Они настолько одиноки, что...

Они настолько одиноки, что своим одиночеством желают поделиться с миром...

Прочитывая литературные произведения эпохальных мэтров в горчичной бархатистости, созерцая вдохновения полотен творившие историю, наслаждаясь собой в амальгаме великолепия прошлого рококо, позируя примеркой шикарностью дорогого сочетания изыска тканей и фурнитуры, вдыхая свежесть строптивой кожи приоткрыв прямоугольный промаркированный картонный ящик, одевая на запястье сверкающую точность швейцарских шпилей бегающих по замкнутому кругу, наливая в граненность хрупкого горного кристалла обжигающее золото бережно заключенное в дубовые объятия на долгие десятилетия, деликатно вкладывая в пальцы распахнувшуюся только для языка и губ приторную сладость еще спящей девственно-шоколадной кожи доминиканки,  вслушиваясь в тонкость лёгкого вальяжного поскрипывания кожи о стерильную мраморность с оттенками лёгкого шлейфа масла и горючего, которым просочен воздух скорости дикой свободы, запряженный и сдерживающий необузданный гонор итальянца с характерной чопорностью англичанина в одном жеребце трёхсот двуглавого табуна стали.
Еще год назад он был никем, сейчас, он вседержитель мира, мира, который он создал собственными руками, да, он творец, создавший из иллюзии реальность, реальность, сокрушающую навязанную пресность.