Князь Ярослав Всеволодович Глава IV часть 5

Конец Руси. Великий князь Владимирский

Батый вдруг понял, что силы
Не хватает одолеть.
Из последних рвали жилы ...
Русь вдруг стала словно клеть.

Отойти, пойдут вдогонку,
Чтоб за беды отомстить.
Здесь остаться? А что толку,
Не дадут спокойно жить.

Понимал, что Ярослава
Сам Аллах ему послал.
Не померкнет его слава,
Хоть князь и не стал вассал.

Где-то около Рязани
На Оке устроил стан.
Аккурат на поле брани,
Где остался лишь туман.

Был апрель. Трава манила
Своей девственностью так,
Что сознание затмила ...
Ни стряхнуть, как сон, никак.

Только остовы Рязани
Словно призрак. Он не лгал:
- "Виноваты в этом сами,
Я другое предлагал".
Постоять решил подольше,
Дать возможность отдохнуть.
И кормов теперь побольше,
Лошадям своё вернуть.

А своим сказал сурово:
- "Грабежи здесь прекратить.
Вся рязанщина любого
Может запросто прибить.

Говорить миролюбиво.
Если брать, то как ясак.
Жить пора неприхотливо,
По-другому нам никак".

Первый раз остановился
У Коломны. Кто отстал
Подождал, соединился,
Строй опять единым стал.

Суздаль, Углич, Тверь, Молога
Проводили без цветов.
Неприличных слов немного,
Это да-а-а, ... в конце концов.

И когда все были в сборе,
Из Владимира гонец.
Ярослав послание вскоре
Подготовил, как венец,

Всем событиям, что были
И теперь, как дальше жить.
Он писал: "Мы не забыли,
Что не будем мы дружить".

Ну, а дальше: "Я не буду
Извинения просить.
Я не всё сказал. Как к чуду
Отнесись, чтоб всё простить.

Хан Шейбан, твой брат, здоровый
У меня сейчас живёт.
Мужик справный и толковый,
Отпуск к вам пока не ждёт.
У меня в плену три тыщи,
Будут город возрождать.
Нет голодных, битых, нищих ...
В остальном придётся ждать.

Мой Владимир вдрызг разбитый,
Ты ж его весь развалил.
Вот и вспомнят труд забытый,
Кто всё это жёг и бил.

Всем ремонтом повсеместно
Хан Шейбан руководит.
Так что думаю уместно
Знать тебе. Душа болит?

Я его не унижаю!
А совсем наоборот.
Его сущность обнажаю,
Он теперь совсем не тот.

Только город станет прежний,
Ранг столицы обретёт,
Отпущу, а кто прилежней,
Дам с собой, что сам возьмёт.

Как ремонтную бригаду,
Брат к тебе и приведёт.
И используй всю армаду,
В новом качестве. Идёт?"

Батый был в большом смущении,
Он же брата схоронил.
Бурундай сам при общении
Ничего не говорил.

Оказалось не так страшно,
Князю можно доверять.
Брат живой и это важно,
Бурундай не врал опять.

Ярослав из уважения
По-монгольски текст писал.
Нет ни капли унижения,
Он врага отлично знал.
Ну, а Батый вновь увлёкся
И прочёл: "Теперь сюрприз!
Гуюк-хан в няше "не спёкся",
А со мной, судьбы каприз.

Он и прям тонул в болоте,
Воевода его спас.
Шлю привет твоей пехоте
За враньё, смешной рассказ.

Чтобы броситься, как нужно,
Принца срочно выручать.
Разбежались очень дружно ...
Так что стоит ли молчать.
 
Успокой и Угэдэя,
Если он уже узнал.
Сын здоров, а вся затея
Взять меня не идеал.

Передай, ещё не скоро
Сможет он его обнять.
Не скажу, что это норов,
Но он может повлиять.

Отпущу я Гуюк-хана,
Когда ты вернёшься в Степь.
Там тебе стихия дана,
Там твоих кочевий крепь".
И сейчас уже в Рязани
Он письмо перечитал.
Словно встал перед глазами,
Князь его переиграл.

Отвечать не торопился.
До конца не осознал,
То ли что-то не добился,
То ли равного узнал.

И опять воспоминание,
Очень трудный был отход.
Про Козельск упоминание,
Прошибает сразу пот.

От Смоленска отходили
Позади Тверь и Торжок.
В грязь лесную уходили,
В бездорожье, как должок.

Речки все к весне разбухли,
Приходилось даже вплавь.
С голодухи кони пухли,
Вот попробуй их заставь.

И часть войска у Козельска
Задержалась отдохнуть.
Хоть распутица апрелька,
Взять фураж и снова в путь.

А вот здесь, не тут-то было.
Житель в город не пустил.
У татар апломб, как смыло,
В ход пошёл избыток сил.

И Джэбэ, а он был главный,
Приказал сей город взять.
Хоть форпост, но не державный,
Крепостишка, так сказать.

Но отпор ожесточённый
Охладил намного пыл.
Опыт, ранее обретённый,
Был, но вроде как и сплыл.
 
Защищаясь, все козельцы
Выходили из ворот.
И незваные пришельцы
Усомнились за исход.

Он короткими мечами,
Как траву татар косил.
Каждый ратник за плечами
Щит прикрытия носил.

Впереди был князь Василий
И в свои двенадцать лет
Воевал не без усилий,
Внук Мстислава, яркий след.

Дали бой и отходили
Вновь за стены отдохнуть.
Враг на стены - выходили
Чтобы шею вновь свернуть.

Трое суток, всё без толку
И Джэбэ уйти решил.
Лишь стенания без умолку
О потерях, трате сил.

Это Батыя задело.
Он Владимир одолел.
Если взять Козельск приспело,
Надо брать, он так хотел.

Город тут же обложили
Мощным воинским кольцом.
Но осаду возложили
На Джэбэ, был мудрецом.
 
Штурм начался утром рано
Барабанный гром поднял.
И из леса как-то странно
Вышли люди. Кто их взял?

Это русские хашары,
По-монгольски смертник он.
Было что-то вроде кары,
Тут монгол творил закон.

И татары чёрной тенью
Шли за спинами других.
За щитом, живой мишенью,
И Козельск на миг затих.

Способ подлый и жестокий,
Приходилось бить своих.
Шли ко рву, а ров глубокий.
Завалить задача их.

И со стен обстрел начался
Строй татар начал редеть.
Лучник метко бить старался,
Не хотелось их жалеть.

Сотнями росли потери,
Но Джэбэ всё подгонял.
Люди стали словно звери,
Визг и рык вокруг стоял.

Ров наполнился телами.
Кровь, грязь, брёвна, просто лес ...
Пополнение с криком сами,
Обезумев к стенам лез.
Мешанина тел визжала,
Кто-то стрелы вынимал,
Кто убитым для начала
Притворился, жизнь спасал.

И вдруг выдохлась атака,
Все от стен назад бежать.
И хашар стал, как собака,
"Пастухов" кусками рвать.

Но штурм всё же продолжался,
Как прибой, за валом вал.
Хоть финал не приближался,
Что случится Джэбэ знал.

И всё новый отряды
Шли на штурм, чтоб сгинуть там.
Лили им смолу и рады
С испражненьем пополам.

Кто до верха смог добраться,
Тех рубили топором.
Тем бросали, кто забраться
Мысль оставил на потом.

За неделю мясорубки
Положили аж тумен
Джэбэ хану: "Ещё сутки.
Будет время перемен.

Стрелы стали чаще мимо
Со стен вражеских лететь.
И с мечом не так игриво,
Подустали, стали тлеть".

Ну, а Батыю другая
Пришла в это время мысль.
- "Ты лиса ещё какая ..." -
Он подумал: "Ах, ты рысь ...

Доложить спешишь кагану
Угэдэю всё как есть.
Как тумен погиб, как канул ...
Кто виновен? Джучи весь.
Угэдэй, глава улуса,
Примет меры, это факт.
Не ищи "дружочек" труса,
Я Козельск возьму. Вот так!"
 
Хоть с трудом, таран подняли,
Брешь успели лишь пробить.
Подожгли смолой, отняли
Ту возможность их разбить.

Но в пролом татары лезли,
Хоть и узкий, всё же щель.
Даже страхи все исчезли,
Город радом словно хмель.
 
В помощь ратникам немедля
Сотни встали горожан.
В ход пошли серпы, поленья ...
Внешне мирных прихожан.

Здесь кожевенник и плотник
Били нехристей, чем мог.
Рядом был дружины сотник,
Крикнул им: "Без вас не смог!"
Сабля, меч в теснющей драке
Серпу явно уступал.
Нож кожевенный в атаке
Был надёжней, ... доставал.

Не могли понять татары,
Где враги, ... откуда ждать ...
Крики, ... сыпались удары,
Выход найден - прочь бежать.

Батый опыт всё ж имея,
Джэбэ просто заменил
И поставил Субедэя,
Чтобы тот руководил.

Быстрый штурм не получился
И Козельск, таки, стоял.
Каждый житель отличился,
Тыщи жизней он отнял.

Вскоре треснули все реки,
Половодье началось.
И Козельску, в кои веки,
Жить, как острову пришлось.

Не имея средств подхода,
Батый вынужден был ждать.
Жиздра после ледохода
Вширь росла, не удержать.
 
Тридцать дней на ожидание,
И вода пошла на спад.
Появилось вновь желание
Город взять, а не назад.
Камнемётные машины
Появились возле стен.
Оружейных дел вершины,
Ничего им нет взамен.

С ужасом все наблюдали,
Как татары варят жир.
Показательно считали,
Из людей, без всякой лжи.

Всех несчастный над котлами
Подцепляли на крючок.
И варили, ... так частями ...
Жуть!!! Увы, не пустячок.

А за лесом в ожидании,
Со стены не всё видать,
Три тумена в полном здравии,
Только с юга - помогать.

Хан Кадан пришёл с улуса,
Из резерва Бори-хан.
Не имели сечи вкуса,
Но желаний - океан.

И вот майским утром рано
Они начали обстрел.
Камни в сто пудов тараном
В стены. Город ошалел.

Вслед горшки и жир горящий,
Все дома взялись огнём.
Дым над городом висящий
Пожирал, кто есть живьём.

Правда, лучники сумели
Всех стрелявших поразить.
Но и те всё же успели
Сжечь, кто мог ещё разить.

Началось кровопролитие,
Весь в огне Козельск стоял.
Небывалое событие,
Даже Батый шлем свой снял.
Из Чернигова дружина,
Для Козельска верный друг.
Встала рядом, им вражина
Стал татарин и не вдруг.

