Апокриф

Демоны, ангелы и Ко.

Ты молод до звёзд под кожей,
Ты дерзок до слез, до боли.
Мы так с тобой не похожи,
Но, все же, одной крови.

Ты прячешь глаза от света,
Ты прячешь себя от мира.
Ты любишь огонь и лето,
Не любишь - февраль и смирну.

Горстями в садах запретных
Ломаешь цвет юных яблонь.
В тебе есть что-то от света:
Твой лик чернотой осиянный.

В глазах твоих новые свечи
Свои отживают сроки.
Бессмертен и, может быть, вечен;
И вечно легки твои руки.

Бежишь от конца до начала
Без права на смерть и ошибку.
Земли под ногами так мало,
А море пока слишком зыбко.

Ты брызнешь тьмою и кровью,
Небесным незыблемым роком -
Наполненный счастьем и болью
Твой смех яблочным соком.

В глазах разгорается литий,
И с алым мешается сера.
Ты - вечный змей - искуситель,
Вечно не знающий меры.

***
Зимой рассветы, как песок - бесцветны.
Сложно заснуть и сложно проснуться.
Зима совсем не похожа на лето:
Губы сводит белым и руки трясутся.

Зимой так холодно, точно в склепе,
Придётся в душе разводить пожары,
Сжигая мыслей старинных степи,
Леса и поля. Их чертовски мало!

Зимой еще хуже, чем в другое время.
Вверх по лестнице, ведущей к низу,
Ноги плетутся в тупом стремленье,
Потворствуя глупому сердца капризу.

Зимой так скучно, что напролёт ночи
Глаз не закрыть и до сухости больно.
Смерть в живом теле рано, досрочно
Для вечных - камень краеугольный.

Зимою дни цвета сожжённых спичек,
Глаза не закрыть, будто кто-то против.
Сон - это просто плохая привычка,
Как курево утром, на самом восходе.

Зимой закаты цвета юной сангрии,
И бесконечны чернильные строчки.
На каждого демона найдётся свой ангел,
Который закроет глаза его ночью.

***
Говорят, бессмертные не умирают,
А просто заживо попадают в рай.
Я в этом не очень шарю, но знаю:
All angels deserve to die.

Говорят, что смерть к ним сама прилетает
Белыми перьями лебединых стай,
В сильных крыльях воском калёным тает.
All angels deserve to die.

Говорят, что вечные тоже не вечны.
Смерть приходит, смеётся в лицо: «Вставай!»
Вечности вполне могут быть быстротечны.
All angels deserve to die.

Говорят, а ты просишь простыми словами:
«Ты меня никому никогда не отдай.»
Я улыбаюсь, повторяя стихами:
All angels deserve to die.

***
В самый последний день мы непременно будем пить!
Потому что больше нечего делать, когда небо вот-вот рухнет.
И может статься, мой милый, мы все таки сможем застыть
В смоляной опьяняющей капле на твоей кухне.

В самый последний день мы будем учиться понимать,
Ловить друг-друга холодными пальцами и глазами.
И в самый последний день мы, наконец-то, будем знать:
Ни сантиметра теперь не лежит между нами.

Солнце спрячется в небо, зажжем мы свечи,
Из углов голодные хлынут последние тени.
Это будут лучшее утро и лучший вечер.
Только все это будет потом - в самый последний день.
***
Среди яблоневого цвета, среди тонких стволов и стен
Из голубого безоблачного неба
Любой сад ты превращаешь в Эдем.
Среди чернильных клякс, среди мягких линий и строк
Из винограда, переболевшего летом,
Ты превращаешь вино в яблочный сок.
Среди страшных тайн, тихих вздохов, из которых ты создан,
Из улыбок и слез, вышитых крупной ниткой,
Ты не архангел, но ты зажигаешь звезды.
Звезды и звонкие счастьем моим улыбки.

***
Между нами может быть тысяча дней,
Только я в пути, уж не долго ждать.
Я украду тысячи белых коней,
Чтоб настигнуть тебя, моя благодать.

И когда я поймаю тебя в тиши,
В лабиринте дворов, перекрестье путей,
Только ты, моя радость, сможешь решить,
Сколько раз попадёшься в сплетенье сетей.

