Дорожное - продолжение

   Сегодня, дорогой читатель, я тебя огорчу. Я не могу написать ни строчки... Я так соскучилась по дорогому моему сердцу человеку... Майе Борисовой. Скучаю по её стихам... рассказам... письмам. И. вдруг, меня осенило...Это она не может написать мне письмо. На том свете нет ни бумаги, ни карандаша. Но, я-то могу! И вот... -пишу:

   Дорогая моя Маинка!
   Несравненная моя Майюшка...
   Как давно от тебя не было весточки... Да и я хороша. Не писала тебе целую вечность. Решила рассказать, тебе, родная, как я люблю твои строки... и как привыкла к тому, что ты балуешь меня новым образом, новой книгой.
   Я расскажу о тех стихотворениях, которые и в моей жизни стали вехами. От одной вехи - к другой... Пошли?...

   "Черёмуха"- Это, конечное, Мишке. И он прочёл их при мне. и они ему понравились. Очень. Когда я их читала со сцены...- он стоял задумавшись и аплодировал. Нам аплодировал.

    Черёмуха
В небе тает тонкий ломтик месяца.
А от дома в четырёх шагах
Морем золотым
Бурлит и плещется
Буйная осенняя тайга.
Ветер по утрам шуршит позёмкою,
В лужах кромка
Ломкого стекла.
Милый,
А сибирская черёмуха
Снова
По долинам зацвела.
Снова,
Как положено по чину ей,
Над ручьями стережёт рассвет
И на травы,
Хваченные инеем,
Осыпает белопенный цвет.
Утро очень звонкое и раннее.
Скрип калиток слышен за версту.
Между нами годы, расстояния...
Милый,
А черёмуха-
В цвету!

   А вот и "Просьба"  Она тоже- для Дёмина. И наша.
Помнишь... у тебя, в Ленинграде... Все твои гости собрались. Я опоздала.  У меня в руках были тюльпаны. Я решила похулиганить... Каждому гостю дарила тюльпан и читала "Просьбу" с разным отношением и оттенком. Все оторопели... А Лев запросил пощады. А кто-то сказал..."И сколько стихов...в одном?"

     Просьба

Со мной случилось вот что:
К несчастью моему
Вы мне приснились ночью,
Не знаю - почему.
Я смущена без меры
И уверяю Вас,
Что не боюсь я серых
Хороших Ваших глаз.
Но всё-таки, чтоб было
Спокойней Вам и мне,
Я впредь Вас попросила б
Не сниться
            мне
                во сне.

   Да, ты была права. Ты "целую жизнь" любила Михаила Дёмина. Через много лет в стихотворении "Побудь наедине с собой" ты пишешь такие строки... Нет-нет... я возьму только одно четверостишие.

Побыть с собой наедине...
А вдруг в душе на самом дне,
Засохшая любовь,
Как подорожник между плит,
Пробьётся, снова заболит?
Я помню эту боль.

И она... эта боль стала ещё сильнее, когда Его не стало на нашей планете...Уж мы-то знаем. Нам незачем хитрить. Всё.  Больше ни слова о Мишке.
   А вот ещё одна веха.  Совхоз "Борец". Оттуда ты прислала "Балладу о выигранном споре" Я долго думала...как его читать. И...-нашла.  -Врёшь!- кричал молодой парень.  и... своё -Ну!... солдат, вернувшийся с войны и охрипший комбайнёр. Всё разложила по полочкам. У каждого свой голос... и только в последней строке позволила воспеть героя- воронежского комбайнёра.

    Баллада о выигранном споре.

Шагал он, хлеб полёгший топча,
Молчал, как в отступленьи молчат.
Порой опалённая боем стерня
Солдат встречала в штыки,
И раненые не могли стонать
От ненависти и тоски.
А рядом  цигаркою губы жёг,
Колосья в ладонях тёр
Алёша Егоров - его дружок,
Воронежский комбайнёр.
И, бросив в рот щепотку зерна,
Алёша сказал тогда:
-Сюда бы на поле мой "коммунар"...
Я б двадцать гектаров дал!
Но тот, о котором идёт рассказ,
Сердито ответил -Врёшь!
Ты, видно, парень, хвастать горазд-
Кто ж убирает в дождь?
Так что, кончай пустой разговор...
И вдруг белее стены,
Алёша крикнул:-Давай на спор!
Проверим после войны!...
А в феврале на сухой снежок
Упал, сражённый в упор,
Алёша Егоров - его дружок,
Воронежский комбайнёр.
Одела белая пелена
Холмик среди кустов.
Ушли солдаты. Ушла война
Пока ещё на восток.