На стене татар рубили
Топорами, кистенём.
И секиры тоже были,
С ней уже не взять живьём.

День прошёл, ночь миновала ...
Строй защитников редел.
Хоть менялись для привала,
Наступал, таки, предел.

Хан смотрел на город молча,
Вдруг, ... не верилось глазам,
Из пролома, рожи корча,
Гриди конные ... и к нам.

Перемазанные сажей,
С криком вмиг снесли заслон.
Не гнушались даже стражей
Охранявших свой кордон.

Это были люди князя,
Гриди преданны во всём.
Они Русь собою крася,
Были, ... всё им нипочём.
 
И татары побежали,
Натиск всех ошеломил.
Камнемёты побросали,
Не хватило воли, сил
Субедэй был хладнокровный,
На всё сдержанно взирал.
И имея стаж огромный,
Их отчаянность понял.

Ровным голосом команду
Дал, чтоб домысли пресечь,
Весь отряд, по сути банду,
Всех от города отсечь.

Оставаясь в окружении,
Гриди дрались до конца.
Не прося о снисхождении,
Вспоминали лишь Творца.

- "А где князь! Найти немедля!" -
Батый грозно приказал.
Только не от милосердья
Он такое вдруг сказал.

Знал, что князь ещё мальчишка.
Захотелось посмотреть
Он наивный и глупышка
Или должен умереть.
 
А Василий был в подвале,
Кто-то спрятал из своих.
На нём трупы, всё в завале ...
Захлебнулся кровью их.

- "Злой Козельск" - сказал сквозь зубы:
- "Уничтожить всё и всех!
Пусть мои приказы грубы,
Это не был наш успех ..."
Вспомнив всё это в Рязани,
Батый сам себе сказал:
- "Если вдруг не сдались сами,
Уходить, ... терять устал".

Был Козельск последний город,
Дальше он их обходил.
Так он стал навечно молод
И любому сердцу мил.

Ярослав вошёл в столицу
И дружина вместе с ним.
Пленных гнали вереницу,
Гуюк-хан не шёл к своим.

И ему, и хан Шейбану
Разрешили быть верхом.
Как услуга их братану,
Всё же конь, а не пешком.

Правда, ноги привязали
Очень крепко к стременам.
Поводок из рук забрали,
Уподобив брехунам.

Узнать город невозможно,
Ярослав шёл и молчал.
Горожане осторожно
Выползали. ... Мозг стучал.

Видеть это очень больно,
Зная, город процветал.
Ханов обругал невольно,
Гнев, как видимо, достал.

А зашли через ворота,
Золотыми их зовут.
Вся исчезла позолота,
Всё разбито там и тут.

Ярослав решил детально
Осмотреть весь город сам.
Чтоб увидеть всё реально
И решить что делать нам.
Пленных всех повёл с собою,
Пусть поймут объём работ.
Пусть смирятся и с судьбою,
Дел у них невпроворот.
 
Новый город весь в развале,
Даже Дмитриевский Собор.
Люди прятались в подвале
И включались в разговор.

- "Князь! В столице оставайся
Или в свой Перееславль?"
Он с усмешкой: "Не пугайся!
Клязьму вместе будем вплавь.

Заменю во всём я брата,
Город встанет из руин.
Вот привёл вам супостата,
Так что я здесь не один.

Всё что рушил и займётся
Он строительством домов.
Пусть не раз ему икнётся
Плач детей и дым костров".

Из толпы опять спросили:
- "Их так много. ... А где жить?"
- "В слободе Ямской просили ..." -
Молвил: "Там расположить.

Их на Клязьме наши гриди
Будут зорко охранять.
Ни одной паршивой гниде
Не дадим отсель слинять".
- "А объявят всем на вече,
Кто теперь Великий князь?"
- "Безусловно! К этой встрече
Я готов, убрать лишь грязь"

И обзор свой продолжая,
Все обители прошёл
А его сопровождая,
Свой игумен рядом шёл.

И Рождественский, и Спасский
Уцелели, малый куст.
А вот девичий Успенский
Весь в проломах и был пуст.

Мономахов город дальше,
Здесь остался Детинец.
Вид конечно не как раньше,
Цел Святителя дворец.
 
Но зато Собор Успенский
Весь разбит и прогорел.
Князь заметил: "Он Вселенский!
Всех найти, кто здесь сгорел!"

Тут игумен и вмешался:
- "Там Агафья же лежит ..."
- "Что? Княгиня!?" - князь смешался,
Сам стоит и чуть дрожит.

- "Да. Она укрылась в храме.
С нею дочка, младший сын.
Все они вот в этом хламе,
Задушил проклятый дым" -
Прошептав один молитву,
Он продолжил" "Я их знал.
Видели татар и битву ...
Их епископ прикрывал".

- "Значит здесь под слоем пепла
И епископ Митрофан?"
- "Да. Спасал людей из пекла,
Но попал в другой капкан.

Пусть Господь их примет души,
Надлежит нам долг отдать.
Будь князь к ним великодушен,
Упокой, не надо ждать".

Широко перекрестился,
Плюнув в сторону татар.
Тут игумен и простился,
И ушёл, как от хазар.

Так он вышел на Варварку,
Здесь всё съел дотла пожар.
Не найти даже хибарку,
В общем зрелище - кошмар.

Более-менее сохранился
Богородицкий приют.
Кельи, где монах молился,
Сохранили свой уют.

Деревянные постройки,
Тут ремесленник и жил,
Были стержнем всей застройки,
Князь Варваркой дорожил.

А теперь одни землянки ...
Возвращается народ.
Прежнего жилья останки
Только если в огород.

Вскоре город осмотрели,
С ним и сын был Константин.
Может и не всё успели,
Вывод был у них один.
Всё с Успенского Собора
Надо срочно начинать.
Сын отцу: "Без разговора
С супостата и начать.

Дать три дня на всю работу,
Чтобы храм внутри был чист.
Похоронную заботу
Мы возьмём, я реалист".

И работа закипела,
Был очищен весь Собор.
Даже звонница блестела
И кресты, ... полный набор.

Хоронили всех отдельно,
Разобрали все своих.
Четверых в придел раздельно
Так канон решил для их.

И Агафья, Феодора,
Дмитрий - отрок семи лет
Не услышат разговора,
Упокоились навек

И епископ благородный,
Преподобный Митрофан
Тоже рядом, не безродный.
В Церкви русской не профан.

Так что с этого момента
Стал Владимир оживать.
Пленных, в виде инструмента,
Стали даже принимать.

И уже через неделю,
Князь не мог так обещать,
Вече кликнул с важной целью
Объявить с чего начать.

Там, где новый Торг открыли,
Он разграблен и разбит,
Всех туда собрать решили
Всё же центр и лик хранит.

Детинец, как украшение,
Гордость города навек.
Церковь Спаса, как знамение,
Та уходит жизнь, как снег.

И Торговые ворота
Продолжают украшать.
А была одна забота,
Мусор, щебень весь убрать.

Кто был в городе, явился,
Площадь прибрана, гудит.
Князь с охраной появился,
Рядом сын, в седле сидит.

Ярослав был встречен бурно,
Знали все, какую роль
Он сыграл, причём недурно,
Взяв все земли под контроль.
 
Слез с коня, причём эффектно,
И поднялся на помост.
Выглядел великолепно,
Даже внешне был не прост.

Юшман - новый вид кольчуги
Из пластин и весь сиял.
Корзень был не из дерюги,
Весь расшитый, вдохновлял.

На плечо накинут ловко,
Справа фабулой скреплён.
Аж рубин, совсем не робко,
Был быть скрепкой обречён.
Ярослав без подготовки
Сразу начал говорить:
- "Поди каждый заготовки
Подготовил претворить?

Дам сказать и не волнуйтесь,
Если есть чего сказать.
Только честно, не рисуйтесь ...
Кто-то будет возражать?"

Толпа дружно загудела:
- "Что за глупость? Ты наш князь!"
Просьба, вроде как задела,
Зашумели чуть бранясь.

- "Я всё понял!" - жест известный,
И толпа затихла вдруг.
- "Пусть накажет гром небесный ..." -
Тихо как-то: "Я ваш друг.

И считай вступил в наследство,
Брата честно заменил.
Вместе выросли и детство
Рядом в Ставрово прожил.

Так что здесь теперь надолго,
В Детинце намерен жить.
О себе считаю долгом
Рассказать, не буду ныть.

У меня семья большая,
Сыновья одни причём.
Восемь их, они не стая ...
Каждый мыслит о своём.

Старший рано вот скончался,
В канун свадьбы Бог прибрал.
Фёдор многим отличался,
Много ценного вобрал.

Господь взял, ему виднее,
Видно тоже дефицит.
Остальные чуть скромнее.
Есть характер, Бог простит.
А княгиня Феодосья
Скоро тоже будет здесь.
Сыновья - её колосья,
Сколько сил ушло, не счесть.

Наша первая задача
Город весь восстановить.
Озабоченность не пряча,
Я хочу предупредить,

Что всю грязную работу
Я на пленных возложил.
Не пытайтесь им по счёту
Гнев свой выдать, раз дожил.

Хан Шейбан нал ними старший,
Вот с него и будет спрос.
Брат Батыги, хоть и падший,
Он в плену и весь вопрос.

Как закончат, Бату-хану
Обещал всех опустить.
Мы не варвары, ... не стану
Снисхождения просить.

У меня ещё есть пленный,
Принц монгольский Гуюк-хан.
Угэдэю он бесценный ...
Сын, наследник ... хоть и хам.

Угэдэй, чтоб вы все знали,
Чингисхана родной брат.
Он Великий хан! Слыхали?
Гнев его, это джихад.

Бату-хан, хоть это дядя,
Перед ним - осины лист.
Потому ушёл не гадя,
Слово дал, что будет чист.

Только в Степь свою вернётся,
Гуюк-хан от нас уйдёт.
Чем нам это обернётся?
Я не знаю, ... как пойдёт. ..."
Разговор в толпе начался:
- "Что? Татары вновь придут?"
- "Я б на НЕТ не зарекался,
Но сегодня не пойдут.

Слишком много потеряли,
Неизвестно что их ждёт.
Чтоб вновь такими стали,
Года два у них уйдёт".

И опять с толпы всё тот же:
- "Ну, а мы? По новой ждать?"
- "Ждать конечно же не гоже
И ещё, ... себе не врать" -

Ярослав сказал спокойно,
Мог себя в руках держать.
- "Чтобы выглядеть достойно" -
Вновь добавил: "Ход искать!

Если вновь орда вернётся,
Нам одним не одолеть.
Рать собрать опять придётся
Или всем здесь умереть.

