В память об августовских событиях - стихи 91-го

В память об августовских событиях – стихи 91-го года.

* * *
Всё в жизни вредно. Даже просто жить.
Куда бежать от жизни нашей вредной?
В какие нам уткнуться миражи,
Чтоб ухватить кусок судьбы безбедной?

И потому смиренно и в свой час
Мы все, как муравьи, приносим пользу.
Но бог Любви не посещает нас,
А бог Забот не спрыгивает с возу.

И потому так хочется чудес –
И мы их для себя изобретаем.
А волки что? А волки смотрят в лес.
А мы во сне летаем и мечтаем.

(Юнцы – во двор, а мы уж – со двора…)
Но длится эта странная пора,
И сердце так неудержимо бьётся…
А потому так хочется добра,
Друзей, огня и чистого колодца.

* * *
Тоска моя, тоска моя безбрежная!
Как жить мне с ней? Куда мне с ней теперь?
А я была весёлая и нежная,
Пока не поселился этот зверь.

Его уже не выколотишь палками –
Спасенья нет в бессмысленной войне.
И никого и ничего не жалко мне,
Когда он так безжалостен ко мне.

Как справиться с трагическими нотами?
Мне хочется, когда сойдут снега,
Болотами, болотами, болотами
Уйти и раствориться навсегда…

* * *
Вернуться? Куда? Все места хороши
В тех далях, любимых, как прежде, как в детстве.
Друзья мои, где вы?
Вокруг – ни души…
А я замерзаю. А мне не согреться.

Я столько вчера расточала огня!
(Нередкое в юности, впрочем, явленье…)
Какая любовь поджидала меня
У самых порогов мечты и взросленья;

Каких я желала препятствий и бурь,
К каким я стремилась заоблачным высям!
О, Господи, ты-то хоть брови не хмурь –
И так тяжело от седин и залысин;

От вдовьих морщин и измученных рук
Работой и бытом; от швов на запястьях;
От нечеловеческих этих разлук
И от человеческих поисков счастья…

Друзья мои, что ж вам так туго пришлось?
Одна бы я справилась. Вам-то – за что же?!
Ни в чём не спасло нас святое «авось».
И хочется верить.
И страшно итожить.

НЕШКОЛЬНОЕ СОЧИНЕНИЕ

Туман. Горят ночные фары,
Кромсают тьму.
Везут грузовики товары –
Бог весть кому!

С бесшумной лёгкостью акулы
Мчит мерседес…
Повис на фонарях сутулых
Лоскут небес.

Бормочет заспанный диспетчер…
На весь пустырь
Грассирует: «Ещё не вечер!» –
Какой-то хмырь.

Навеселе – зато без фальши! –
Плевать, что рвань.
Я б процитировала дальше,
Когда б не брань.

Всё это вместе с серым зданьем,
С «пошёл ты на!..»
Идёт под кодовым названьем
«Вид из окна».

ОЗВЕРЕЛИ

В подъезде как в лесу. Соседи:
Кто – в тёплой норке, кто – на ёлке.
Напротив – зайцы, рядом – волки,
А выше этажом – медведи.

Вон те грызутся, как шакалы,
Другие тащат в дом, как белки.
А этот водкой залил зенки –
Свинья свиньёй! Хоть славный малый…

Эй, обитатели зверинцев!
К чему линолеум и двери?
Уж жили честно бы, как звери –
Без телевизоров и джинсов.

* * *
От страны не оставили камня на камне –
Ни кумиров, ни символов, ни образов.
Я стою с вещмешком и не знаю, куда мне.
Разве – северней Севера? Ниже низов?

Жизнь – привычка дышать. Упиваясь правами
И жонглируя сложной системою слов,
Рулевые, утёрши носы рукавами,
Смотрят только вперёд.
Смотрят выше голов…

Я не верю. Всё шатко. Всё против теченья.
«Ты должна, – говорят мне. – Подумай. Пойми!»
Верю только в одно наше предназначенье:
Быть людьми. До конца.
До конца быть людьми.

ПРЕДНОВОГОДНЕЕ…

Ну, слава богу, раздала долги:
Бутылку водки и четыре книги.
Хоть в книгах я узрела только фиги,
Поскольку водкой вышибло мозги…
Но, слава богу, раздала долги.

И так как нынче дефицит и муть,
Они теперь пойдут гулять по кругу:
Друг – недругу, а недруг – снова другу:
Читать и пить. Сочтутся как-нибудь.
Ну, а пока что – дефицит и муть.

Ещё достать бы «Стюардессы» блок –
И можно жить до Рождества Христова,
И не искать спасения у слова –
Разит спиртным и куревом от строк,
А стюардессу не волнует Блок…

Лишь толпы толп. Кошёлки, кошельки –
С приходом дня все жаждут похмелиться.
Печать печали затемнила лица,
И смрадом веет от чужой руки…
Гуляет хмель. И праздники близки.

* * *
Сколько ж можно начинать всё сначала?
Жизнь трясёт цветным тряпьём скомороха…
Вот уж вроде до смешного: всё плохо!
А потом, глядишь, опять – полегчало.

То лягушка обернётся царевной,
То мерещится: дурной видишь сон ты –
Перечёркнуты дождём горизонты,
Мир как будто за решёткой тюремной.

И выходит, жизнь не вечный сочельник,
Не проходит в ней сплошное веселье.
Вот, казалось, только что – воскресенье!
Нет, дружок, шалишь, уже – понедельник…

Заведётся хлеб – да кончится масло,
А в другой раз масло есть – да без хлеба.
Отодвинешь занавеску – там небо.
Смотрит прямо на тебя ясно-ясно.

1991