Сколько раз запястья твои обернёт
Красной нитки надежная древняя ложь,
Сколько раз твои рёбра, смеясь, найдёт
Мой каленый в любви твоей узкий нож.

И рассыплются вздохи, как звон монет,
Побежит по ступеням хрустальный смех.
Я найду тебя через тысячи лет,
Я найду тебя всех столетий поверх.

И расколется сталь, и польётся кровь.
Одеяла и души в тугие узлы
Завязались, сплелись, заигравшись, вновь,
Между них уставшие дышим мы.

Десять раз отмерь, сотню раз отрежь,
Будет больно и ясно - тебе решать.
Ляжет жгучий предел всех миров промеж
Твоей тонкой рукой, моя благодать.

***
Ты небо из ладошек узких пил,
Смыкая пальцы, силясь уцепиться
За самую небесную границу.
Ты - молодой архангел Рафаил.

Из чашки с тонким сколом через край
Струною льётся в небо молоко.
Ты на огне танцуешь босиком,
Прошу, архангел, только не сгорай!

В глазах прозрачных поселилась тень.
Ты на руках последний тяжкий козырь.
И пусть сквозь звон в ушах и страх, и слезы,
Ты возвестишь последний Судный день.

Ты хорошо умеешь рисовать,
Так нарисуй ещё одну звезду.
Такую, чтобы смехом по утру
Мешала плакать, не давала спать.

И балансируя на чашечном краю
Ты небо наше красил в голубой.
Ты можешь излечить любую боль,
Но только, мой архангел, не свою.

Так чисто, так светло и так легко
Ты звезды сладкозвучные лепил.
Ты - молодой архангел Рафаил,
Ты на огне танцуешь босиком.

***
Что до любви, мой милый?
Она нежна и сладостна, как южный ветер,
Как золото кручёных украшений,
Стянувшее точеные запястья,
Раскинутые тонкой тканью сети.
Что до любви? Она везде,
Но только не в моих объятьях.

Что нам до страсти?
Страсть - удел людей,
Удел солёных тел и рук умелых.
Для нас - в садах, где свет и цвет, и тень
Тягучая отрада яблок спелых.

Что до любви, мой милый?
Зачем любовь, когда есть небо над холмами?
Зачем мне судорожное сердце,
Когда в крови все замерло давно.
И все же что-то бьется между нами,
Но нам навеки не дано
В объятиях чужих согреться.

Что нам до слез?
Печаль - не наш удел.
Печаль - отрада женщин и поэтов.
И все же каждый вечер над вином
Вздыхаю я за тех, кто не допил,
Кто не допел.
Ты в южной темноте гуляешь где-то,
А я невольно взгляд бросаю вниз.
Ты улыбнёшься под моим окном
И лёгкой тенью ляжешь на карниз.

Что до любви?..

***
Мы были, как боги,
Честное слово!
Молодые и очень глупые,
Голубоглазые и золотые.
Все в мире было для нас так ново
Под Эдемским зелёным куполом.
Все было сложно, а мы были до боли простые.

Мы были, как боги,
Я точно знаю!
Мы шутили глупые шутки, задавали ненужные вопросы,
Подвергая сомнению любовь и даже страсть.
Мы высоко летали,
Солнце лилось каскадами,
сияли свежие росы.
И так не хотелось упасть,
Но мы падали, падали...

***
Всегда есть тень, прости, мой ангел,
И кончики пальцев в крови до фаланги.
Везде есть тень, наш чертов мир таков.
Но там, где тень, нам не нужно слов.

Мы по разные стороны одной медали,
Одного ледника, что до сих пор не растаял.
Мы по разные стороны одной монеты
Стоим в беспомощности раздеты.

Всегда есть я, прости, крылатый.
Мы оба не спасители, но оба распяты,
Растянуты заживо на звонких пяльцах
В неловких позициях забытого танца.

Всегда есть ты, спаси мою душу,
Мне слезы сушишь, мне слово душишь.
Мы слишком похожи, мы слишком разные.
Per aspera, как говориться, ad astra.

