Объяснение

 из книги Любовь сквозь время и пространство.


Ивар проснулся, словно его кто-то толкнул, и басистый голос произнёс «Хватит спать». Проснувшись, ещё лёжа в постели, он подумал, почему я должен идти на поводу у Петра?  Днём мне запрещал, а вечером ничего не сказал, запрета небыло. А значит, мне можно и надо объясниться с Марией, нежно подумав о ней, Манечка, как красиво звучит, раньше я не слышал такого имени, Манюня, как её называл Лев, все эти, наверное, производные ласкательные от имени  Мария, даже Манька, Лев произнёс так ласково, а мне понравились все её имена. Объясниться и всё прояснить, не дожидаясь указаний Петра. Слушать более не стану его. Всё! Посмотрел в окно, «ага, птичка ранняя уже в творчестве», увидел он Марию возле клумбы цветочной. Она обрезала отцветшие бутоны пышных цветов. Ивар быстро оделся, выбежал из комнаты, и бегом по лестнице побежал.

Услышал окрик Петра, махнул ему рукой, сказав.
- Потом, потом, -  и побежал к Марии.
- Мария, - подбегая, позвал он, её.
- А сударь! Вы уже проснулись? Так рано, ведь ещё.
- Любимая, Мария, любимая,
- Сударь, вы снова бредите!? - Улыбнулась Мария, сказав это, так, как будто безнадёжно больному.
- Какой бред? Мария, я говорю правду, и я чувствую, что ты тоже узнала меня, Мария!
- Ах, сударь, конечно, я вас узнала, вы наш гость, а я ещё не потеряла память, помню, как вы поселились у нас.
- Мария!!! - закричал Ивар, так что, почувствовал шум в голове, не осознавая, что происходит с ним.
- Ой, что это с вами? Вы бледны. Вы, заболели? Сударь?
- Мария, ну не может быть, чтоб я ошибся, я же вижу, ты помнишь меня, помнишь наш солнечный рай. И на празднике и вчера, я ведь чувствую, Мария, и в тот день, в эфире…. Но ведь ты, же мне открытым текстом сказала стихом, когда читала какой-то Настёне. Мария!? И Пётр сказал....
- О чем вы, сударь? Ликуя в душе, спросила Мария. А сама продолжала заниматься клумбой. И услышала в мыслях,

«Скажи ему, а то будет метаться, как подстреленный, раненый зверь»
«Да, дедушка Род», ответила Мария, «я и сама жду не дождусь, сказать ему»,
и услышала басовитый смех.
А Ивар протянул руку, и повернул Марию к себе, отвлекая её от клумбы.
- Мария, любимая, - и в это время услышал смех в своей голове, и вновь стало больно, больно до тошноты, но приложил усилие, справился с болью, удалил её, и услышал в мыслях.
«Вот, любовь, что делает, сильнее стал» и снова смех, но уже без боли.
- Мария, Манечка, ведь я на самом деле, тебя люблю, и люблю, и, не успев сказать.
 Мария, сняв перчатку, приложила палец к его губам, прервала его речь, и сказала.

- Ивар, я помню, помню тебя, мой любимый, - ласково сказала она, - помню наше солнечное пространство. Я вспомнила тебя, когда ты пел песню, я и с велосипеда-то, упала от неожиданности, что увидела тебя там в нашем пространстве.
Ивар даже опешил от её признания, несколько секунд молчал, как бы осознавая, впитывая слова Марии.
- Мария, моя Мария, - притянул её к себе, обнял, зарывая своё лицо в её локоны, пахнущими розами.
- Розы - прошептал он – розы от тебя всегда аромат роз, ты наполнена ароматом роз, от тебя и там, так же был аромат роз, моя Мария, аромат роз присутствовал в тебе всегда, моя Мария, ты их и там любила, моя Мария, моя любимая, - прижимая её к себе. Манечка,  - Почему же ты, молчала? А я так страдал, не знал, как тебе ещё сказать, как объяснить, везде перекрывали мне, пути к тебе. Закрывали тебя, запрещали говорить.

- Я ждала любви, в моём сердце, боялась ошибиться, каждый миг ловила и анализировала, мне хотелось знать, любовь это или просто страсть. А там, мы любили, а там, любовь не такая, какой её считают здесь. Мария, прижималась сама к нему, чувствовала ритм биения сердец. Их сердца бились в унисон. - Бабулечка сказала, что нас, готовят к чему-то серьёзному, и любовь должна вырасти, проявится, и поэтому боялась ошибиться.