Я, поймите, не пугаю.
Чтобы земли отстоять,
Нам нужна, я это знаю,
Только сила, только рать".

Ярослав обвёл глазами
Всех собравшихся, спросил:
- "Ограничимся слезами?"
- "Не-е-ет!!!" - народ, как пробасил.

- "И ещё хочу сказать я,
Из Ростова князя взять.
Мы же с ним родные братья,
Вы должны меня понять.

В мир Успенского Собора,
И жена, и дети там,
Упокоим от позора,
Всё ж Ростов чужбина нам"
Гул, конечно, одобрения,
Прокатился по рядам.
Полный удовлетворения
Князь шепнул: "И я воздам ...".

После долгой подготовки
Состоялся этот акт.
Были козни и уловки,
Мол, погиб здесь, это факт.

Уважение к Ярославу
В этом деле взяло верх.
Прах его пронёс, как славу,
По всем весям, что не грех.

И родимый край Залесский
При подходе просто выл.
Провожали, ... повод веский,
Он всегда любимцем был.

И Владимир со слезами
Ракку у ворот встречал.
Со свечами, образами
И с молитвой причитал.

На века Собор Успенский
На покой семейство взял.
Благовест, а повод веский,
Известил - Собор принял.

Ярославу даже стало
Как-то легче, тяжесть снял.
Хоть и выглядел устало,
Но глазами воссиял.

Отпустил он Гуюк-хана,
Гриди дал сопроводить.
Вроде как его охрана,
Путь такой, всё может быть.

Сделал это, как узнали,
Что Бату-хан в Степь ушёл.
На прощанье слово дали
Не встречаться, Он нашёл!
И события словно в вихре
Закрутили, не присесть.
Только где-то чуть-чуть стихнет ...
Нет, опять. ... Нельзя поесть.

Пришла новость из Смоленска,
Умер Всеслав, верный друг.
Он на Сити не без блеска
Был опорой и тут вдруг ...

Правда, Всеволод братишка
Как бы стол этот занял,
Но гонца послал, мальчишка,
Ярослав его понял.
 
Князь литовский объявился,
Миндовг, старый интриган.
Ничему не научился,
Битым был и вновь дурман.

Ярослав не рассуждая
Всю дружину зарядил.
Сына взял, того не зная,
Он давно вокруг ходил.

Снова Запад! Беспокойство
На душе возникло вдруг.
Словно сговор, не геройство ...
Способ подленький и груб.

Вот уже и Волок Ламский.
Странно, ...  Всеволод был тут.
Вид какой-то арестантский,
Но с дружиной, будто ждут.
- "Князь! Ты, чай, не заблудился?
Как всё это понимать?" -
Ярослав  перекрестился:
- "От кого решил бежать?"

В дом зашли, что был поближе,
Сам хозяин квас принёс.
- "Ты подумал о престиже?
Город бросил словно пёс" -

Говорил довольно жёстко,
Ярослав был очень зол.
Обзывал обидно, хлёстко:
- "Брата вспомнил бы, козёл".

В результате разговора,
Говорили ровно час,
Понял суть всего раздора,
Миндовг в городе сейчас.

Это стало лишь причиной,
Он Миндовга не забыл.
С ним и Всеволод с дружиной
К стенам города прибыл.

Ярослав Миндовга зная,
Пригласил на разговор.
Ну, а тот всё отвергая,
Не вступил в словесный спор.
 
И пришлось, как и бывало,
Ярославу показать,
Что желание пропало
Их, литовцев, уважать.
Штурм был мощный и короткий,
Главный вход народ открыл.
Бой с Миндовгом не был жёсткий,
Видя проигрыш, остыл.

Войску дал команду: "Сдаться
И злодейства не чинить.
На местах пока остаться,
Там решу, как дальше быть".

Состоялась всё же встреча,
В ранге пленника теперь.
Ярослав стал, как предтеча,
Вестник будущих потерь.

Собрались все в тронном зале,
Прибыл даже Брячислав.
Полоцк тоже был в осаде,
Так что вышел без облав.
 
- "Что же делать нам с тобою,
Может во Владимир взять?" -
Ярослав, как сам с собою:
- "Поруб новый есть, опять.

Посидишь там с месячишко,
Поумнеешь, дай-то Бог.
А? Миндовг? Считаешь слишком ...
Что так сразу занемог?

Есть другое предложение?
Не томи ты шибко нас,
Молви, сделай одолжение
Может и решим сейчас".
Миндовг, чувствуя издевку,
Пробубнил: "Попал я в сеть.
Что ж ты мучаешь, как девку,
Сам-то что хотел иметь?"

Ярослав ответил тут же:
- "Про Смоленск забудь! Понял?
Полоцк тронешь, будет хуже.
Что? Считать совет принял?

Если да, держи вот это,
Подпиши, что ты готов
Лет на двадцать, ... тридцать где-то
Не знать этих городов".

И Миндовг сам расписался,
А верней поставил крест.
Он неграмотным считался,
Но в князья, таки, пролез.

Брячислав расцвёл от счастья,
К Ярославу: "Как я рад!
Ты снял с Полоцка ненастья,
Хоть Литва совсем не враг

Предлагаю Параскеву
Дочь свою в твой род отдать.
Как росток к святому древу,
А потом и свой создать".

- "А идея неплохая ... " -
Ярослав: "Вот это связь!
Земля ваша не чужая ...
Хоть была меж нами грязь.

Сын мой, князь он Новгородский.
Холост. Чем вам не жених?
Склад, характер богородский,
Очень сдержан и не псих.

Если нету возражений,
Засылаю к вам сватов.
Из благих соображений,
Я к таким делам готов".
Всё оформили, как надо.
А сваты - чин чинарём.
Всё с иголочки, всё ладно
Словно перед алтарём.

Видеть зрелище такое
Новгород давно отвык.
А событие не простое,
Полоцк тоже не привык.

Новгородская княгиня!
Это их невесту ждёт.
В город прибыла богиня,
Красотой своей убьёт.
 
Замечательная пара,
Все, кто видел, так решил.
Свадьба, ... пили до угара ...
И непьющий согрешил.

Брячислав от Ярослава
Ни на шаг не отходил.
Словно Рогволода слава
Не померкла. Заслужил.

Александр, как вновь родился,
Счастье просто излучал.
Беззаботно веселился
И жизнь новую начал.
В это время создавался
Очень агрессивный блок.
Он Ливонским назывался,
Папы Римского кусок.

И Григорий, он девятый,
Орден сам благословил
Захватить, враждой объятый,
Все народы, кто там жил.

Основную же задачу
Папа так определил:
- "Веру новую назначу!"
Латинянством наградил.

С исполнением не тянули.
Герцог Биргер и начал.
Он в Неву зашёл, рискнули ...
Риск как раз и подкачал.

Александр молниеносно
Сделал скрытый переход.
И отец не знал, как просто
Разметал сын этот сброд.

Биргер был убит на месте.
Швед без герцога никак.
Речь не шла об их аресте,
А внушить всем - швед слабак.
 
Александр стал популярный,
Уважала даже знать.
И народ, он не вульгарный,
Его Невским стали звать.

У отца же в это время
Наконец родилась дочь.
А узнав, что есть проблема,
Не успел тогда помочь.
Дочь свою назвал Мария.
Ох, как он её хотел.
Захлестнула эйфория,
К Феодосии подсел.

- "Мои чувства безграничны" -
Он ей тихо прошептал:
- "Они даже романтичны ...
Ты мой ангел, Бог послал.

Не по двадцать нам и что же,
У тебя такой же лик.
Ты на свете всех дороже,
Без тебя я так, ... мужик.

Не устану наслаждаться,
Как ты ходишь, говоришь ...
Я готов опять признаться,
Что люблю, ... не утаишь.

И за Машеньку спасибо,
Я теперь счастливей всех.
Моя радость, моя рыба ...
Опекать её не грех".

Вышел в тронный зал, там гости,
Новгородцы на поклон.
- "Что случилось?" - он без злости:
- "Александр мой взят в полон?"

Эта шутка разрядила
Чересчур серьёзный вид.
Склонность эта поразила,
Мог общаться без обид.

Вышел Савва - воевода,
После Сити поседел,
И без всякого подхода:
- "Князь устроил беспредел!

Возомнил, что он всесильный,
Если шведа одолел.
В обращении нестабильный,
Раньше это не умел.
Стал орать вдруг на прислугу
Без причины,  просто так.
Если б делали услугу ...
Потерял и стыд, и такт.

Мы все вроде не у дела,
Шведов он один разбил.
Остальных она задела,
Кто был с ним и их добил.

И когда в боярской думе
Порешили дать отлуп
Не хотели в этом шуме
Показать, мальчишка глуп.

Он воспринял, как обиду.
Я не ждал, что будет так.
Петь по князю панихиду
Не намерены никак.

И в Переяславль-Залесский
Бросив Новгород, ушёл.
Не считаю довод веский,
Он же тут семью нашёл.

Я считаю это глупо,
Немцы нам уже грозят.
Нагло, не скрываясь, тупо ...
Хорошо бы, что хитрят.

Очень вас прошу вмешаться,
Нам не нужен новый князь.
Князь не должен назначаться,
У нас с вашим родом связь".

Ярослав воспринял странно,
Без эмоций, не орал ...
Даже несколько гуманно,
Предложил вина бокал.

И сказал вполне серьёзно:
- "Я такой был, разберусь
Непременно скрупулёзно.
С вами позже я свяжусь"
 
Вот Переяславль-Залесский ...
Словно в юность вновь вернул.
Тот же воздух терпкий, резкий ...
Ярослав слегка взгрустнул.

Здесь трагически погибла
Его первая любовь.
Лошадь всадницу расшибла,
Образ юный вспомнил вновь.

Дочь известнейшего хана,
Кончакович - грозный тесть,
Не смогла сдержать Буяна,
Конь понёс, ... уже не слезть.
 
Храм Святого Николая
Упокоил её здесь.
Ярослав, того желая,
К ней заходит, повод есть.

Но сейчас он в терем сразу,
Где родился сам и сын.
Тот ждал дома по приказу,
Был гонец не без причин.
Александр сидел в светёлке,
Даже встретить не пошёл.
- "А чего не на защёлке? ... " -
Ярослав: "С ума сошёл?"

В дом зашёл и злость напала,
Очень редко был таким.
- "Что? Шлея под хвост попала?" -
Рявкнул так, мог стать глухим.

- "Я читать нравоученья
Не намерен, хоть отец.
Не услышишь восхищенья,
Мол, какой он молодец.

Александр, скажу, как князю,
Ты же только начал жить.
Обливать себя же грязью?
Лучше голову сложить.

