День весеннего равноденствия

День весеннего равноденствия –
ничем не примечательный день
для моей никчемной личности,
но так получается,
что я своеобразно
отмечаю его каждый год.
21 марта ежегодно
я заболеваю:
ОРВИ,
грипп,
какие-то прострелы в спине,
воспаление зуба,
последний раз
даже был перелом.
Повреждения или заболевания
 шли по нарастающей,
но в этом году 
случился  банальный грипп.
Возможно,
немного жесткий,
судя по температуре
и безумной головной боли.
Я закрылся от мира
в обнимку
с противовирусными препаратами
и горячим чаем.

Температура была высокая,
глаза слипались,
поэтому от книг я отказался,
а скачал аудиоверсию
Франса Кафки «Ангелы не летают».
Имя чтеца не запомнил,
но от его монотонного голоса
я засыпал просто  молниеносно.

Чтобы понять книгу,
приходилось отматывать
и слушать заново.
История приближалась к финалу,
а меня жутко клонило в сон.
В это раз я решил не сдаваться,
а дотерпеть.

Я кое как
доковылял до кухни
и заварил кофе.
Покрепче.
Кстати,
противовирусные –
это не антибиотики,
и я налил себе 150 коньяка.
Немного знобило,
видно,
температура подобралась к 39.
Три глотка эфиопской арабики,
два глотка коньяка,
плед,
и я нажал   
на треугольник воспроизведения.

В дверь постучали.
Я, чертыхаясь, пошел открывать.
Пришла соседка снизу .
- Вы там что, с ума сошли?
Топаете железными башмаками...
- Чего?! – у меня от возмущения
кровь хлынула в лицо, -
какие башмаки?
Я один дома
и больной лежу на диване.
Соседка
ещё покричала и  ушла.

Включил плейер.
Два глотка кофе,
глоток коньяка.

Постучали в окно.

Я вздрогнул от удивления
и выглянул.
Никого.
Странно.

Глоток коньяка,
глоток кофе.

Постучали в дверь.
Что за напасть.
Я пошел открывать,
но в этот раз
никого не было.

Я вернулся в комнату
и махом допил коньяк,
а следом кофе.


В окно опять постучали.
Я распахнул его настежь
и выглянул –
никого.
Посмотрел на стену дома
и развернул голову к крыше.

- Зря ищешь, -
раздался голос из комнаты.

Я вздрогнул
и повернулся.
На диване
сидела большая металлическая кукла
с лицом Максима Горького.
Из рукавов
балахонистого плаща
торчали пруты арматуры.
Меня затрясло от ужаса.

- Кто ты ? –
прохрипел я.
- Да ты не пугайся,
- сказала кукла, -
я
твоё Подсознание.

Странно,
но страх улетучился.

- И зачем ты здесь?
- Пришло время познакомиться.
- Ух ты, -
я медленно подошел к дивану
и протянул руку, -
- рад знакомству,
Подсознание.
- Зови меня Зигмунд, -
кукла в ответ
лишь кивнула головой.
- Хорошо, Зигмунд,
ну вот, познакомились.
Зачем ты здесь?
- Меня отправили к тебе
пригласить в путешествие.
- Кто отправил?
- Он ждёт нас в машине.
- Так кто он?
- Познакомлю позже.
- Я болею.
- У нас есть плед,
у тебя коньяк.

Я задумался:
в день весеннего равноденствия
с температурой 39
отправиться в компании с железной куклой
и незнакомым типом
неизвестно куда…

- А когда вернемся?
- Всё зависит от тебя.
- Тогда поехали.

Зигмунд махнул рукой
и отправился на кухню.
Он открыл дверцу шкафа с крупами
и шагнул к в него.
Я стал на четвереньки и полез внутрь.

За шкафом
был пустой широкий проспект,
на котором нас ожидал
старенький мерседес бенс W116.
Древняя техника.
я сразу понял,
что его год выпуска
совпадает с моим,
и загляну в салон.
На водительском месте
был сгусток тумана
или облако.

- Присаживайся, -
донеслось из сгустка.
- Кто ты?
- Твоё Бессознательное.
-Приятно познакомиться.
- Взаимно.
Зови меня Вольфганг.

Подошел Зигмунд
и открыл дверь автомобиля.
Я сел
на заднее сиденье.
Пахнуло запахом
благородной кожи.
Я провел рукой по обшивке.
Да уж …
такие салоны давно не делают.
Рядом плюхнулся Зигмунд
- Поехали, -
спокойно сказал он.

За окнами
поплыли кварталы незнакомого города.
- Куда мы держим путь? –
спросил я,
обращаясь одновременно
к двум своим попутчикам.
- К океану, -
мрачно буркнул Зигмунд
- К какому океану?
- К Спокойному, -
донесся голос с переднего сидения.
- Не знаю такого.
- Познакомишься.
Он хороший.
Он успокаивает всех…
Всех,
кто так и не реализовал
свою весну.
- Помолчи, Вольфганг,
- перебила кукла, -
лучше включи музыку.
- Ок,
- сказало облако и засвистело
Маленькую ночную серенаду.

Я посмотрел в окно.
Город заканчивался,
начиналось
длинное узкое шоссе
с редкими деревьями по обочине.

