Страсти по заполошной Маргарите. Ч. 1. Гл. 19

Ранее  http://www.stihi.ru/2019/08/11/8200

Глава 19 Жизненные пазлы Егорова


Осмотр места происшествия завершили только к утру.  Мешали «понаехавшие». Чиновники всех мастей и люди в погонах с большими звёздами, больше поражавшие формализмом, чем профессионализмом, своей пустой суетой основательно мешали работать оперативно-следственной группе.

            Предварительным осмотром тел Смолина и Смирнова установили, что один из них получил восемь пуль, второй семь. Прояснилась и судьба шестнадцатого патрона. В пол рядом с телами. Характер побоев на теле одного и другого свидетельствовал, что особо болтливыми  они изначально не были. Видимо, рассчитывали уйти от ответственности и ждали штурма детского садика. Возможно, кто-нибудь усмотрел в этом признаки жестокого обращения Ерёмина со своими пленниками, но это уже было не столь существенно.

Истинную картину того, чтО происходило в течение нескольких часов в детском садике могли прояснить только Ерёмин и Шведова. Но первый категорически отказался давать показания, а со второй, как пояснил вечером на звонок Батуева её лечащий врач, тот самый Алексей Иванович, было запрещено производство каких-либо следственных действий. Данное обстоятельство пока лишало следствие возможности также выяснить, какова её роль в событиях в садике, и каким образом она там оказалась.

Уже темнело, когда, пряча хитрую улыбку, Батуев попросил Егорова «не в службу, а в дружбу, немного встряхнуться» и съездить в больницу, забрать справку о состоянии здоровья Маргариты.
Заехав в местный супермаркет, поразивший Андрея неплохим и обширным выбором продуктов, он закупил два пакета фруктов, соков, йогуртов и прочих вкусностей и поехал в больницу. Справку ему выдали сразу, передачу приняли, а вот «навестить больную Шведову» ему не удалось.
- Извините, но  Алексей Иванович категорически запретил любые посещения Шведовой. Помимо полученных ранее травм у неё посттравматическое стрессовое расстройство. К тому же у  неё постельный режим, и сейчас она спит.

Выйдя на улицу, Егоров прочитал написанное на листке формата А 4 довольно обширное описание плачевного состояния Шведовой. Завершающая строчка «С больной Шведовой М.В. категорически запрещается производство любых следственных действий» была подчёркнута красным.
Уже в машине, рассматривая себя в зеркале заднего вида, будто пытаясь отыскать в своём образе не видимые ранее изъяны, Егоров поставил и себе «диагноз».
-Влюбился. Клинический случай.  Лечению не поддаётся. Принимает хроническую форму.

Приняв от Егорова справку, следователь Батуев прочёл её, довольно улыбнулся, будто порадовался тому, что «с больной Шведовой М.В. категорически запрещается производство любых следственных действий», и произнёс:
-Вот и ладненько, вот и ладненько!
Явно сказывалась корпоративная солидарность.

Поздно ночью часть «понаехавших» уехала. Все остальные разбрелись ближе к утру.
Следующий день был посвящён допросам, разборкам, отпискам. Как и положено при столь неординарном событии.

Сразу после обеда Егоров предпринял ещё одну попытку увидеться со Шведовой. Не тут-то было! В больнице что-то происходило. Какие-то разборки. Никому дела не было до Егорова, стоявшего в позе просителя. Разборки касались, как ни странно,  Шведовой. Как понял Андрей, Шведова ушла из больницы. Впрочем, понятие - «ушла» - к ней, с учётом её состояния, в принципе, применено быть не могло. Из больницы её кто-то увёз. На память о себе Шведова оставила расписку, в которой каллиграфическим почерком написала, что всю ответственность за состояние своего здоровья возлагает на себя, и считает возможным продолжить лечение (прерванное возвращением в городок) в областной больнице, куда безотлагательно обязуется уехать завтра утром, воспользовавшись предложенной ей машиной «Скорой помощи». А пока «отлежится дома».

Андрею также удалось узнать, что из больницы  её перед обедом увез «серьёзный парнишка - заместитель Ерёмина» - Саша Волков — на  своём «чёрном джипе». 
Егорову оставалось только сокрушаться, почему его «жизненные пазлы» не хотят складываться в  желаемую картинку. Пытаясь подавить в себе « не давимое» чувство ревности к этому Саше Волкову, которого он ни разу не видел, но о котором много узнал, Егоров вернулся в РОВД.

Ещё больше его огорчила прозвучавшая по телефону команда из Москвы «вернуться к месту службы». Билет на самолёт на завтра ему уже был заказан.
Вечером Егоров предпринял ещё одну, третью, попытку увидеться с Маргаритой. Свозить его взялся сам Поляков. На звонок в дверь квартиры, которую снимала Шведова, им никто не ответил. Но из соседней квартиры, той самой, номер пятнадцать, вышла соседка, явно хорошо знакомая Полякову, и «доложила», что «Риточка только что уехала куда-то с Сашей Волковым», а в больницу  уедет утром, на «Скорой помощи».

Выйдя из подъезда, Поляков довольно жёстко выразился в адрес «этой заполошной» и увлёк Егорова в супермаркет, где они сделали покупки спиртного и закусок категории «хорошо посидеть двум нормальным мужикам».
            «Посидели» они в кабинете Полякова. Все «понаехавшие» уехали. В РОВД оставалась только дежурная смена. Поэтому им никто не мешал.