Подняв голову, смотрела в глаза Ивару, таким взглядом, который он и раньше ловил на себе, и всегда ему казалось, что показалось, взгляд Мария меняла быстро, от ласки до насмешки всегда один миг был.
Я помню, как там любила тебя, это во мне осталось, хотелось раскрыться в любви. Ещё мне сказали: «Тебе придётся именно любовью работать, творить чудеса. Безусловная любовь в кристалле должна полностью проявиться». Думала, что ты заметил, поэтому старалась не попадаться, тебе на глаза. Мне тоже было трудно выдержать это испытание.
Ивар тихо засмеялся, сказал,

- Поэтому ты и пела, часто, разлука ты разлука, наша любовь крепка. Я даже выучил всю твою песню, - говорил Ивар, прижимая к себе Марию.

Мария подняла голову и посмотрела ему в глаза, улыбалась, её глаза искрились, в них было столько нежности, что Ивар тонул в ней.
Столько любви, любви глубокой, такой, как когда-то была у них, и как показалось Ивару, что-то новое, новые ощущения их любви, новые оттенки их любви пронесенной через время и пространство. Она, их любовь,  набрала столько высочайших вибраций, что казалось весь мир, держится на их любви. Выше любви ничего нет во всём Мироздании.
Любовь Марии влилась в Ивара. он почувствовал, как энергии высочайших вибраций пронизывали его. Прокручивались в каждой клеточке.  Мгновенно впитывались, срастаясь с ним, с его высоким Я.

И, так прокрутилось, что прочувствовал Присутствие Единого, и он поднял Ивара на такую высоту, где была уже Мария, и она там вновь прижалась к нему, ласково  смеялась с задором, и он увидел ту Марию, но уже в новом обличие. Новые энергии нарастали и вливались через неё или через него, но ясно видел, как закручивало в спираль, а Мария стояла, улыбалась, одной рукой произвела движение и словно звёзды посыпались на них откуда-то с той высоты, произвелась вертикаль, она шла через обоих и уходила в глубокую высоту.

- Любимая, - он начал целовать её волосы, глаза, и уже стал задевать и губы, такие мягкие податливые, вкусно пахнущие, как раздалось,
- Гм, чем это они, здесь занимаются? Цветы облагораживают, что ли, или целуются?

Произошло быстрое приземление, вертикаль пошла в землю, но соединение с Единым Целым осталось, вертикаль сквозь них шла и в землю и в ту высоченную высоту. 
Ивар услышал голос Петра, с досадой оглянулся, он рядом стоял, и улыбался, но взгляд его был без насмешек и колкостей, а радостный, даже с нежностью. Но, не удержался и все же, отпустил шутку.

- Хватит, хватит, ишь, разошёлся, ещё и руки не просил, а страсть какую развил. Такого счастливого Петра, Ивар ещё не видел, он, как и Мария светился.
- Пётр! Друг называется, - с досадой сказал, Ивар.
- Успеешь, впереди вся жизнь, идём есть серьёзный разговор, нам в штаб надо.
Я тебя ещё в коридоре звал.
Бежал по лестнице, как ягуар, так, что не угонишься, кричи не кричи. - Смеялся Пётр.
- Так сегодня, как бы, нам выходной дали, суббота.

- А, то ты, не знаешь, что у нас нет выходных, - засмеялся Пётр,
и продолжил,- прояснили отношения немного и хорошо. Вечером в клубе увидитесь, а потом, - вновь засмеялся Петя, - сотворишь красивое сватовство, может, и разрешу тебе, поцеловать мою сестрицу. Обнял обоих, и повёл их в дом, - идёмте завтракать.  Идя посередине между Иваром и Марией, и чувствовал на своей спине их сцепленные руки, и улыбался, сказал.
 - Надо, поговорить с Николаем, на какой день назначить обручение. Сам поговоришь, или на меня, как тогда, свалишь?
- Сам поговорю, - ответил с облегчением Ивар.
- Ну-ну, за столько столетий, смелости набрался, давай сам, - засмеялся Пётр и, обнимая одной рукой Марию, и чувствовал её счастье.

«Моя девочка, счастлива. Наконец то! Её любовь, её половиночка рядом и скоро они, совсем скоро, сольются в единое целое». Он и рад за неё и счастлив, но грусть присутствовала в сердце, «выросла девочка моя, а как хотелось, чтоб она, всегда была маленькой и всегда была рядом со мной, но, наверное, так не бывает. Всегда надо провожать своих детей, в их собственную жизнь».

Таисия-Лиция