To be continued

Клетки кафеля меня слопали,
И за мною люком захлопнулись.
Затянули, как в омут, с ластами,
Заманили волшебными ласками.
Я смотрел на них долго, пристально,
Как вдова моряка на пристани,
Вдаль глядит: вдруг она появится,
Белоснежная шхуна - красавица.
Горизонт разрывая, выскочит:
Он не сгинул, он смог, он выстоял.
Он штурвал держал крепко, намертво,
Отмеряя глазами кабельтовы,
До спасительной бухты-гавани,
Проклиная бедовое плаванье,
Кулаком грозя в небо всевышнему:
"Что задумал? Плохого не вышло бы",
Вспоминая чертей, до тысячи,
Его профиль из камня высечен,
Ноги вбиты столбами - сваями.
Белоснежными птичьими стаями,
Рвутся мысли в родимую сторону
И душа. Только тело приковано,
Замуровано заживо бурею,
Беспощадной стихией, бурною.
Били волны в борта безжалостно,
Подбирая обрывки паруса,
Вертикально вставала палуба,
Ныли мачты, скрипели жалобно.
Крысы прыгали в воду не думая,
Что и там их достанет Безгубая.
Капитана щелчком смыло с мостика,
Ему было всего сорок с хвостиком.
Судно мяло, метало, курочило,
И, казалось, что всё уже кончено...
Тут меня отпустило от кафеля.
Я стою с полотенцем вафельным,
И моё отражение в зеркале,
Походило на Фредди Меркури,
Где он снялся, вместе с пингвинами,
Белогрудые, с чёрными спинами.
Тени прошлого или будущего,
Без сознания видел, будучи?
Будто сам был в бушующем море я.
Чем же кончилась эта история?
Необычная, необыденная,
Продолжение следует, видимо...