Мы вместе мчимся сквозь жизни в вальсе.
В крови до фаланги холодные пальцы.
Я слепо верю, ты теряешь веру.
И все же мы дышим: dum spiro spero.

Всегда есть тень, прости, мой ангел,
В крови потонем или в пьяной сангрии.
По ту сторону тьма до алмазной пластинки сузится -
Солнце взойдёт, а над нами опустится.

***
Дыши, мой Рафаил, дыши:
Не жди Суда, не жди огня и дыма.
Сними доспех и в ножны меч вложи,
Ты нынче человек, как я, бескрылый.

Дыши, мой ангел, нечего нам ждать.
Не нам судить, тебе не быть судимым.
Дыши, пока есть время так дышать,
Пока есть время быть насквозь любимым.

Вдыхай студёный гвалт моих ветров,
Вином пропахший алый час зари.
Но, падай сквозь дымку облаков,
Ты крылья, ангел мой, не опали.

Ты нынче человек, забудем страх,
И день последний нас не устрашит.
Разбейся оземь в искры, в сизый прах.
Дыши, мой Рафаил, дыши.

***
Сегодня над городом ветер и дождь.
В бокалах рубиновый сладкий яд.
Ангел и Демон сегодня не спят.
В бокала правда, в бокалах ложь.

На улице шторм и беззвездная ночь.
Вино и вода бегут вдругорядь.
Демон и Ангел смеются опять,
Не зная, как миру опять помочь.

Мир тонет в дождях и чернеющей мгле.
Ангел и демон не знают, как быть,
Поэтому просто продолжат пить
Вино полусладкое в хрустале.

Сейчас мы такие же, как они -
Не знаем, как жить, как любить, как играть.
Мы будем пить и смеяться опять
До светлой винного цвета зари.

***
Мы решали все свои сложности,
Опрокидывая в горло яд.
Глупый мальчик по неосторожности
Оказался распят.
Ты смотрела на него с нежностью
Прилаживающего стрелу лучника,
Наслаждаясь вынужденной бледностью
Новоиспеченного мученика.
Мы решали все свои сложности
Твоими стрелами под ребро.
Глупый мальчик по обвинению ложному
Семистрельем грудь распорол.
И теперь алым знаком звездчатым
Радиоактивным, как лучший гранит,
Смелым вырезанным по коже росчерком
Смерть змеей на груди шипит.
Ты смотрела на него с жалостью
Добивающего из милосердия,
Загребая одной смелой горстью
В кулак желудочки и предсердия.
Мы решали вопросы разные
Пулемётной пальбой рокочущей.
После смертоубийства разового
Остальные выстроились в очереди.

***
Ангелы, ангелы,
Голубоглазый и сероглазый
Вместе и разом
На небо шьют хризопразы,
Штопают дырки, да клеят стразы.

Ангелы, ангелы,
Разом и вместе
Нарисуйте созвездие
Над моим перекрестьем,
Пусть звенит благой вестью.

Ангелы, ангелы,
Кольцо вертится.
Звезды над моим сердцем
Сойдутся и встретятся
У холодной дверцы.

Ангелы, ангелы,
Луны багрянец
Ко мне светом тянется.
Боль уйдёт, раны затянутся,
Но все не пройдёт, все останется.

***
Спи, мой ангел, завтра утром
На восток уйдём.
Небо будет в белой пудре.
Утренним дождем
Мы умоем наши лица.
Но тебе никак не спится,
Милый ангел, засыпай,
Завтра будет свет и Рай.
Только нынче на подушках
Ты в окладе из перин
Дышишь жарко, дышишь душно.
Мир огромен - ты один.
Только нынче ты упрямо
Глаз не хочешь закрывать.
За оконной хрупкой рамой
Время повернётся вспять.
Засыпай, оставь сомненье,
Крылья за спиной сомкни.
Снов прехитрое сплетенье
Вместе вяжет наши дни.
Только нынче память пляшет
Я отраженье синих глаз.
Искру сброшенная бляшка
Выселка в который раз.
Ангел, ангел, будет утро,
Небо будет в незабудках.
Милый ангел, не сгорай.
Завтра будет свет и Рай.