Невским, говоришь, назвали,
Так гордись, народ назвал.
Хочешь, чтобы отозвали?
Отзовут, ... сам заказал.

Ну, и что этим добьёшься?
Сядет брат твой Михаил,
Ты же, сын, в удел вернёшься,
В Волок Ламский. Просветил?

А с женой как обошёлся?
С Брячеславом нас стравить?
Не хватало, чтоб развёлся ...
Так со мной нельзя шутить.

Мать сейчас с ней вместе с Машей,
Параскева с ней живёт.
Не сказал о склоке вашей,
Ты в походе, вот и ждёт".

Александр сидел весь красный.
Князь понял, что стыд пробрал.
Симптом в общем не опасный,
А полезный, в цель попал.
- "Может угостишь, хоть чем-то?
Я ж с дороги и не ел".
Александр взял ковш зачем-то,
Осознать всё не успел.

- "Я сейчас, отец, ... конечно ... " -
И из горницы бегом.
- "А учить их надо вечно,
Правда, поздно батогом" -

Мысль такая промелькнула,
Ярослав повеселел.
- "Ишь судьба хвостом вильнула" -
Вновь подумал: "Всё ж успел ... ".

Вскоре гриди, свита, слуги
Набежали стол накрыть.
Подчеркнув, здесь не жадюги,
Есть чем промах, как бы смыть.
 
Всё Плещеево богатство
Во всех видах, как набор.
И лещи - семейство, братство
На столе, как на подбор.

Здесь и карпы, язь, уклея,
Линь, щиповка и карась.
Ярослав чуть обалдея,
Словно бы мечта сбылась

Сам из этих мест, но столько
Он ни разу не видал.
И сготовлены настолько
Аппетитно, ... застонал.
Запечённый лещ в духовке
И под соусом налим.
В тесте язь, как в упаковке,
И густера вместе с ним.

Окунь вяленый на солнце,
Фаршированный излим,
Ёрш сушёный подаётся
Только к пиву, только с ним.

И уха, ... он вспомнил детство,
Как отец рыбачить брал.
Память детства, как наследство,
При себе всегда держал.

И наевшись до отвала,
Невозможно отказать,
Вымыл руки, рот сначала,
А потом решил сказать:

- "Можешь, вижу, быть на месте,
Быть хозяином, вот так.
И сегодня в своём жесте
Показал, ты не слабак.

Погости здесь, но немного.
Отдых он полезен всем
И за дело, их так много,
Можно тронуться совсем.

Твоё дело молодое,
Думаю меня поймёшь.
В ум возьмёшь пережитое,
Далеко, сынок, пойдёшь".
 
Он уехал утром рано,
Александр уже не спал.
Проводил, прощался рьяно.
Понял вдруг, отец прощал.

Ярослав же лишь для виду,
Что домой, а сам в Торжок.
Он подвергся геноциду,
Батый этот город сжёг.
А он снова, как родился,
Поразил его размах.
Тын дубовый появился,
Служба вновь идёт в церквах.

Люди заняты работой,
Кой-где всё ж остался след.
Князя встретили с охотой ...
Понял он - уныний нет.

Пару дней там задержался.
Дальше в Новгород решил.
Раньше как-то не решался,
Сын сомненья разрешил.

Навестить жену, невестку ...
Дочку Машу посмотреть.
Рассказать и про поездку,
Успокоить , пожалеть ...

По реке Мста шла дорога,
Старый и надёжный тракт.
Новгород не брал залога
За проезд, такой вот факт.

Вышний Волочёк начало
Мсте, одной из здешних рек.
Остановку, так совпало,
Сделал он среди телег.

Там обоз остановился
В сто повозок, в них товар.
Так купец расположился,
У реки, вдали от свар.

А купец был новгородский,
Сразу князя не признал.
Догадался, вид был броский,
Далеко не маргинал.

У костра шатёр разбили,
Свита князя тоже с ним.
А когда всё завершили,
Ярослав сказал своим:
- "Пригласи купца погреться,
Пусть на паужник идёт.
Пост закончен, разговеться
И скажи, что князь зовёт".

Двое гриди тут же вышли,
Через пять минут идут.
И купец: "Я знал - не лишний,
Ждал, когда же позовут.

Ярослав? Я не ошибся?
А меня зовут Гордон.
Смело сын со шведом сшибся!
Ох! Отчаянный, должон".

- "Молодец! Нет, не ошибся.
Приглашаю, стол накрыт.
Пост Петров раз завершился,
Разговевшись, будешь сыт.

Стол скоромный, не взыщите,
Я вообще люблю поесть.
Месяц лишь траву, простите ...
А сегодня повод есть" -

Ярослав, как извинился,
Но Гордон вдруг поддержал:
- "Выбор мой не изменился,
Грех, но пост я нарушал".

Оба вдруг захохотали.
Настороженности нет.
Мнения в чём-то совпадали,
Вот и весь на то ответ.
 
Поросёнок подан первый,
Личный повар знал запрос.
Был ещё один резервный,
Это если будет спрос.

Шердоне, Мерло, Фетяска ...
Князь венгерские любил.
Знал, От браги будет встряска,
А от этих он парил ...

Тёплый вечер, Мста спокойна,
Вышний Волочёк уснул.
Костёрок, еда пристойна ...
Выпив кубок, князь вздохнул.

- "Как там Новгород сегодня?" -
Вроде нехотя спросил.
- "Думы выходка субботня,
Как в нужник зимой сходил".

Ярослав всё ж улыбнулся,
Хоть и понял сей намёк:
- "Может зря сейчас ругнулся,
Там бояре. ... В чём упрёк?"

Тут купец взял кубок тихо
И его враз осушил.
- "Так Мерло пьёт повариха" -
Хмыкнул князь: "Что? Завершил?"

- "Я для храбрости конечно,
Если спросят, пьяный был" -
Говорить стал чуть беспечно
Хоть вопрос и не забыл.

- "Александр ваш, князь от Бога,
Он ещё, прости, пацан.
Но идеи, ... как из рога ...
Может в чём-то и профан.

Ратибор Клукович взъелся,
Он боярин, думный дьяк.
Пустяки, мол, чай не спелся ...
Оказалось не пустяк.
Ко всему начал цепляться,
Стал прилюдно поучать.
Тем от князя отдаляться,
Оскорбления получать.

Снежный ком, чем дальше - больше,
Начал попросту мешать.
Лезть в дела, а наибольше
Личность князя унижать.

Он со шведами разборку
Всю, чуть было, не сорвал.
Так и вспомнишь поговорку -
"Тёлке Бог рога не дал".

Оценил народ лишь верно,
Невским стали называть.
Приступ бешенства наверно
Стал эпитет вызывать.

Савва - первый воевода
Попытался примирить.
Александр после завода,
Отказался говорить.

А когда в боярской Думе
Стали просто обвинять,
Он уехал. В этом буме
Он не стал суть объяснять".

Гордон кончил и ... молчание,
Лишь потрескивал костёр.
Князь испытывал желание
Вдруг спросить: "Не фантазёр?"

От сомнений воздержался,
Понимал, что Гордон прав.
- "До конца там сын держался" -
Вновь подумал: "Я неправ!"

Вслух сказал купцу: "Спасибо!
Мне глаза сейчас открыл.
Мог бы сделать глупость, либо
Всё, как полный бред, зарыл".
Прибыл в Новгород , желая
Правду всё ж восстановить.
Чтоб доверчивость былая
Продолжала здесь царить.

Вызвал Савву и Ратмира.
Воеводы были здесь.
Ярослава, как кумира,
Ждали словно мира весть.

Собрались трём без свиты,
Князь всех выйти попросил.
Начал  ту же: "Значит квиты?
Ты о чём меня просил?

Чтоб я с сыном разобрался?
Савва, друг мой, ты о чём?
Для кого ты так старался?
Разве дело только в нём?

Ратибор Клукович властью
Стал буквально понукать.
Это стало его страстью?
Вы зачем? Чтоб власть держать!

Почему боярской Думе
 Веры больше? Это как?
Ваш народ умней, разумен ...
Ты его спроси! Вот так!!!

Так что я вам предлагаю
Всё уладить вам самим.
Александра полагаю
Надо вызвать на интим.

По душам и откровенно
Обо всём поговорить.
Без бояр решать наверно,
С ними кашу не сварить.

Я же только что оттуда,
Он на родине вас ждёт.
Время есть ещё, покуда
Немец в гости не придёт".
А вот с ханом просчитался.
Не подняться он решил
Года два и  всех пытался
Убедить, что завершил.

Батый думал по-другому.
Через год уже имел
Он орду, не в ум тупому,
Как восполнился пробел.

Кипчаков аж три тумена
Без усилий он собрал.
Угэдэя помощь ценна,
Семь туменов вновь набрал.
 
Менгу-хан с его подачи
Стал командующим войск.
Так что так или иначе
Хан воспрял от обустройств.

Менгу-хан родня тем более
Тоже Чингисхана внук.
Бату-хан по дядьей воле
Стал мощней вообще без мук.

А ещё вернулся с плена
Непутёвый брат Шейбан.
И с собою треть тумена
Бывших пленных, как баран.

- "Всё ж сдержал он обещанье" -
Батый брату: "Факт сдержал.
Что сказали на прощанье?"
Шейбан-хан в ответ дрожал.
Батый в Северные земли
Лично больше не пошёл.
Голос разума, мол, внемли ...
Вспомни, как тогда ушёл.

Но накопленная сила
Не давала уповать.
И вот он, судьба просила,
Юг решил завоевать.

С междуречья Вокслы, Сейма,
Десны, Северный Донец
Батый начал словно клейма
Ставить всем, кто был наглец.

Называл так, кто сражался
Дом родной не покидал.
Кто без боя не сдавался,
И кто чаще погибал
 
И Переяславль стал первый,
Кто всё это ощутил.
Щит Руси на юге верный,
В город-крепость не пустил.

Берега Трубеж и Альты
Защищали с трёх сторон.
Как утёсы все в базальте,
Без возможных слабых зон.

Назывался он "окольный",
То есть город, как Острог.
Хоть защитник был и вольный,
Но внутри порядок строг.
Самым главным, даже странно,
Был епископ Симеон.
Вёл дела всегда исправно,
И защитой ведал он.

Степняки в былые  годы
Много раз пытались взять.
Были штурмы и невзгоды,
Продолжал Острог стоять.

Батый в мартовскую стужу
Быстро город одолел.
Лёд держал ещё, был нужен.
Опыт стены бить имел

Храм Святого Михаила
Был разрушен и сожжён.
Золотой паникадило
Был на части разделён.

