Сенькино детство. Часть вторая

          Шла уборка зерновых. В степном Прихопёрье были бескрайние пшеничные поля.В совхозе «Хопёрский» на третьем отделении, отдалённом от железнодорожной станции на 45 километров, жили родители Сеньки с 1947 года в шлакоблочном доме барачного типа на четыре семьи.
          Недалеко от дома, за небольшим прудом находилась совхозная кузня, сложенная из саманных кирпичей. Там работал отец. Напротив – зерноток и весовая, где работала мать Сеньки. На лето его брата, Гаврюшку, отправили в деревню за 12 километров к двум сёстрам отца, вдовам.
Там он и обретался и кормился, а Сеньку брала с собой на работу мать. Он был с ней на весовой. Мать варила ему из зерна нового урожая кашу. Уваривалась каша в чугунке и становилась крупная как картечь. Печь-грубка стояла прямо на улице и топилась навозными кизяками, дымя высокой трубой из склёпанных жестяных вёдер. Сеньке всё вокруг казалось высоким: и печная труба,  и весовая, и огромные ЗИСы-самосвалы, которые с грохотом въезжали на весовую. Мать взвешивала, и  они съезжали, обдавая Сеньку бензиновыми выхлопами. Этот запах ему очень был приятен.  Кое-кто из водителей брал Сеньку на руки и подсаживал на сиденье в кабину. Там тоже был приятный ему запах резины и бензинового выхлопа. Порой с разрешения матери Сенька катался с шоферами на поля, где машина под бункером комбайнов загружалась зерном и следовала на весовую, к матери.
          Зерноток был рядом с весовой. Сенька и туда ходил. Там работали молодые девчата, подгребая деревянными лопатами вороха зерна. Эти вороха для  Сеньки были как поднебесные горы. Девчата в короткие минуты отдыха щекотали и тискали Сеньку и валялись с ним в ворохах, смеясь и куражась. Иногда брали его за ручку и вели под навес кормить, сажала за деревянный необструганный стол, подавали хлеб и чашку с горячим полевым кулешом.
          Потом Сенька убегал к отцу в кузню. Там было ещё интересней. Пахло углём и железной окалиной. Отец сажал его на «диван» (так называлась широкая деревянная скамья ср спинкой) и накрывал Сенькины ноги куском брезентовой прорезиненной клеёнки, чтобы уберечь от ожогов отлетающих от наковальни искр. Руки отца на наковальне оттягивали лемеха плугов, культиваторные лапки, зубья борон,….. делали заклёпки, для замены сегментов на травокосках, оковывали колёса бричек и тарантасов. В кузню приводили подковывать лошадей,  и Сеньке особенно интересно было наблюдать,  как отец это мастерски делал. Отковав новую подкову и закалив её в чане с водой, отец подходил к лошади, а его помощник-молотобоец большими клещами зажимал верхнюю лошадиную губу и держал, пока отец не зачистит кривым специальным ножом  копыта и не прибьёт подкову. Лошадь стоит спокойно, не брыкается и не мешает работать. Вся обстановка в кузне, гудение горна и сноровка отцовских рук, умело вытаскивающих из него раскалённые куски железа, завораживали Сеньку.   Он, не мигая смотрел как работает отец,  как из-под его рук появляются то скобы, то дверные щеколды, то крючок с пробойчиком и т. п. Часто отца из кузни управляющий переводил на зерноток, где надо было срочно починить и отладить механизмы зернопогрузчиков и сортировок. Отец сажал Сеньку на закорки (на шею) и шёл на ток. Он чинил надёжно,  и Сенька приглядывался, запоминал. В памяти его, как на видеоплёнке, всё запечатлевалось. Он в шкатулке у матери среди пуговиц и булавок однажды нашёл медаль. Это была награда отцу с барельефом Сталина за «Доблестный труд». Получить её в военное время не многие удостоились.
               
                Продолжение следует.