Раб Песка, часть 1 - Затянутая нить

сменяет вечер день и уже не забыться
покуда завтра снова утром встать
не сможет правда с души позорной смыться
сквозь паутину бойниц воин остаётся ждать

сметается уныния забота
ведь в пасквиле почерком красивым
заметки ложью с зашифрованным в них кодом
останутся под скрепкой на стене забытые

но яркий свет прорежет тишину, скомкав всё былое
сменяется сознание и будто отворится кем-то дверь
давно забыто, как уведшая так далеко от дома
покой принять чтоб за холодно-каменного бреда твердь

пленит безмолвных слов удушающая суть
ведь лишь в тени беспомощной увидеть снова можно сны
так сделать что-то хочется, из ямы выпорхнуть, вдохнуть
мёртвыми лёгкими, почти что свежей, пустоты

но здесь нет ничего чтобы перестать быть себе подобным
рабы песка несут в стекло жжёные руки
но в красоте лишь ощущается уродство не далёким, подлым
сними с себя клеймо всему во всём мешавшей скуки

глазам, уставшим от грозы, которым стало всё заметно меньше
не спать - уже давно безукоснительно привычно, словно дырам
хоть линии судьбы так же стираются с кожи огрубевшей
какие цели могут быть в этом с опущенною шторой мире?

не это лишь вначале всё равно и как-то безразлично
когда что-то личное быть стало овдовевшим
смеяться, как раньше, больше нет причины
ведь сердце без мечты - одно, осиротевшее

и пусть то - чудо, постыдно прячущее крылья
а что-то, будто порча, разъедает сердце ржой
насколько это важно стало перестать быть молодым и сильным?
и испытанием психики назвать все то, что, якобы, нашёптано судьбой?

обида оброненная кем-то дорогим не тебе подарком
сожмёт в тиски, сдавив до боли естество
солдат не спит, свою охраняет арку
смеётся тихо в стену, изображая божество

скулить, скорбеть, бояться - в этих словах спрятаться нельзя
ответить некому и нечего, речь коль позабыта
взгляд отвернуть лишь на секунду - и рушится стена
а за нею прячется... кто? и от кого?

но они слышны снова. и это, кажется, слова
кто-то со стороны другой шепчет, забирается всё выше
от ног к рукам поднимается тремор и всё чётче слышат
как в детском разуме мечутся доверие с шизой

слепит тот душный воспоминания момент
и в нём кто-то свою протягивает руку
в миге прозрения крошащийся цемент
слова не слышны, уподобившиеся стуку

но что-то сломится, сломается, сомнётся
когда чужие боль с тоской затянут нитку вновь
сомнений нет - и тишина коснётся
остывшую, почти навечно, кровь