Симеон убит на месте
И охрана вместе с ним.
Остальных связали вместе
И в полон к местам глухим.

Как епископ, он девятый
И последний для южан.
Он остался с паствой, святый,
Как владыка Митрофан,

Батый выполнил задачу,
Он разрушил южный щит.
И воспринял, как удачу.
Вряд ли кто-то устоит.

Уничтожив щит весною,
Перед тем, как Киев взять,
Златоглавый стороною
И в Чернигов, помощь снять.

Вёл тумены Батый лично.
Осень, сухо ... самый раз.
В октябре горит отлично,
Пропадали сёла враз.
Попаш, Ромен, Вьяхань, Выри,
Гребль,  ... а сколько было их.
Все исчезли, ... люди жили.
Помнят только лишь своих.
 
Никогда шатёр походный
Близко так не подъезжал..
Подбирал рубеж исходный,
Батый штурмы уважал.

Юг Руси. Чернигов лучший
Был, как крепость, бастион.
Обороной наилучшей
Мог гордиться только он.

Сколько было нападений,
Но Чернигов был закрыт.
Класс подобных укреплений,
Где-то вовсе был забыт.

Тын дубовый и двухрядный,
Между ними сплошь рожон.
Как овраг, ров прям изрядный
И река Десна - кордон.

Но трагедией вдруг стало
То, что бросил город князь.
Михаил, как чуть прижало,
В Киев тут же, как смеясь.

И родня вся убежала.
Как беда, так след простыл.
Оборону всю держала
Власть, народ кто не забыл.
Это был отец Порфирий
Духовник, как Симеон.
Был епископ. Перемирий
С нехристем не видел он.

Но черниговцы не скисли,
Что князья предали их.
Не держали даже мысли
Стать насмешкой для других.

Рыли рвы, крепили стены.
Иноземец помогал.
Персонаж отдельной темы,
Всё же роль свою сыграл.

Бориславом его звали,
Венгра вызвал Михаил
Сделать то, о чём не знали.
Всё серьёзно, не шутил.

Дело в том, что он был гений
И осадный командир.
Изобрёл без оформлений
Вид метательных мортир.

И задолго до вторжения
Он Чернигов укрепил.
Все свои сооружения
В пять рядов распределил.

На всех башнях камнемёты,
Стреломёты между их.
Сюрприз Батыю, расчёты
За Днестром лупить самих.

А по городу мортиры,
Камни весом, как валун.
С огоньком есть "сувениры".
Борислав большой шалун.

И вот вечером над степью
Заклубилась плотно пыль.
Масса всадников шла цепью,
Растревожили ковыль.
 
Впереди был хан особый,
Шлем из золота, ... горит.
И скакун под ним здоровый,
Не монгольский, грозный вид.

И черниговцы смотрели,
Как вожак поднял чубук.
В Днестр и вплавь, плоты летели ...
Плавал каждый, как утюг.

Гарнизон смотрел и только,
Он не мог им помешать.
Через час их было столько,
Что решали, как встречать.

Показать, что это Батый,
Шлем из золота надел.
Не кочевник он пархатый,
А достойный новодел.

А к утру уже стояли
Камнемёты и таран.
И татары только ждали
Что им скажет атаман.

Орда город окружила,
Путь отхода перекрыт.
Этим всех вооружила -
Жить остаться, шанс закрыт.

Батый в ярком одеянии
Над собой чубук поднял.
Трубы в золотом сиянии
Возвестили - табу снял!
Жжахх!!! Вздохнули камнемёты,
От камней знакомый свист.
Батый проследил полёты,
Так следить мог лишь садист.

Вот глухой удар о стену
И щепа от них вразлёт.
Как прибоем взбило пену,
Для дубовых плах не в счёт.

И вдруг ухнуло могуче,
Батый даже обомлел,
Из-за стен подобно туче
Град из камня полетел.

- "У них тоже камнемёты?" -
Батый в гневе: "Кто создал?!
Уничтожить! Сечь все взлёты!
Пусть умрёт, кто опоздал!!!"

Не успев закончить фразу,
Из-за стен вдруг новый залп.
Пять таранов в щепки сразу
И прислуга. Просто штамп.

Видя нукеров ошмётки,
Камнемётов бывших хлам,
Батый взвыл: "Где все намётки?!
Менгу-хан! А где ж ты сам?!"

Стреломёты били точно,
Прошивали всё насквозь.
В замешательстве, но срочно
Подозвал всех, только врозь.

Все внушенье получили.
Субедэй и тот смолчал.
Дуэль всё же учинили,
Каждый залп хан отмечал.

Камнемёты-исполины
Дал команду собирать.
Чтоб стреляли из долины
За Днестром, где не достать.
Так китайская бригада
Приступила, зная толк.
- "Замолчать заставлю гада ..." -
Батый зло смотрел как волк.

Через день "заговорили"
Камнемёты за Днестром.
Нефтью в таре зарядили
С зажигательным шнуром.

И китайские новинки
Возымели свой успех.
Город вспыхнул, как былинки,
Сразу весь и без огрех.
 
Но Чернигов огрызался.
Стрелы лучших их стрелков
Выбивали, кто терялся
В суматохе бранных слов.

День прошёл, второй  и третий ...
Ничего кроме потерь
Не дали потуги эти ...
Батый злющий, словно зверь.

Да! Чернигов оказался
Ни Владимир, ни Рязань.
Бату-хан себе признался:
- "А черниговцы не рвань".

Продолжал плеваться смертью,
Нанося орде урон.
И такой вот круговертью
Сохраняет честь и трон.

Новгород-Северский единый
Был, кто помощь оказал.
Князь Мстислав сосед активный
Шёл в Чернигов, раз сказал.

Им разведка доложила,
Батый войско разделил.
И Мстиславу предложила,
Чтоб обоз их "завалил".

Южный берег те заняли
И охрана тысяч пять.
Кипчакам, а их наняли,
Как предателям впаять.
 
Кто на лодке, кто по суше,
Рать к Чернигову привёл.
Лесом шли, там было глуше,
Лишь пейзаж осенний цвёл.

И вот строй вышел из леса,
Враг блаженно отдыхал.
Окружили, как балбеса,
Батый поздно услыхал.

Завязалась сеча в поле
Средь повозок и телег.
Не щадили злыдней боле,
Так рубили, мир поблек.

Вскоре трубный рог Мстислава
О победе известил.
Берег, там где переправа,
Стал из трупов, как настил.
И Черниговские трубы
Вмиг откликнулись в ответ.
Полыхали кой-где срубы,
Гарнизон не сломлен. Нет!

Вдруг, представить даже трудно,
Распахнулся створ ворот.
Бату-хан икнут паскудно,
То ль от страха за живот.

Гарнизон пошёл в атаку!
Кто мог это ожидать?
Сам Порфирий с ходу в драку ...
И давай крушить, ломать.

Прямо в центр осадной линии,
Как лавина, камнепад,
Всю прислугу порубили
И причём не наугад.

И в смятении татары
Все попятились назад.
Словно сущие развары,
Стройность вся пошла вразлад.
 
Батый в ярости безумной,
Всех тургудов в бой послал.
Псов орды с душою тёмной
Свою гвардию он знал.

И Порфирий встретил храбро,
Камнемёты помогли.
Осыпали щедро, справно,
Все почти и полегли.
Избегая окружения,
Стали к стенам отходить.
Не до головокружения,
Силы надо сохранить.

Батый всё же из резерва
Хана Мунка подключил.
Кавалерию без нерва
Всю в железо заключил.

Новгородцы видя это,
Обойдя фланг и на Днестр.
А вода, как лёд, не лето ...
В Мунке встретила протест

Только выйдя с переправы,
Все попали под обстрел.
Князь Мстислав предвидя нравы,
Встретил жёстко, как хотел.

Вся тяжёлая махина ...
В чистом поле есть эффект,
На Днестре её лавина
Стала гибели проект.
 
Громыхнул клич новгородский,
Пеший полк пошёл вперёд.
Им броня - доспех уродский,
Для манёвра шанс даёт.

И пошла кипеть работа,
Хан Мунк первым был убит.
Доставали идиота,
Хоть в железо был зашит.
Новгородцы берег южный
Взяли весь под свой контроль.
И обоз, теперь не нужный,
Перестал играть ту роль.

А на северном всё так же
Гарнизон держал удар.
Иногда в атаку даже, ....
Избегая шумных свар.

Батый бьётся на два фронта,
Но резервы все на юг.
Там Мстислав один без понта
Бьёт татар, как жаб, гадюк.

Но их всё же слишком много,
Чтобы разом одолеть.
Силы таяли, ... иного
Не осталось - умереть.

И вот тысяча надёжно
В карэ вынуждена встать
Хоть и было безнадёжно ,
Продолжали отражать.
 
И Мстислав стрелой сражённый,
Увидать всё же успел.
Что Чернигов, хоть сожжённый,
Гарнизон вернуть поспел.

Так всё княжество погибло,
Возродить не удалось.
Много после ещё гибло,
Это с памятью срослось.
Сотни  горожан смотрели,
Как сражался славный полк.
И Мстислава все жалели,
На глазах навек умолк.

Ну, а дальше камнемёты
Продолжали город бить.
День и ночь сводили счёты
На потери проучить.

И горшки с горящим жиром
Из людей, кто сдался в плен,
Полетели в тех, кто живы,
Для кого был долг не тлен.

Через десять дней бомбёжки
Наступил тот перелом,
Когда стены от долбёжки
Дали кое-где пролом.

И тогда стена, что к югу
Обвалилась в двух местах.
Батый приняв, как "услугу",
Вдруг воскликнул: "О. Аллах!"

В тот же миг и без команды,
Как цунами, все в пролом.
Не войска, а члены банды
Лезли с мыслью об одном.

Грабить, взять что только можно,
Батый это разрешал.
Но с церквами осторожно,
Их судьбу он сам решал.

Горожане насмерть встали,
О пощаде речи нет.
Все защитниками стали
Даже кто преклонных лет

И татары в плен не брали,
Но Порфирий уцелел.
В пустошь Глинскую убрали,
В Глухов, ... там и околел.
Только часть людей сумели
Вырваться из алчных лап.
Шли на Север, не робели,
Лишь туда не лез сатрап.

После полного разгрома
Батый вновь созвал совет.
- "Ситуация знакома?" -
Он с издевкой: "Жду ответ!"

Менгу-хан, живой остался,
Встал и хмыкнул: "Так-то так,
Но порыв наш не сломался,
Сбой, сказал бы я. Не так?"

Батый криво ухмыльнулся:
- "Дальше в Киев мы идём.
Чтоб порыв не захлебнулся,
Ты разведаешь всё днём.