***
Мои ломкие тонкие вены
Распускаются в алые нити.
Сбереги меня, ангел-хранитель!
Научи меня жить, демон!

Мои помыслы и задачи
Превращаются в рваный ветер.
Жить без света на белом свете
Тяжело. Но нельзя иначе.

За плечом моим хрупким левым
Там, где кравчий голубоглазый,
Проступает из древней вязи
С золотыми глазами демон.

Взмахом чистым, живым, лукавым
Разлетаются белые перья.
Рядом с сизой холодной дверью
Ангел мой за плечом правым.

Я иду в темноте без спичек,
А за мной по ступенькам скачет,
Как веселый резиновый мячик,
Чемодан, полный старых привычек.

Я попался в чужие сети.
Сердце рвётся делом и словом
Из тюрьмы, из родного дома -
Костяной переломанной клети.

Весь мой мир - что-то вроде эскиза:
Им на грифельном кончике вертят.
Защити меня, ангел, от смерти!
Искуси меня, демон, жизнью!

***
Их было двое: воин и целитель,
Но оба опасались вида крови.
Одетые луною в легкий ситец
Смотрели с облаков на бездну моря.

Из моря поднялись осколки суши,
И волны заточили в иглы скалы.
А из воды на берег вышли души,
Земли им много; им неба мало.

Их было двое: струнный и звенящий,
Но оба хохотали до упаду,
Когда на свет, на ветер настоящий
За стены души выбрались из Сада.

Им Бог сказал: Эй, вы, решайте сами,
Какую службу кто себе возьмёт.
Но без огня чернильными ночами,
Прошу вас, разукрасьте небосвод.

Их было двое: огненный и ясный,
Попали оба в дикий переплёт:
Кто возвести последний день напрасный?
Кто в бой последний войско поведёт?

Был чёрным купол над землёй и морем,
А солнце только начало коптить.
И ясный с огненным упорно долго спорил,
Как много звёзд на небе сотворить?

Их было двое: яростный и нежный,
Но оба не любили запах смерти.
И подобрав летящие одежды,
Следили, как Всевышний, миром вертит.

Тянули жребий: копья, чаши, латы,
Мечи, кольчуги, трубы, рыбы, цацки...
А звёзды, лишь отлитые из злата,
Учились полыхать и разгораться.

И тот, что звонкий, оказался Воином,
А тот, что ясный, задержал дыханье.
Обоим было радостно и больно
Застыть почти что в вечном ожиданье.

Их было двое: воин и целитель,
Две пары крыльев, чистых глаз, улыбок,
Искрящихся, как подожженный литий,
Как сотни будущих земных ошибок.

Меч будет острым, верным и тяжелым;
Рог будет петь, трубить, кричать и звать.
Меч будет делом, рог будет словом,
А звезды будут помнить и сиять.

***
Мой ангел молод и зол
Я не знаю повадок его.
И каждые пять минут
С улыбкой разводит костер,
Коптящий его самого,
Вершащий земной самосуд.

Мой ангел не любит имен.
Из ребер своих и чужих
Лепит спешно и шьет тела
Тигров, женщин, детей и ворон,
А в глазницы мне льет витражи
И прозрачные зеркала.

Мой ангел не знает слов.
Он пляшет на птичьих костях,
Белой пеной взбивая пыль.
Кровь улыбчивых мертвых голов
Красит пурпуром пляшущий стяг,
Красит ложь карминовым быль.

Мой ангел крылат до небес,
До мутных дрожащих звезд,
До бледной дырявой луны.
Мой ангел - может быть бес,
Брат смеха и странных грез,
Сын страстных мечты и беды.

Мой ангел в черном шелку
Со смехом искристых глаз,
Расставляй королей по доске,
Врезай королев в строку -
Мы сыграем в последний раз
На звезду, что в твоей руке.

Мой ангел с огнем вместо вен,
Не помнящий нежности рук,
Но мнящий себя мудрей
Камней, окруживших Эдем.
Вместо сердца - колесный стук,
Мой ангел - хранитель дверей.

Мой ангел придет за пургой
И сразу помчится за край,
Где ветра не устанут орать.
Мой ангел прекрасный и злой,
Забирай меня, забирай,
Чтоб мне тоже крылатым стать.