- Зигмунд,
- я взглянул на куклу, -
что это был за город?
- Детство, -
ответил мой железный попутчик.
- А почему я его не узнаю?
- Потому что когда-то
ты очень хотел с ним расстаться
и быстрее выехать на эту трассу.
- И что?
Я так сильно забыл его?
- Нет.
В нем остались твои мечты,
которые достроили его,
как ты хотел.
- А можно вернуться,
чтобы внимательнее
рассмотреть его?
- Нет.
У нашего автомобиля
отсутствует задняя скорость,
а шоссе слишком узкое,
чтобы развернуться.

Пролетали километры,
мелькали деревья,
какие-то опоры,
переезды,
попалось несколько безликих деревень.
Вольфганг отсвистел « Времена года»,
«Реквием»,
«Симфонию №40»
и начал «К Элизе».

- А что там про вы весну говорили? -
я снова посмотрел на Зигмунда.
- Достала эта весна,
- хмуро ответил он
- Ну да,
- я подтвердил, -
как не весна
- всё болею.
- Не обманывай себя, -
донёсся голос Вольфганга,
переставшего свистеть, -
и не дави на Подсознание.

В этот момент
мы въехали в густой лес.
Тяжелые ветви деревьев
нависли над дорогой.
- Почему мы свернули с шоссе? –
с тревогой спросил я
- Это была Юность, -
сказал Зигмунд,
- она закончилась.
- Какая-то Юность пустынная.
- Нужно было смотреть на небо -
там мечты разукрасили зенит
и свили из облаков
чудесный замок.
- А… - начал я .
- Вернуться нельзя,
- сухо остановила кукла.
- Да… помню… -
мне стало тоскливо, -
А про весну то что?
И на кого я давлю?
- На Зигмунда, -
встрепенулся Вольфганг, -
смотри,
какой он стал -
железный.
- А был?
- Когда-то его звали
Уильям и он писал стихи.
- Ясно…
А про весну?
- Профукал ты её.
Всё.
- Что значит всё?
- Каждому отпущено
определенное количество весен,
когда можно влюбляться.
Ты боялся любви.
Вспомни своих женщин.
Они все бросили тебя.
Они чувствуют трусость.
- Глупости.
-Нет.
Ты предал Уильяма,
ты породил Зигмунда.
Ты боялся дарить свои эмоции
и твой страх рождал болезни.

За окнами автомобиля
лес становился гуще и темнее.
- Это всё из-за Вероники, -
выдавил я из себя, -
я так любил её,
и не смог вынести
её ухода.
- Кого ты обманываешь? -
засмеялся Вольфганг, -
это была игра,
от тебя требовали
доказательства чувств.
Тебе было лень.
Даже удержать лень.

Я отвернулся к окну
и стал разглядывать
дремучий лес.
- А в этом лесу
есть что-нибудь
интересное? -
я обратился к Зигмунду.
- Это ты
три года назад.
Здесь только
сырость и эхо.
Что-то сжалось
внутри меня
и завибрировало.
Дыхание перехватило,
и я
ощутил этот страх
любить.
Все умершие во мне мечты
поднялись со на памяти
и уже неживым,
липким комом
стали в горле.
Я понял всё
и зарыдал.
Громко и искренне.
- Это покаяние, -
сказал Зигмунд,
подвинулся ко мне
и прижался.

- Подъезжаем, -
сказал Вольфганг.
Лес неожиданно расступился
и я обомлел.

Я  знаю,
как описать то,
что может осмыслить сознание –
я делаю это
всю свою жизнь.
Но как описать то,
что в тебе воедино
осознали
Сознание,
Подсознание и
Бессознательное?
Мы втроем
одновременно выдохнули 
и не смогли
вдохнуть от очарования.
Это не описать
плоскими словами…
Бесконечный горизонт и
Вечный восход
слились воедино и
взяли на руки
младенца
Абсолютного спокойствия.

Я оглянулся:
за моей спиной
стояли два юноши
в средневековых одеждах.
- Привет Вольфганг,
привет Уильям,
рад снова обрести вас.
Мы обнялись
и сели на берегу
Бесконечности.

- Я упустил
всю любовь
в своей жизни?
- Да,–
подтвердил Вольфганг.
- И Вы привезли меня к концу,
потому что
нет смысла такой жизни?
- Да,
 – подтвердил Уильям.
- А если я захочу вернуться?
- Зигмунд обещал,
что это возможно, -
сказал Вольфганг, -
закрой глаза.

Я закрыл.

-Он пришел в себя, -
раздался женский голос.
Надо мной висел
белый крашенный потолок.
Куда меня занесло? -
хотел спросить я,
но губы будто срослись.
Я попытался встать,
но тело мне
не принадлежало.
- Жить будет? -
спросил мужской баритон,
и прыщавое лицо
загородило потолок.
Пахнуло чесноком
и чем-то гнилым.
- Раз очнулся,
то будет,-
 сказал бас,-
но с таким обширным инсультом,
прямо океан какой-то
на мозге,
мне прогноз
делать не хочется.

 Я закрыл глаза.

 - Ну что?
спросил Вольфганг.
- Да, так -
дурацкий сон, -
 ответил я
и покрепче обнял
своих  друзей.