Все конкретные подходы,
Всё проверишь лично сам.
Город древний, есть проходы
Недоступные глазам.

Всё же бывшая столица,
Оборонный опыт здесь.
Делай скрытно, не светиться ...
Всё продумать время есть".

Менгу-хан пожал плечами:
- "Как прикажешь? Я готов.
Лучше б лунными ночами ...
Днём так днём и без понтов".

- "Гуюк-хан, тебе заданье
Подготовить трёх послов.
Напиши туда посланье
Пусть сдаются и без слов.

Обещай, если сдадутся,
Сможем город сохранить.
Ну, а если вдруг взбрыкнутся ...
Что ж, ... себя будут винить".
Месяц дал на исполнение
Менгу с тысячей ушёл.
Гуюк это предложение
Неразумным всё ж нашёл.

И сказал: "Пустое дело,
Киев надо штурмовать.
А послы, ... отвечу смело,
Посылаешь умирать".

- "Джихангир пока я в войске!" -
Бату-хан тут же вспылил:
- "Разглагольствовать по-свойски
Не позволю!" Не стерпел.

Менгу-хан чуть задержался ...
Сразу тут же на доклад.
Бедный так разволновался,
Что ответил невпопад.
 
Но затем пошло конкретно:
- "Город в лоб не взять всерьёз.
Спорить даже неуместно,
Правый берег, как утёс.

Только с запада возможно
Подойти и штурм начать.
По Днестру пройти несложно,
Берег ниже там, опять.

И ещё, ... начать зимою,
Когда реки свяжет лёд.
Трудность есть, само собою,
Штурм зимой вообще не мёд.
Город брать верней с Подола,
Не так сильно укреплён.
Он чуть ниже, вроде дола,
В то же время город в нём.

В верхнем городе все храмы.
Укреплениям двести лет.
Всё запущено и там мы
Не почувствуем ответ.

Князь, с Чернигова удравший,
Михаил его зовут,
Битв, сказали мне, не знавший ...
Не отважится и тут".

- "Интересно, интересно ..." -
Батый аж повеселел:
- "А тебе хан, что известно?"
На Гуюка посмотрел.

- "Как твои послы сходили?
Михаил что-то сказал?"
- "Они всех троих убили,
Князь так сделать приказал.

Сам же в Венгрию смотался,
Помощь Киеву просить.
Дмитрий в городе остался,
Так что есть с кого спросить" -
 
Гуюк-хан молчал не долго:
- "Воевода молодец!
Русский витязь связан долгом,
Понимая - всем конец".

Батый тотчас изменился.
Брови сдвинул, помрачнел ...
- "Поначалу усомнился ..." -
Тихо: "Как послов посмел?"

И добавил: "Я решаю!
На декабрь назначу штурм.
Подготовке не мешаю,
Мы должны устроить шум.

Менгу, Гуюк! Вам доверю
Старую столицу взять.
Всё разрушить! Я не верю,
Что он сможет Русью стать".

Батый начал подготовку,
Кой чего ещё узнал.
Камнемётов установку
Он китайцам отказал.

И как только реки встали,
По Десне пошёл обоз.
Отдыхать в орде устали,
Выход вылился в психоз.

Каждый метил выйти первый,
Доходило аж до драк.
Батый только не был нервный,
Пусть побесятся хоть так.

Вышли все на берег правый,
Вдоль Днепра теперь на юг.
- "Ох, и Менгу! Ох, лукавый ..." -
Хан подумал: "Хитрый плут!

И действительно лет двести
У них враг один был - Степь
Днепр и круча, это вместе
От Востока щит, как есть.
Запад Киева открытый,
Только половцев держал.
Для орды он не закрытый,
Князь оттуда нас не ждал".

Вскоре всё правобережье
Батый взял под свой контроль.
У Днепра на побережье
Никого, исчезла роль.

Население, видя это,
Покидать стали Подол.
Верхний город он не где-то,
Он защитник и не гол.

Детинец там самый древний
Звать "Владимир", назван так.
И второй, почти соседний
"Ярослав", в честь князя факт.

И ещё полно Соборов,
В том числе Софийский - грант.
Есть места для общих сборов,
Воевода есть - гигант.

Подойдя почти вплотную,
Батый войско разделил.
Часть его, почти блатную,
Он по весям запустил.
 
Все предместья они стали
Грабить, жечь, людей казнить.
Беззащитны, не восстали ...
Некому воспламенить.
А вторую половину
Расположил по холмам.
У Подола седловину
Запер так, будто Сезам.

Все ворота перекрыли.
Воевод определил.
Все с отрядами там были,
Чтоб никто не выходил.

Урдю, Байдера, Бирюя.
Охранять восточный склон.
Днепр закрыли, словно чуя,
Здесь и должен быть заслон.

Так что Батый моментально
Киев плотно окружил.
Это было гениально,
Штурм пока что отложил.

За два месяца блокада
Измотала киевлян.
Улетучилась бравада,
Это первый стал изъян.
 
И вот Дмитрий воевода
Предпринял, таки, прорыв.
Зная следствие исхода,
Не гасил борьбы порыв.

Схватка вылилась в сражение
И татарин побежал.
Дмитрий зная положение,
Мордобой не продолжал.
Без потерь увёл дружину
В створ Михайловских ворот.
Для татар подобно джину,
Налетел и разворот.

И поднялось настроение
У бойцов и горожан.
Появилось и стремление
Повторить этот щелбан.

Через день опять в атаку
Вывел с Золотых ворот.
Тракт на юг в отряд Мутаку,
Тот не ждал, сидел, как крот.

Дмитрий в самой гуще битвы,
Меч свистел в его руках.
Меч-булат острее бритвы ...
Ищи головы в кустах.

Как стремительна атака,
И такой же был отход.
Но не стал он задавака,
На уме был новый ход.

Батый видел, что с осады
Нет эффекта, как он ждал.
Камнемётные громады
Притащить команду дал.

Правда было неудобство,
До гранита полста вёрст.
Добывать сплошное жлобство,
Доставлять - поступок хлёст.

Батый выбрал для удара
Место западных ворот.
Львовских, Лядских их там пара,
Проще взять их в оборот.

После первого удара
От ворот остался пшик.
Штурм начался, как бы кара
За упорство, экий шик.
Сотни нукеров к пролому,
Дмитрий их у вала ждал.
Перекрыли путь к разлому ...
- "Не щадить!" - команду дал.

В этой битве рукопашной
Киевляне взяли верх.
Но картина была страшной,
Смерть накрыла всё поверх.

Через день уже лавина
Захлестнула Киев весь.
Из последних сил дружина
Защищала город, честь

Дмитрий раненый, но бился ...
У татар был перевес.
И разгром, как факт, случился
Без сюрпризов и чудес.
 
Всё горело, люди гибли,
Храмы грабили без слёз.
В Десятинной главы сшибли
И разрушили всерьёз.

Разобрали, как игрушку,
Даже Янчин монастырь.
А Софийский, как церквушку,
Испоганил гад-упырь.

Древний домик князя Кия
Не удалось сохранить.
Словно адская стихия
Смыла всё, теперь не сгнить.
И Аскольдова могила
Стала частью всех руин.
Тайну Киева хранила
С доолеговых глубин.

Прекратил существование
Князя Игоря дворец.
И другим одно предание,
Всей Истории конец.

Архиерейские палаты,
Где трудился Патриарх.
Стали частью дикой платы,
Не забыт и иерарх.
 
Гордость Киева считался
Пышный "Ярославов двор"
Резиденцией остался
С тех  времён и до сих пор.

Даже след не сохранился,
Где стоял этот дворец.
В головёшки обратился,
В кучу щебня, наконец.

Батый сделал всё что можно,
Чтобы Киев не восстал.
И замечу осторожно:
- "Прежним он уже не стал".

И орда ушла. Там больше
Батый не был, ... не желал.
Мысль витала двигать дальше,
А куда ещё не знал.
Стан разбил в Правобережье
У порогов, март стоял.
В белой пене побережье,
Днепр ревел, как осмеял.
 
Батый долго любовался,
Он такого не видал.
- "Это демон развлекался!" -
Тихо молвил: "Оправдал ...".
 
А Владимир вновь менялся,
Раны штурма залечил.
Ярослав всерьёз занялся,
Даже подати смягчил.

Чтобы люди шли на стройку
И никто не понукал.
За три года всю застройку
Завершив, всё расхлебал.

Рядом с ним была княгиня,
Очень он её любил.
Даже слышать её имя
Он желал всегда, как вбил.
Очень часто с дочкой Машей
Они были, где и он.
Вместе баловались кашей
С маслом, мёдом, как закон.

И тогда нервоз, заботы
Уходили сразу прочь.
Не лишался этой льготы,
Так любить жену и дочь.

Феодосия всецело
Отдавала свою жизнь
Только дому, мужу в целом ...
Рады, ... только покажись.

За такое отношение
Их Господь вознаградил.
Как Святое подношение,
Сына вскоре подарил.

Ярославу тогда было ...
Пятьдесят второй пошёл.
Феодосии сорок всплыло ...
А любовь, как вновь нашёл.

Счастье мальчик дал по новой,
Он девятым сыном стал.
С ролью пусть правофланговой,
Как наследник щебетал.

Ярослав назвал Василий.
Таких не было имён.
Не доставило усилий
Объяснить, кто будет в  нём.

Всплыло в памяти, как было,
Как жену свою нашёл.
Хоть давно, но всё ж не сплыло,
Двадцать пятый год пошёл.

Дочь Мстислава Удалого,
Знаменит смоленский князь.
Тестя же иметь такого,
Всегда гордость, не стыдясь.
 
Хоть крестили Ростиславой,
Феодосией звал отец
И пошла, чур, не за славой
С Ярославом под венец

Жизнь в дальнейшем показала,
Вот где верность и любовь.
Сыновьями доказала,
У всех княжеская кровь.

Ярославу доложили,
Батый Киев разорил.
У него надежды были,
Но нахальством поразил.

- "Киев" -  мыслил постоянно:
- "Матерь русских городов!
Рушить это - окаянно ...".
Думал Батый не готов.

- "Всё же дикость кочевая
Стала выше" - так считал.
И политика иная
Зрела в нём, он всё впитал.

Русь была на первом месте,
Хоть и северная часть.
Сохранить, пусть и в протесте.
Набуянились, ну всласть.

Внешний враг сейчас опасней,
Ярослав теперь считал.
Ситуации ужасней
В жизни он ещё не знал.
Вдруг прибыл, кого не ждали,
Прямо из орды посол.
Хан-Бечак, его подали,
Как и хан, толмач монгол.

