Месяц в деревне. Фрагменты путевых дневников, 2015

Месяц в деревне

Я в перегрузе эмоциональном –
Национальном: сюжеты и лица…
Месяц в Европе сверхрациональной.
Кто вам сказал, что Европа – столица?

Гладки дороги и в глянце деревья,
И дураков как-то не повстречала…
Месяц в Европе – как месяц в деревне:
Так получилось… И я заскучала

Быстро довольно, - хоть и наслаждалась,
И ликовала легко и приятно!
Стали привычны аэровокзалы,
Стали далёкими бурые пятна,

Комья дорог, дым Отечества горький
(Он лишь в разлуке бывает нам сладок!),
И купола, и кресты, и погосты,
И толчея, и  бардак… Беспорядок,

То есть, - пардон. Увлеклась я, наверно.
От впечатлений – размяк во мне стержень?
Край мой родной нынче словно за дверью
Запертой… Странно: никто ведь не держит!

В детстве читалось, леталось – мечталось:
Вот бы увидеть мне дальние страны!
И по европам, бывало, моталась…
Но так надолго – впервые. Мне – странно,

Словно зелёными светит глазами
Сказочный волк на аэровокзале.
Серый братишка! Откуда ты вылез?
Может, скомандуешь: ну-ка, на вылет!

К заводям тихим, к печали околиц,
К серым полям – от олив и смоковниц, -
К северным мхам, атаманам-туманам!
…Я увлеклась. Мне тревожно. Мне – странно.

I

Прованс

Шато-нов-де-Грасс

Воздух лёгкий на горной трассе…
Я живу в Шато-нов-де-Грассе.
Ступни топчут траву – босые
И по обуви не тоскуют…
Ем багеты и козий сыр я,
Но пельменей душа взыскует!
Ах, какой же чудесный домик –
В апельсиновых кущах спрятан!
Странный ужин: омары с ромом…
Это пошло? Но так приятно!

Между будущим жить и прошлым –
Это тоже, наверно, пошло, -
Но, пока не сыграли в ящик,
Называется настоящим
Это время. А в доме гулко:
Столько лесенок, закоулков,
Хоть играй на досуге в прятки…
Мне тревожно, но я – в порядке.

Звездопад

Я легла, но мне не спится,
Сна во мне – ну ни на грош!
Звёзды падают над Ниццей –
Щедр метеоритный дождь…

То ли я в душе ущербна –
Суеверий всех раба?
Думаю: совсем уж щедро
Обошлась со мной судьба!

Чем придётся расплатиться?
Недоверием? Виной?
Распростёрла Ницца-птица
Крылья ночи надо мной…

Мне осталось восхититься,
Прошептать: «Все байки – ложь!
Звёзды падают над Ниццей –
Пей метеоритный дождь!

Пей целебный горный воздух,
Апельсиновый уют,
Пей же, пей, пока не поздно,
Пей, балда, пока дают!»

Очарованье

И, засыпая под песню цикады,
От удивленья душа улыбнётся…
В комнате с видом на Альпы и Канны
Мне, безусловно, неплохо  живётся.

Старых олив серебро в гуще сини…
(Скажут мне в скайпе: «Кончается лето...»).
Можно нарвать спелых смокв, апельсинов…
Можно – нарву. Восхитительно это!

Но, обрывая с утра апельсины,
Те, что наполниться соком успели,
Я вспоминаю тревоги России,
Даже не осень – снега и метели:

Тени коряг, словно тени горбуний
В рубище – скудости зимней убранства…
Неподалёку отсюда жил Бунин –
В городе Грассе… В альпийском Провансе.

В этом раю, в этой дымке рассветной
И переливчатых мягких закатах
Он заходился ночами от смертной
Русской тоски о полях и о хатах…

Да не берёзки же мы обнимаем,
Хоть и в плену у контекстов культурных!
Как-то его я сейчас понимаю
Слишком буквально – не литературно…

Я недоверчива к «очарованью» -
Слово несёт в себе суть чародейства…
Но черепичные крыши Прованса,
Книги и фильмы, любимые с детства!

Всё это ярко и броско, и просто:
Топим камин  золотыми дровами…
Смуглый румянец на лицах подростков…
Здесь всё пронизано очарованьем!

Старый камин – он не старый Везувий:
Дров золотых в нём живёт дарованье…
Вспомню не раз потом Берег Лазурный –
Франции милое очарованье…

II

Лондон

Утро

Всё это смешно. И немного печально,
Немного банально, но, в общем, привычно:
Я в Лондоне… Я по Провансу скучаю.
И я понимаю, что это комично!

