Оборотень

Луч заходящего солнца осветит твоё лицо:
Веснушки на щеках, улыбка, зелени в глазищах море,
Но лишь нальется солнце до краев свинцом,
Луна как шарик вырвется на волю.

И перламутровые блики идеальными кругами
Вспыхнут в твоих испуганных глазах.
Будто лавина раздойдется между нами,
Взгляд остановится на сломанных часах.

Двенадцать. Стрелки дрогнули, застыли.
Ровно так же, как и твоя блеклая кровь.
Ты упадешь на землю и сломаются крылья,
Будто их разрезал невидимый нож.

И вспыхнет огнём во взгляде тёмная ярость,
А ты протянешь ко мне руку, из которой кинжалами
Вырастут когти крепче чем кость.
Твоё лицо и плечи покроются шрамами.

Белоснежная кожа вся в конопушках
Уступит место серой и толстой.
На твоей голове вырастут ушки,
Голова со вздохом сменит рыжие волосы

На цвет угольно чёрный в серебря;ном отливе.
Нос станет длинным как у собаки,
Пройдёт по спине хвоста линия.
Шерсть пробьется сквозь кожу неровными пучками.

Ты забьешься в конвульсиях,
Клыки скрипнут в неровном ожидании.
Но я даже не пригнусь,
Если ты поднимешь вдруг лапу

Ведь сегодня настанет
Та долгожданная ночь,
С полной луною в управе.
Ты за огромного волка сойдешь,

А волки, всё те же собаки,
Что так верны своим хозяевам.
Я приручу тебя так же,
Как тогда бездомную овчарку.

Мгновение, два,
Один из белых клыков
Вонзился немного левее ребра.
На кровавой картине нет лишь пары мазков,

Чтобы увидеть эти твои яркие глаза.
Снова зелёные, отчаянные,
Но клык все же давит до конца.
Я в плену, ловушке, в кровяном капкане.

Я помню на его лице
Тем утром, когда на асфальте
В крови, на краю, на самом конце:
Боль, отчаинье, но муки, прощайте.

Я стану монстром, не успев и сказать
То, чего не сказала заранее.
Хотя, спасибо за эти глаза
Не красные, в слезах и молчании.