Проклятый ливень всю ночь бушевал
И до утра не стих.
Бригадиру, который работать звал,
Ребята сказали: - Псих!
Ребята выругались со зла
И сели к столу "забивать козла".
И только один ремень затянул;
Кивнул штурвальному:-Ну!
И только один за порог шагнул
В хлюпкую тишину.
Час, и другой, и третий идёт,
И в тысячный раз подряд
Солома забила невпроворот
Режущий аппарат.
И руки парень до крови стёр,
Но всё равно, всё равно
От самоходки на ток шофёр
Везёт и везёт зерно.
Учётчик кричал, глотая слова:
-Слушай центральная! Двадцать два!
-Соревнование? Мы не прочь!
Ребята выходят сегодня в ночь.
А он никому рассказать не мог,
Что просто выиграл спор
Алёша Егоров. Его дружок,
Воронежский комбайнёр.

   Когда я получила стихи "Ленинграду"... несколько дней ходила под впечатлением. И вдруг, я поняла...
   Я готовилась к всесоюзному конкурсу. Есть снимок... В колонном зале дома Союзов я читаю твои стихи.
Я поняла как их нужно прочесть.Тихо и весомо. Каждое слово, что набат. Как кровь в венах пульсирует... Ничего не украшая и не раскрашивая. Упаси Бог! Голая правда. И только в конце..."Рисунок, точно текст присяги". Никаких жестов. Руки спрятать. Только слова.  Так написано...
   
   Ленинграду.

Да, он мне снится, этот город.
И видимо, не раз, не два
Доказывать я буду в спорах,
Что он- красивей, чем Москва.
И в стороне сибирской дальней
Мне помнится родимый дом.
И то, что факелы ростральных...
А впрочем, нужно - о другом...
Я вижу городок на Волге.
В полукольце плешивых гор
В тот очень тяжкий, очень долгий
Сорок второй военный год.
Линялые, шатрами, крыши,
Стада, бредущие в пыли...
Туда блокадных ребятишек
Из Ленинграда привезли.
С утра в детдом несли подарки,
Каких-то ждали новостей...
Заплаканные санитарки
Рассказывали про детей.
Они еды, как солнца, ждали.
Им дали мяса, масла дали.
Они ж, качаясь, как в бреду,
За завтраком - не доедали,
В обед- опять недоедали,
За ужином - не доедали,-
На завтра прятали еду.
Они не оставляли крошек,
Тихи, глазасты и худы.
Они рассматривали кошек
Лишь как запас живой еды.
И падали при каждом шаге.
И молча плакали в тиши.
Но кто-то детям дал бумаги
И очинил карандаши.
И вот на четвертушках мятых
Стал робко возникать на свет
Неточный, памятный, крылатый,
Неповторимый силуэт.
Бессмертный шпиль адмиралтейства!
Его нагую простоту
Чертило раненое детство,
Мусоля грифели во рту.
Он был залогом их спасенья,
Он был оплотом их мечты:
Сверкающий, как луч весенний,
Прямой и острый, точно штык.

Мне часто снится этот город.
И, видимо, не раз, не два
Доказывать я буду в спорах,
Что он красивей, чем Москва.

Но вновь и вновь при трудном шаге
Я вспомню это: тишь палат,
Детей, и на листках бумаги
Рисунок, точно текст присяги,
Тебе на верность, Ленинград.

   За чтение этих стихов я  получила звание -дипломант всесоюзного конкурса артистов-чтецов в 1957 году.
  Впереди ещё много твоих стихов пройдёт через моё сердце и душу. Господи, как мне тебя нехватает, дружище... как похожи наши судьбы... в конце жизни... каждый по-своему одинок... и...ничего не изменить.  Вспомнила твою "Осинку"

Дрожит то тише, то сильней
От злобных пересудов...
А что,
      как вовсе не на ней
Повесился Иуда?

Да, Майя. А что... как не на ней...


   (продолжение следует)









...