Верстается жизнь, как верстается повесть:
В ней есть парадоксы, не всё в ней логично…
Но Кто-то судьбы моей выдумал комикс –
И расхохотался: как это комично!

И расхохотался, потом прослезился,
Потом застеснялся: головку – по-птичьи…
Но зря, что ли, думает, с нею возился?
Раз комикс состряпан – пусть будет комично!

Над Францией я, как фанера, летела –
Пусть не над Парижем, а лишь над Провансом, –
Но вскоре лазурное сделалось серым…
Смесь комикса с репликой из конферанса.

Всё серо, как в тусклый  разгар гололёда…
Я пледом закутаюсь, с холодом споря.
И что там поёт под крылом самолёта?
Зелёное море? Лазурное море?

Какое там! Где ты, прозрачность пространства?
Где волн тихий шёпот, к прекрасному чутких?
Во мне поселилась тоска по Провансу –
И я загрустила уже не на шутку.

В сердцах бормочу неприятное что-то
По поводу серости, сок поглощая.
Я в Лондон лечу… На борту самолёта
Отчаянно вдруг по Провансу скучая!

Мне в Лондоне кое-что, право, знакомо:
Бывала. Дороги лежать за плечами…
И в дождь проливной бьёт фонтан под балконом –
О, как расточительны вы, англичане:

Не жалко воды вам! И даже гражданства
Не жалко: желаешь остаться – останься!
Но эти лазурные воды Прованса…
Вот там бы остаться! Лечить бы усталость…

Суставы не ноют, в порядке колени,
И песни орать по утрам можешь зычно…
Ах, сукина дочь ты, Марина Елена,
Порою бываешь… И это – комично.

День

Над Вестминстером звенят колокола,
Радость гулко оглашает территорию:
Ведь Елизавета отожгла –
Переправила, голубушка, Викторию!

Всё трудилась – поседела голова,
Королевство как-никак соединённое…
Так-таки пересидела, а?
Даже сердце встрепенётся, удивлённое!

Мы идём вдоль зеленеющей реки,
Очень грязной, но ведущей прямо в Нарнию…
Счастливы ли, веку вопреки,
Англичане, сохранившие монархию?

Вдоль развалов книжных запоздалых роз
Аромат струится –  королеву чествует…
Мы ещё успеем на Кингс-Кросс,
На платформу девять и три четверти.

Закат

Нет от туч спасенья, нет –
Нависают…
Угасает cтарый cвет,
Угасает…
Пока молятся тельцу,
Травят басни,
Старый cвет идёт к концу,
Тихо гаснет…
И кто знает наперёд –
Что там будет?
А на улицах народ,
Всюду – люди…
Ах, как много, всё же, их
В Старом Свете:
Белых, рыжих и цветных –
Дети, дети!
Крепконог их твёрдый шаг,
Взгляд весёлый –
В зоосадах и садах,
В парках, в школах.
Им нет дела до конца,
В них – порода
Тех, кого спас от Кольца
Хоббит Фродо.
В старых пабах, в их тепле
Крепок портер…
Пролетает на метле
Гарри Поттер.
Чтобы не упасть во мглу
И не спиться, -
Ох, успеть бы за метлу
Уцепиться!
Холодна в реке вода,
Дождь повсюду…
Но как хочется всегда
Верить в чудо:
Колыбельные поют
Нам зачем-то!
И закат пробил свою
Брешь над Темзой.
Над мостом и под мостом
Бродят сказки…
Свет не ведает о том,
Что он гаснет.