Ярослав им по-монгольски:
- "С чем пожаловали к нам?
Пообщаться по юродски?
Не поклонник ваших драм".

Хан-Бечак: "Но вы ж культурны,
Пригласили б хоть за стол.
Наши помыслы лазурны
Без претензий на престол.

Мы с дороги и устали,
Умотался и отряд.
Времена теперь настали ...
Всё расскажем, всё подряд".

Ярослав распорядился
В гриднице устроить всех.
Накормить, кто уморился,
Дать поспать и без помех.

Слуги нехотя собрали ...
Дай команду - разорвут.
Ну, а гости перебрали
И уснули прямо тут.

Поздно вечером внезапно
Прибыл с Саввой Александр.
Вид взволнован и понятно ...
Шлем от грязи, как меандр.

Ярослав конечно в баню,
Для начала грязь всю смыть.
Там за стол, еда за гранью,
Есть и баню чем обмыть.

Когда гости отдохнули
И в себя пришли чуть-чуть,
- "Ну так что? Передохнули?
А то видеть было ... жуть" -
Ярослав неторопливо:
- "Если вы вдвоём - атас.
Да средь ночи особливо ...
Чай, Миндовга  выкрутас?"

- "Нет, отец, Литва в сторонке" -
Александр даже вздохнул,
Словно речь о похоронке:
- "Вновь ливонец всполохнул.

Нам из Ревеля намедни
Весть пришла, есть человек,
Что Ливонский орден все дни
Мыслит только про набег.

Первый Изборск, ... Псков наверно,
Там река Шелонь и к нам.
Если сказанное верно,
Ильмень озеро плацдарм?

Крестоносцы там открыто
Всем про Новгород трындят.
Мол, два дня и шито-крыто,
С кем общаться? Поглядят.

Вот такая перспектива ..."
Александр сказав, замолк.
Савва лишь кивнул: "Ретива
Эта публика, как волк".

Ярослав пока ни слова
Им в ответ не проронил.
- "Их затея безголова ..." -
Сам себе, как обронил.

И опять замолк надолго,
Выпил шардоне бокал,
Посмотрел на Савву строго,
Словно тот не то искал.

- "Ты, я вижу, растерялся ...
Воевода! Где твой пыл?
Вспомни Сити, как ты дрался.
Перед немцами поплыл?
К нам послы с Орды прибыли,
Чую будет разговор.
Батый нам страшней. ... Забыли?
Киев вон пошёл в разор.

Мой Андрей с дружиной вместе
Будет с вами в трудный час.
Александр! Забыл о тесте?
Брячислав силён сейчас.

И тем более, что он же
Тоже может пострадать.
Если Полоцк и дороже,
Псков нельзя ливонцу сдать.
 
Так что вы сейчас все силы
Собирайте там, где Псков.
Псковитян, кто старожилы,
Привлекайте, план таков.

Если сунутся с войною,
То старайтесь победить.
Крестоносец сам собою
Внешне страшен, можно бить.

Ратибор ваш воевода
Будет город охранять.
Новгородцам для отвода
Хоть порядок сохранять.

Так что действуйте, я верю,
Что ливонцы не пройдут.
А на юге, тоже зверю,
Будет время, воздадут".
Так на том и порешили.
Отдохнув чуток и в путь.
Тут они не согрешили,
Обратившись, в этом суть.

Утром встали все ордынцы,
Новгородцев след простыл.
Душегубцы, проходимцы,
Но послы, гнев не остыл.

На заутрок звать не стали,
Ну, а после в тронный зал.
- "Вот же времена настали ..." -
Ярослав себе сказал.

Сев на трон, спросил угрюмо:
- "Что хотели сообщить?
То что невосстановимо,
Лучше в тему не тащить".

Хан-Бечак чуть растерялся,
Толмач плохо перевёл.
Сгладить резкость постарался
И мысль главную увёл.

Ярослав, сидя на троне,
По-монгольски: "Он дурак.
Ваш язык мне вошь в короне
И колючий словно рак.

Говорю на нём, чтоб знали,
Вам меня не обмануть.
Так что хан вещайте али
Я уйду и ... в добрый путь".

- "Нет! Нет! Нет!" - хан встрепенулся:
- "Я привёз послание вам.
Бату-хан не обманулся,
Написал подробно там".

Свиток нукер дал громадный
С бычьей кожи, как колчан.
Гриди взял его, как равный,
И положил на топчан.
 
Был обмотан крепкой лентой
И печать в смоле стоит.
Цвета грязи очень едкой ...
Факт о многом говорит.

- "По-монгольски текст писали
Джихангир сказал - поймёт".
Бечак: "И ещё сказали,
Толмача пускай найдёт".

Ярослав лишь улыбнулся,
Свиток взял и развернул.
Понял, что не обманулся,
Батый лично черканул.

Он писал, что ждёт в Сарае,
Есть предметный разговор.
Хоть дела пошли в раздрае,
Нужен честный договор.

И ещё писал про веру,
Не религию, а честь.
Что на встречу маловеру
Вообще лучше не лезть.

Написал, что в путь на Волгу,
Сына пусть с собой возьмёт.
Что отряд с ним не без толку,
До Сарая доведёт.

Он читал довольно долго,
Перечитывал, ... молчал.
На вопросы, даже с толком,
Как глухой, не отвечал.
Прочитав, положил свиток,
С трона встал и стал ходить.
Выражение не сердито ...
Молвил: "Надо обсудить".

Сел за стол, предложил хану,
Тот не смел, решил стоять.
Отдавая почесть сану,
Не посмел дерзить опять.

- "Мне с собой брать охранение?"
- "Лишь до Киева, там Степь".
- "Это чьё такое мнение?
После Киева на цепь?"

- "Это просто невозможно,
Джихангир вас в гости ждёт".
- "Хорошо! Тогда, возможно
Предложение сойдёт" -

Ярослав вещал спокойно,
Положив на стол кулак:
- "Будем выглядеть достойно ...
Я согласен, если так.

Он писал, чтоб взял я сына,
Со мной будет Константин.
Здесь останется дружина ...
Сын со мной и я один"

Сборы были небольшими,
Всю семью собрал за стол.
Только с близкими своими
Обсудил и про престол.

Лишь провизия и слуги
Составляли весь обоз.
Хану взял, в виде услуги,
Фуража громадный воз.

Весь Владимир без эмоций
Вышел князя проводить.
Слёз немного, словно порций ...
Как бы верность подтвердить.
Феодосию с отъезда
Словно кто-то подменил.
Глаза тёмные, как бездна,
Белый свет вдруг стал не мил.
 
Поняла, что больше мужа
Никогда ей не обнять.
На душе сплошная стужа ...
И решила сан менять.

В Юрьев монастырь приняли,
Тут свершили и постриг.
Ефросиния имя дали,
Божий мир её настиг.

Так Святая Ефросиния
Через год скончалась там.
Погребение благочиния
Дало память тем местам.

Ярослав же в это время
Был на Волжских берегах.
Батый был ещё в гареме,
Когда он был на ногах.

С ханом Бечак шёл к Сараю,
Встретил нукеров отряд.
Князь подумал: "Понимаю ...
Вот какой у них обряд".

Батый ждал их в юрте царской,
Все вельможи были с ним,
Кочевой, но не дикарской.
Шита золотом одним.

Вдоль тропы костры горели,
Чтобы духов отгонять.
Ярослава оглядели
И велели обувь снять.
 
Как зашёл и на колени,
Здесь так принято входить.
Унижения нет и тени,
Гость не должен тут хамить.

Батый сдержан, но довольный.
Рядом Боракчин-ханум.
Пусть жена, но он же вольный
И гарем, ... отвлечь от дум.

- "Молодец! Не побоялся" -
Так сказал - все пали ниц.
Ярослав с колен поднялся,
Пыль стряхнул с бровей, с ресниц ...

Джихангир вновь улыбнулся,
Князь отвагою пленил.
Хан велик, а он не гнулся,
Словно Батый лишку мнил.

- "Я собрал сюда сегодня
Почитай, всю нашу знать,
Чтоб сказать, Бату не сводня,
Это каждый должен знать.

Русь поставил на колени,
Кроме этих мужиков.
Их никто там не заменит,
Мы тем более, ... без слов.

Ярослава объявляю
Самым главным князем там.
Воевать с ним не желаю.
Детям это передам.
Чтобы было не формально,
С ним подпишем договор.
Десятина в год - нормально,
Лишь за то, что кончен спор.

И ещё. ... В его владение
Переходит Киев весь.
Прежний князь, то моё мнение,
Негодяя с трусом смесь".

Тихо стало, как в могиле,
Даже Боракчин молчит.
Ярослав, как сутки били,
Вместо слов, стоит мычит.

Батый снова: "Как? Согласны?
Договор уже готов".
- "Значит мысли ненапрасны ... " -
Ярослав: "Готов без слов".

Остальное всё, как надо,
Подписали всё при всех.
И вдруг Батый: "Там не стадо!
Я забыл про их успех".

Повернулся к Ярославу:
- "Человек мой новость слил.
Сын твой в Русь добавил славу,
Немцев в пух-прах разгромил.

Вы ещё раз подтвердили,
С вами лучше в мире жить.
И уж если рассердили,
То обиду не таить".

Ярослав не удивился,
Этим хана поразил,
Лишь сказал: "Я убедился -
Орден сам себя сразил.

Возобнил своё величие,
Веру новую нам нёс.
В этом наше и отличие.
Где-то плёс, а где утёс".
И когда уже все вышли,
Батый князя подозвал:
- "У меня возникли мысли,
Сын ещё не воевал?"

- "Нет! А что есть предложение?"
- "Есть! Оставь здесь погостить.
Путь изучит уложение,
Наши нравы, способ жить.

В жизни может пригодиться,
Чтобы нам не воевать".
- "Я согласен. Всё сгодится,
Не мешает много знать".

Вскоре Ярослав обратно,
Хан-Бечак сопроводил.
Киев бросил безвозвратно,
Пусть живёт, так рассудил.

Михаил, узнав про это,
Что стал князем Ярослав,
Сам поехал, сдуру где-то,
Прямо в ставку, всех послав ...
 
Там приняли, как придурка,
Потому и был убит.
Но остался, пусть ремарка,
Жертвой козней и интриг.
Ярослав же для начала
Александра пригласил.
Жизнь тревогу источала,
Он, как мог, её гасил.

Александр с Андреем вместе
Прискакали точно в срок.
Показали в этом жесте,
Что отец не одинок.

Ведь узнав, что нет княгини,
Ярослав и правда сдал.
Что не стало героини,
Убивало наповал.