-Николай Иванович! Ты мне обещал рассказать что-то особенное, про ДТП с Маргаритой, -   напомнил Андрей Полякову, когда тот захмелел.
Поляков нахмурился. Казалось, он  обдумывал, стОит ли рассказывать Егорову тО, о чём сам же и обещал рассказать.

-Ну, слушай. Об этом ДТП тогда в городке нашем и не только много говорили. Удивлялись, как  так всё вышло. У ребёнка ни царапины. Ну, царапину на мочке уха считать не будем. А Маргарита вся  побитая. Как ещё жива осталась. Ну, по этому факту тогда отказной сделали. Прошло тогда дня четыре, и встречает меня Елизавета Николаевна, классная моего младшего сына. И говорит, что у неё ко мне дело есть. Как она сказала, очень серьёзное. Я предложил ей посидеть в кафе, мороженое съесть, а она мне об этом деле и скажет. А она мне и говорит, что в кафе народу много, а дело очень конфиденциальное. И слово-то такое, серьёзное. К о н ф и д е н ц и а л ь н о е. В общем привёз я её к себе в кабинет, чаю налил нам по  чашечке.

И она меня в лоб спрашивает: - Николай Иванович, на Ваш взгляд я нормальная?
Я засмеялся и отвечаю: -Более, чем нормальная. Я, наверное, из всех учителей, учивших моих сыновей, Вас больше всех уважаю.
А она опять вопрос: -То есть, Вы примете за правду всё то, что я Вам скажу?
-Без сомнения, - отвечаю.
Она так пристально глянула на меня, будто не решается говорить, а потом вздохнула так серьёзно и говорит.

-Я не могу не рассказать Вам об этом. Кому-то другому  я не решаюсь сказать. Тем более, детям. Они меня сразу в психушку отправят. Это ДТП, в котором девушка-следователь из прокуратуры ребёнка из-под КАМаЗа вытащила... Тогда день был жаркий, я с рынка шла и решила в холодке за киоском «Фруктовый рай» передохнуть. А это как раз напротив того места, где потом всё и произошло. Людей мало было, жарко. Та женщина, молоденькая, с ребёнком этим, мальчиком, стояла немного в стороне от меня, на солнцепёке. По телефону болтала. Я ещё подумала про неё, какая мамаша безалаберная. По жаре ребёнка таскает.

А тут КАМаЗ стал приближаться, и на моих глазах этот мальчонка так быстро с тротуара под КАМаЗ зашагал. А мать его стоит к нему спиной и не видит его. Я   испугалась, даже закричать не могла с испуга. И тут смотрю, мимо меня кто-то просто пролетел. Эта девушка в пёстром сарафане. И как-то так быстро всё. Она с мороженым шла, на бегу отбросила мороженое в сторону, и... Я смотрю... А мороженое не упало, повисло... в воздухе. Висит этот стаканчик в воздухе, с него несколько капель капнуло, но не упали, а тоже повисли в воздухе. А воздух стал... Как бы это сказать... как вода прозрачная.  Чистая прозрачная вода, но густая.

И КАМаЗ замер. И ребёнок замер. И женщина, мать его, замерла. Как стоп-кадр в кино.  И во всём этом двигалась только девушка. Как в замедленной съёмке. Плавные такие движения у неё. Она к КАМаЗу приближается, а от неё волны расходятся, как круги на воде... Она поднырнула под КАМаЗ, смотрю, мальчика этого схватила и уже выбралась из-под машины, почти выпрямилась, и тут волны исчезли, а КАМаЗ поехал. Её с ребёнком отшвырнуло в сторону. Она его к себе прижала, руками обхватила, ноги поджала, будто прячет ребёнка. И мороженое в этот момент шмякнулось об асфальт. Ну, тут шум поднялся, крики. Её сильно ударило, она без сознания на газоне лежала. Но Скорая помощь быстро приехала, наверное, поблизости была. Её и мальчика с мамой увезли.
Потом я узнала, что девушка эта, следователь из прокуратуры, серьёзные повреждения получила, а мальчик целёхонек.
- И свой рассказ она закончила такой фразой. -Вы так на меня смотрите, Николай Иванович, будто не верите?

Через три часа Николаев увёз Егорова в гостиницу. Странно, но несмотря на количество выпитого, оба они пьяными не были. Про историю с ДТП они больше не говорили. Будто забыли её.
Уснул Егоров не сразу. В голове, из которой чудесным образом выветрился хмель, мелькали события двух дней, обстоятельства ДТП. И Маргарита. Заполошная Маргарита, проститься с которой Егоров не успевал. Утром, ещё было темно, за ним прислали машину. Впереди было пять часов пути до аэропорта и почти десять часов полёта. Достаточное время, чтобы покопаться в себе и своих чувствах. А заодно выстроить планы на ближайший отпуск.

Егоров ещё не знал, что по возвращении в Москву его ждут два приказа. Первый — о переводе его в другую службу. Второй — о командировке на долгие два года. Далеко.

Продолжение следует.

Далее http://www.stihi.ru/2019/08/11/8274