Глава 16 - История времени Тима из цикла Дух скали

Дождь окончился, небо стало линялым,  синим. Лишь редкие кустистые облака. Поднялся ветер, и ветви деревьев скребли в окно. Тим поежился под одеялом, осознавая, что на улице холодно. Нога ныла, но уже не так сильно, как вначале. Фамус вершил чудо, при условии он не стремился истыкать его обезболивающими средствами. Хотя Джоан настаивала на них. Но Питер властно сказал, что врач он, и в свои дела не даст вмешиваться даже друзьям.
Тим плохо помнит, как пришел в себя. Хотя сильно испугался сначала, но недельный отпуск в палате притупил его животный страх. Из обрывков речей он понял, что сбила его женщина, близкая Джоан Крамер. Тим молчал, когда к нему приходили. Лишь один раз обратился к Питеру Фамусу с просьбой, передать мастеру, что он жив и практически здоров. На что Питер также в молчании кивнул.  У  Тима практически не было аппетита, но он заставлял себя есть. В оставшееся время он смотрел в окно или представлялся,  что спит. Хотя внутренне Тим даже ночью беседовал с собственной совестью, иногда даже с Богом, в которого не верил. Но сейчас данное умозаключение не имело никакого значения. Его рассуждения позволяли ему поверить, что жизнь продолжается, но будет ли она восстановлена.
«Джоан Крамер родила его биологического отца, которого он никогда не знал. И до сих пор она хранит тайну, которая скоро изменит все обстоятельства. Но он, Тим, не хочет новую жизнь, насыщенную больной славой и наигранной любовью. Он хотел ту жизнь, которая у него была. При условии, в той жизни осталась Дария. Как только он стал осознавать, что она ему нужна, что эта девушка является частью его жизни, частью его самого, как ему придется отказаться от нее. Его отец согрешил, а ему расплачиваться. Но это не справедливо и жестоко. Самое противное, что ничего нельзя поправить. Даже ненависть становится пустой. Ведь испытывать ее к мертвецу глупо. Но ничего не мог поделать. Как у него  не было материнской заботы, которая укутала, успокоила. Ему всегда придется быть всегда одному. И сейчас осознание одиночества так остро. Не то,  чтобы хотелось умереть. Нет, но почему человек не может просто растаять в воздухе, рассыпаться на миллионы бабочек, будто его не было на свете. Конечно, многие скажут, что его родители пожертвовали своей жизнью ради него, но Тим не просил, чтобы его рожали».
- Ты  не спишь, Тим. Я вижу. Мой сын когда – то делал также, чтобы Кевин оставил его в покое, - Тим приоткрыл глаза, заметив белокурую головку Лайлы. Он так и обозвал ее «льняной головкой». За неделю она так часто приходила и сидела, что Тим привык к ее присутствию, но до этого дня не хотел с ней заговорить.
- Вы приходите каждый день. Вы боитесь, что я напишу на вас за автомобильный наезд. Но я не буду  делать этого, - Тим попытался подняться на локтях, но раскол еще мешал. Лайла подошла и помогла ему поправить подушку, подтолкав под спину. Тим смутился от близости запаха духов и загорелой кожи.
- Тебе больно? Ты поморщился и покраснел? – Лайла присела на край постели и положила руку на его ладонь, слегка погладив,  - Как ты себя чувствуешь?
- Лучше, - Тим стали мучить противоречия: рука Лайлы продолжала смущать, но от нее шло приятное тепло, так что он не решился ее убрать.
Лайла продолжала рассматривать Тима при свете. Уже  неделю она находила часть общего с семейством Крамеров. Но Тим не был копией Артура.
- Ты похож мимикой на отца, - Тим снова непроизвольно поморщился, - Тебе не хочется походить на отца, - Лайла звонко рассмеялась, - Артур тоже не хотел походить на своего отца. Хотя спустя годы, я прихожу к выводу, что Артур больше похож на твоего деда, чем Кевин.
Лайла говорила так, будто рассуждала сама собой. Она сама себя не понимала в последнее время. Она ничего не сказала Кевину, тем сгубила их перемирие до конца. Она даже с Джоан не стала больше разговаривать. Вот только приезжать к Тиму ей жутко хотелось. Что – то необычное было во всей его еще несформировавшейся фигуре. В нем чувствовалась несчастье и одиночество, замкнутое хладнокровие. Совсем еще ребенок, который пытается справиться один и быстрее повзрослеть. А зачем он так торопится повзрослеть, когда у Тима Крамера еще такие молочные губы. Лайла подняла руку с ладони Тима и протянула к его лицу, убрав волосы со лба. Затем она поспешно встала, будто усомнилась в собственных действиях, и выбежала в коридор, оставив Тима снова в одиночестве.