Сыновья всё рассказали,
Как собралась в монастырь.
Как все близкие страдали,
Ей Господь стал поводырь.

Умирая завещала
Рядом с сыном положить.
Что хотели здесь сначала,
Но решили пережить.

Рассказали и про немца,
Что какой он идиот.
Стал выкидывать коленца,
Получил наоборот.

- "Так что всё прошло нормально,
Как ты нам и говорил.
Ты предвидел гениально" -
Александр вновь повторил.

Ярослав им в то же время
Показал свой договор.
- "Вот оно Святое семя,
Мир с Ордою не позор.

Строить Русь теперь по новой,
Благо и возможность есть.
Этот свиток стал основой,
Довести князьям, как весть"
Время лечит, это верно ...
Ярослав входил с трудом.
Иногда бывало скверно,
Попивал вино тайком.

И вот снова сообщение,
Из Орды пришёл пакет.
Батый требует общение,
Угэдэя больше нет.

Ярослав знал , хан Великий
Чингисхана третий сын.
Претендент Гуюк стал, "дикий",
Самый старший из мужчин.

Он, как отпрыск Угэдэя,
Всё за всех уже решил.
С каждым днём зверел наглея,
Словно всё уже свершил.

Но в Монголии законы
Говорили о другом.
Полномочия весомы
Лишь у старших с их двором.

Старший сын же Чингисхана
Джучи, Батыя отец.
Он погиб случайно рано,
В двадцать лет, совсем юнец.

Получалось Угэдэя
Должен Батый заменить.
Ярослав как бы прозрея,
Про себя: "Надо спешить!"

Взял охрану небольшую,
Не забыл и договор.
Знал, что едет не впустую,
Погасить возникший спор.

В этот раз решил по Волге
Через Нижний ехать в стан.
Полвенбой там знал о долге,
Знаменит стал капитан.
Принял их весьма  радушно,
Про былое не забыл.
Вспоминал не равнодушно,
Батый зная, точно б взвыл.
 
Снарядил две струги лично,
У него там целый флот.
Вниз по Волге, всё отлично,
Полетели в тот оплот.

- "Хорошо, что выбрал Волгу" -
Вдруг подумал: "Риска нет.
Не стоял нигде подолгу,
То, что отдых не секрет".

И уже через неделю
Батый сам его встречал.
Озабочен канителью,
Был задумчив, не кричал.

Снова в юрте, как и раньше,
Но уже с глазу на глаз,
Обсудили, как быть дальше,
Предпринять что в этот раз.

- "Мне лезть в драку нет резона" -
Начал первым Бату-хан:
- "Улус Джучи моя зона!
Властелин, Аллахом зван.

Джихангир ещё к тому же,
Чингисхан дед завещал.
У меня мороз по коже
Всё отдать, что защищал.
Верховодит Туракина
Она регентша сейчас.
Как вдова, желает сына
Сделать Главным не на час.

А Гуюк, он всё же старший
И к тому ж любимый сын.
Так что замысел монарший
Завершён, у вас как тын".

Ярослав заулыбался:
- "Говоришь стоит забор?
Даже ты заколебался ...
Соглашусь. Гуюк ваш скор.

Я когда-то занимался
Вашим краем, изучал.
Хан Великий утверждался
Курунтаем, отмечал.

Претенденты по цепочке
Шли во власть по-старшенству.
Джучи старший, с этой точки
Ты Великий большинству.

Что касается Улуса,
Сын твой старший претендент.
А Сартак в отца, не труса,
Вот и пользуй сей момент".

- "Уважаю твоё мнение ..." -
Бату-хан даже вздохнул:
- "Гуюк-хан, это явление,
Он в интригах утонул.

На съезд ханов не поеду,
Съезди ты в Каракорум.
Я обязан только деду,
Для меня он декорум.

Для монголов ты не новый.
Знаешь, если что, сказать.
А Гуюк вообще знакомый,
Не посмеет наказать.
Сбор в дорогу был серьёзный,
Ярослав там не бывал.
Для монгола одиозный
Тот маршрут, князь это знал.

До Арала степь сплошная,
А за ним один песок.
Каракумы - мразь такая,
Потеряться шанс высок.

Сырдарья, глоток прохлады.
Впереди, как рай, Балхаш.
Скорпионы, змеи-гады
Здесь обыденный типаж

Ну, а дальше вид Тянь-Шаня,
А затем Алтайских гор,
Твою личность уменьшая
Вроде как не зрят в упор.

Эти горные дороги
В память врежутся навек.
Все Днепровские пороги
Будут тропкой для калек.

После гор пустыня Гоби
И как дар, река Орхон.
Их столица стала хобби,
Каракорум - здесь закон.
 
Город южный, очень шумный,
Орхон свежесть придаёт.
Здесь Китай, как самый умный,
Лишь новинки продаёт.
Ярослав тут выделялся.
Почему? Не так одет.
По особому держался
И не ясно сколько лет.

Караван, он прибыл с ними,
В центре встал, не первый раз.
Они не были чужими,
Каждый встречный косоглаз.

Ярославу показали
Всё о чём он попросил.
Проводить не отказали,
Всё нашёл и отпустил.

Гуюк-хан обнял, как друга,
Озадачив князя враз.
Словно делал с перепуга,
Вспомнив плен и Сить как раз.

-"Как добрался?" - дружелюбно:
- "Курултай с утра начнём.
Все прибыли, будет людно,
Там узнаем что почём.

На ночь где остановился?"
- "Караван меня пригрел.
Здесь впервые появился,
Вот купец и подобрел.

Курултай где соберётся?"
- "Есть для этого дворец.
"Курултай", так и зовётся,
Строил дед, потом отец.

Видишь эти минареты?
Там мечети и дворец".
- "Что ж, хорошие приметы,
Тут дворец, а рядом жрец".

Гуюк-хан пожал плечами:
- "Извини, ... мне на намаз.
Завтра встретимся с рвачами
И поймёшь, кто дёгтемаз".
 
Собралась здесь вся элита,
Каждый что-то, да имел.
Нет единства, монолита ...
Как огонь в болоте тлел.

Принцы - все Чинкизской крови,
Ханы рангом ниже тут,
Воеводы, в кучку брови,
Все на что-то глаз кладут.

Первым Кайду брат Гуюка:
- "А чего нам рассуждать.
Он мой брат, совсем не злюка
И Великим должен стать".

Братья дружно поддержали;
Кашин, Хулагу, Кадан.
Были те, кто возражали
Говоря: "Гуюк болван".

Шум поднялся, как на торге,
- "Батый где?! - раздался крик.
- "Его место только в морге" -
Был ответ, возник конфликт.

Бушевал Кайдан всех больше,
С Бату-ханом Киев брал.
- "Мы б сегодня были в Польше!" -
Возмущался: "Он украл ...".

Показал на Гуюк-хана.
Тот в ответ не стал молчать:
- "Ты! Охрана каравана ...
Должен что-то отвечать?
Русский князь  на курултае,
Лучше у него спросить.
Он здесь не шалтай-болтае,
Скажет, если попросить.

Князь стал тут же центр внимания.
- "Говори!" - со всех сторон.
Пригодились князю знания,
Был совсем не охламон.

Ярослав начал, волнение
На других передалось.
По-монгольски откровение
Строил он не на авось.

- "Мне традиции известны,
Много я про их читал.
И во многом интересны,
Ваш народ не маргинал" -

Чуть задумавшись: "Однако
И у вас вопрос возник.
А закон читать двояко,
Путь к раздору напрямик.

Быть Великим ханом нынче
Может только Бату-хан.
Но и он настолько взвинчен,
Помогает лишь Коран.

Он глава Улуса Джучи
И такой у вас один.
Клан Властителя могучий!
Бросить всё? Он не кретин.

Джихангир ещё к тому же.
Чингисхан вот так решил.
А уйдёт? Вам будет хуже,
Он не всё ещё свершил.

Всем вам он, не как профану,
Свою просьбу передал.
Быть Великим Гуюк-хану
Как наказ свой мне и дал".
Словно взрыв от восклицаний:
- "Батый! Батый! Джихангир!
Слава! Больше без блужданий ...
Гуюк-хан теперь кумир!"

Курултай единогласно
Гуюк-хана утвердил.
Он взял слово, уже властно
Курултаю заявил:

- "Вот Ярлык! Я объявляю -
Ярослав Великий князь!
Русью я не погоняю,
Он хозяин, к нам явясь.

Киев с ним же остаётся,
Договор о том гласит.
И он в силе, как ведётся
Для народа и элит".
 
Ну, дальше развлечения;
Танца, музыка, кальян.
И другие увлечения,
У кого какой изъян.

Веселились все буквально.
Даже сам Великий хан
Танцовщицу "ел" банально,
Хоть гарем имел, нахал.
Ярослав любил веселья,
Здесь не всё он понимал.
Толь от общего безделья,
Даже малость задремал.

Сзади как-то незаметно
Подошла шахиня-мать.
Туракина, даже едко:
- "На пиру у нас дремать?

Князь, меня вы восхитили!
Как мне вас благодарить?
Вы вина хотите? Или
Можем так поговорить".

Ярославу стало стыдно
За случайнейший конфуз.
А тем более обидно
При шахине из Огуз.

- "С вами выпью с наслаждением,
Нам бокал не навредит.
Вы мне словно наваждение,
Робость до сих пор сидит".

Туракин-хатун кивнула
И слуга вино принёс.
За беседой лишь лизнула,
Ярослав бокал, как снёс.

Расходились поздно ночью,
А с утра в обратный путь.
И опять, как жизнь собачью,
Вновь принял себе на грудь.

На другой день стало плохо,
Он с трудом мог говорить.
А кругом пустыня, ... глухо.
Не с кем суть обговорить.

Кто-то тихо: "О-т-р-а-в-и-л-и,
Не доедем, он умрёт".
Слуги князя так любили,
Всё надеясь, вдруг пройдёт ...
 
Князь скончался на рассвете,
Незаметно, как уснул.
Посинел весь, по примете
Яд выходит, как стряхнул.

А домой опять по Волге,
Батый струги сохранил.
Осень. Птицы даже смолкли,
Словно кто-то предложил.

Во Владимире в Успенский
Положили спать навек.
Князь особенный, Вселенский ...
Фантастический стратег.

Окончательно столицу
Во Владимир перевёл.
Сохранил, пусть хоть частицу,
От развала Русь отвёл.

И с Ордой закрыл проблемы,
Игом глупо называть.
Начались всё ж перемены,
Стали на ноги вставать.

Три династии отныне
Возглавляли дальше Русь
Знамениты и поныне,
Не один я тем горжусь.

24 июля 2019 года.
Подмосковье. Дача.