Ночь

- Здравствуйте, сэр, как учтивы Вы, как респектабельны:
Этот цилиндр Вам по-прежнему очень к лицу!
Табель о рангах бессмертна, и Вы в этой табели
Так же бессмертны, как вечный Ваш бег по кольцу…
Впрочем, не бег это, шаг: Ваша поступь размерена.
Трость завершает Ваш джентльменский облик и блеск.
Каждую ночь Вы гуляете – время проверено:
Каждую полночь мы с Вами встречаемся здесь!
Ваш особняк – он на месте: камин Ваш по-прежнему
Что-то чадит, трубочиста бы надо позвать…
Темза несёт свои воды, а волны прибрежные
Холодом веют… И хочется затосковать,
Но неприлично… До горла булавками сколото
Что-то на Вас и на мне, и на многих вокруг…
Холодом веет. Да что же всё время так холодно!
Чёрт бы побрал – и подрал стариков и старух,
В круг наш входящих, гуляющих так обязательно,
Как и мы с Вами – из полночи в полночь, и вновь…
Здравствуйте, леди! О, Вы, как всегда, обаятельны!
И белизною одежд освещаете ночь!
Платье на Вас – кисея и шифон, и фестончики…
Странное платье. И странное – то, что под ним…
Что же Вы, леди, молчите? И что же так стонете?
Стонете так, что Ваш стон – просто вою сродни!
Каждую ночь мы встречаемся с Вами на улицах –
Можно повежливей? Вам не пристал моветон!
- Сэр, мы ещё в девятнадцатом веке все умерли!
И между прочим, Вы – первый! А прочие наши – потом!
Не приставайте со светскими больше капризами!
И комплименты оставьте для дохлых ворон!
…И до утра отражаются в Темзе туманные призраки,
И до утра ими полон седой Альбион.

Вспоминая Бёрнса

Вы так нежны, о милая богачка!
Но вам нужны: посудомойка, прачка,
Кухарка, конюх, пара свинарей,
Фонарщик для поддержки фонарей,
И он же – сторож, трое поварят
(У них глаза, а не бекон горят),
Лакей и белошвейка (шьёт шутя!),
И няня, чтобы вынянчить дитя
(Уж больно хил наследник удался…)
Вы вся – такая нежная, вы вся
Такая бесподобная, но вам
Без горничной – никак: к приёму ванн
Готовит терпеливо вас она
И развлекает по ночам без сна,
Поскольку вам охота поболтать
(Но вам потом до полдня можно спать,
А горничная, щебеча, чуть свет
Бежит с заказом в лавку – на обед
Желаете вы лучшей ветчины:
Вы так нежны…) И все они нужны
Вам позарез, а может, и до слёз:
Садовник, чтоб струился запах роз
По всей округе, пара пастухов
И птичница – леггорнских петухов
И кур кормилица. И, холя ваши дни, -
Ну почему так счастливы они?!

Овечки с удовольствием пасутся,
И куры с наслаждением несутся,
Продляя благородный птичий род!
Прекрасен сад и зелен огород!
А птичница вдобавок – вот дела:
От конюха малютку родила –
И тоже счастлива: малютка подрастает
И конюхом вот-вот исправным станет!
Фонарщик зажигает вновь огни…
Ну почему так веселы они?
А вы опять – в унынье и в печали,
И ваш супруг отсутствует ночами –
Любитель всевозможнейших утех,
Беспечно зачиная где-то тех,
Кто и без титула здоров и крепок телом,
Кто вскорости займётся нужным делом:
Пшеницу сеять, саженцы сажать,
Узду держать – и вновь детей рожать,
И пить, и есть, и всячески грешить, -
Но хохотать при этом от души!
Их выговор так груб, простецки лица…
Как смеют беззаботно веселиться?
Как смеют? Смеют. Не с чего грустить:
Ведь вам без них никак не обойтись,
Они же (по секрету вам скажу)
Легко найдут другую госпожу!

III

Дома

Привет!
(Из России – с любовью)

Остролисточке моей – наше с кисточкой!
Окликаю её: «Эй! Остролисточка!»
Не среди родных полей снежной родины моей,
Среди лондонских холмов, среди чопорных умов,
От Биг-Бена вдалеке вырастала налегке,
Выбегала на лужок – шаловливый мой дружок.
В тёмной зелени блестят, как у маленьких котят
В мягких лапках бугорки, острых листьев коготки.
Да как бросится на грудь:
                - Ты меня не позабудь!
Из российской из глуши хоть две строчки напиши!
- Не забуду, - говорю, - что-нибудь, да сотворю:
Письмецо или стишок, остролистый мой дружок!
Как у нас, в родной глуши, закружился снег пушист,
Как над древним над кремлём голубой простор далёк,
Как течёт река Ока, не лукавя, сквозь века…
Ты ведь тоже родилась там, где Вечность пролилась:
Среди буков и дубов сколько выросло веков?
Скольким дням ведётся счёт? Ты ж – дитя пока ещё…
Потому, наверно, я увезу в свои края
Старый парк, крутой обрыв, светлый детский твой порыв,
Перерезавший мне путь: «Ты меня не позабудь!»
Вот – я дома: снег и свет. Шлю тебе поклон-привет,
Вспоминала я не раз изумрудный твой окрас
Среди зелени берёз, твой отчаянный вопрос:
«Будешь помнить меня, да?» - Не забуду никогда!