его, сиротку то того! Любила как родного!... Рассказывала часто нам она всё про него. Скучала... Вспоминала. Потом очнувшись. Всё кричала нам: - Не трогайте тот курт! Не высох! Готовый только лишь берите... - Как я жалею, что не слушался её! Кумыса помню терпкий запах! Чай из какой то там травы... Её мы собирали всё по сопкам. Её и зайчью капусту. На камнях то росла. Зелёная такая... Да. Детство можно вспоминать часами.
Так вот. Закончил я мектеп. На уборке прям с комбаина забрали в армию. Попал служить на Северный Кавказ. Там и остался на контракт. Развал пошел. Всех по республикам в вагоны насажали. Отправили. Мне замполит помог, "отвоевал". Ведь бабушка до дембеля письмо мне написала: - Работы нет сынок. Закрылось всё. Меня забрал агашка твой. Стара я ведь уже. Ты оставайся там. Еда. Оденут. А то вон Каскырбая сын пришёл и пьёт, отца позорит. Друзья твои подались кто куда по стройкам. Молодежи нет в ауле. Не женишься потом... Останешься, как дядька бобылем. А там красивые кыздар. По телевизору смотрела... - Не знала ведь она и я, что вскоре... Начнется первая чеченская война. С письмом посылочка пришла. В ней курт и та трава, что мы по сопкам собирали... Сбежалась рота вся на аромат степи казахской! Курт быстро сьели. А чаем я комбата с замполитом угостил. Комбат ещё сказал: - Так это наша же, сибирская трава. Название не помню... Тоже в детстве её хлебали. - Не подожди. Давай покурим... Не могу.

Покурили помню мы тогда с моим тем земляком в аэропорту. Не помню даже и в каком... И помолчали.

- А о войне я не люблю - продолжил он - Одно лишь я скажу. Будь проклята она! Забыли...
Но случай этот должен рассказать, раз начал. Так вот. Не помню уж в каком бою, попал я в плен. Всем офицерам сразу перерезали там горло. Крутой был нрав у ихнего "зеленого" то генерала... Оставили лишь замполита. Почему? На выкуп. Он братом оказался какого то там олигарха из Москвы.  Зачем служил... С таким то братом. Ему виднее... Контрактникам тут горло начали всем резать. Добрались до меня. А жить хотелось! Жениться! Дочку народить и сына! Проклятая война! Незнаю, уж в последнюю секунду вдруг закричал я. Не я! Душа моя! Всё умирать там не хотела...  - Казах я! Сын какого то там бая! -  Вот не поверишь. Пронесло. Отбросили меня те духи в сторону и довершили черное свое дурное дело... Потом подняли. Прикладами побили. Бумагу. Ручку дали. Сказали: - Пиши письмо. - Я написал... Ажешке. Бабушке своей. Кому еще тогда мог написать. Ведь не было же никакого бая. Была лишь старая любимая моя аже! Сам думаю. Хоть время протяну. Сбегу... Бежали с замполитом где то через месяц. Поймали. Отбили то, что не отбили. И заковали. Пацан, всё помню, того крутого генерала на нас тренировался, прям, как в фильме том про войну. Как называется, не знаю, не смотрю. Соседи говорили... Ушел тогда я с лавочки. Их не дослушал.
Прошло полгода. Я не жду. Откуда деньги то такие у ажешки... И олигарх тот замполиту не помог. Убили брата. Не успел. Там тоже шла война... Другая. Подняли нас под утро. Там казни совершались утром, часиков так в пять. Ну, думаем мы с замполитом. Всё. Кирдык. Не дали нам для скорости пинка... Вдруг завели нас в дом. А в нём ажешка!!! Представляете! Моя аже... Любимая! Родная! С запахом полыни... Кумыса! Чего то там еще... Травы! Что мы с комбатом пили! Еще сказал покойник... Наша же, сибирская трава! Упал тогда я перед нею на колени! Подняться и обнять её  не дали... Всё... Мама ты моя! Ведь мама она мне. С сызмальства воспитала сироту! Когда болел, испарину со лба всё оттирала! Ругала всё, не слушался когда её... Больная. Старая. Родная. В чапане своем... - Домой поедешь, сука! И чтоб в Ичкерию ты больше ни ногой! Степи тебе там не хватает в Казахстане?! Широка там степь! Был помню в детстве... - мне прокричал там самый главный... - А этого в расход! Убили брата олигарха твоего. Зачем тебя держать! Вонючего и дохлого шакала! - И тут поднялась мама... Как гордая орлица! Что за птенцом своим в страну чужую прилетела! Сидела тихо... А тут вдруг встала. И к ичкерийцу главному их подошла... Все замерли. Крутой был нрав у вожака! Сейчас убьет ее одним ударом!!! Слепая ведь почти она была. Лицо его рукою прочитала... -- Балам... - сказала тихо в мертвой тишине - Рамзан. Сынок... - узнала. И обняла... Шрам был на лице у генерала от плётки председателя того. Шрам на лице его и шрам в её душе... Побагровел вожак той волчьей стаи! Вдруг задрожал... Потом упал со мною рядом на колени! Прошептал всего два слова. - Нана... -  и - Ана... - Совсем как той, родной, что грела своим остывшим телом в сорок четвёртом далёком том году! Совсем как той, казашке молодой! Собою пацана у смерти что купила в далёком предпоследнем годе той войны... Всё. Хватит. Не могу. Короче. Мы уехали потом. Серёгу тоже аже с собою забрала, замполита то того. Сказала нана сыну своему: - Отдай его. Пусть за тебя мне будет сыном... Не станет больше он врагом народу твоему. И внук не станет... Оставлю ящик курта за него. Везла ведь внуку. Оказалось сыну... -
Ну вот и вся история. Вот к брату щас лечу.
- Куда? В Чечню? - Нет. Я прилетел оттуда. Рамзану положил комочек курта от наны на могилу... Генерала то того потом убили наши. Крутой был нрав у ичкерийца. Может потому, что потерял в один он год две мамы... Щас на Восток я направляюсь Дальний. К Сергею. Ведь он мне тоже брат. Аже троих нас побратила. Любимая моя ажешка... Вот тоже курт везу. Брат попросил. Ведь он ему там жизнь спас тогда. Выкупила его мама за ящик курта... Ему спас. Мне. Когда то мальчику тому, в другую ту войну... Курт и Мама...

Нам обьявили рейс. Мы разлетелись. Больше не встречались. С годами как то вспоминал историю я эту. Даже записал. Потом забыл.Тетрадь ту потерял, что там писал... А щас вот сразу вспомнил. Как курт тот увидал... Сегодня в магазине. Да! Ещё! Спросил тогда его - А как ажешка? Умерла наверное давно? Ведь столько лет... - ответил мне: - Мама? Дома с внуками. Жива. Опять поплакала немного, когда посылки своим детям собирала... А в девяностых неделю помню ездила, обратно деньги раздавала. Район весь склался за меня. Добра и широка казахская степная та душа!

22.08. 2019 год.