фаталити

Фаталити

Замечали, насколько далёкими порой становятся самые близкие?
Те, кто в этой самой близости себя терял, проникая, прорастая друг в друга кожей и душой. Кто не чувствовал, где он заканчивается, и где уже другой начался.

Вот, вчера ещё были ближе некуда, а тут вдруг огромное не-пре-одо-ли-мое расстояние.
Такое, что рукой не дотянуться и голосом не достать.

В мыслях прячется всё - люди-образы путаются ногами в извилинах, падают, тонут и исчезают. Размываются в дымные силуэты. Превращаются в «едва-едва», «только лишь», «чуть-чуть» и «самую-самую малость».
Вспоминать не будешь. По заказу и не вспомнится, как не старайся. Память всегда любезно спрячет (не)нужное. То, что больно. То, что грустно. Тоскливо, утрачено и более недоступно.

Только иногда, бывает, выплывет, с лёгким всхлипом выбросится на берег яркое воспоминаньице. Красивое, как разноцветная рыбка. Такое все наряженное и ароматное. Да, не с илистым душком, а с запахом лимона (2 кусочка в чай), белого налива (за экватор лета) и горящего табака (ты куришь много, наверно, и сейчас). На вдохе заберу в себя, а на выдохе резко захлопну крышечку.

Оп, и другая рыбка шлепнулась на мой шезлонг. Запахло тут же поэзией, прозой, картонными обложками, ванильными соплями, снегом и шерстяным свитером.

А следующий то прям кит. Огромный. Выбросилась такая туша. И задохнулась глупая. Лежит-полеживает, ждёт, пока чайки склюют.

А тут вдруг целая стая гуппешек. Несутся, мелькают блестящими чешуйками хвостиков. Много и обрывочно, вполовину уж растерянный пазл. Там музыка была, и я смеялась. И плакала. И пила. И плыла. Ныряла в глаза из голубого стекла через очки, сквозь заляпанные жирными пальцами стекла.

А замечали, что яростнее всего ненавидят те, кто ещё вчера любил?