Океан

Солнце тонуло своей оранжево-багровой половиной у самой кромки океана и всё ещё обжигало белый песок, ребристо стелившийся под моими босыми ногами. Я аккуратно наступал на маленькие крупинки и чувствовал, как они жгут мои пятки и упрямо режут между пальцев. Ветер едва ли заметно касался моих скрученных брюк и охлаждал голени, врываясь в душу ароматными воспоминаниями. Я остановился, поднял голову к небу, улыбнулся и подумал о том, что опять я иду бессмысленно и в никуда, как и всю мою жизнь. Пора бы изменить направление, поменять эту тропу, пора бы остановиться и, наконец-то, осознать по-настоящему, куда идти дальше. Я прилёг, бросил с собой рядом груз из душевных терзаний и огляделся. Справа блестели огни города, в океан врезалась коса из гряды синеющих ламп, и там бурлила жизнь, и там блестели мои воспоминания. Разные люди, какие-то чувства, отблески сознания, перемешанные с пережитыми эмоциями, горькими и ласково-приятными. А слева, слева опять огни, другие, новые люди, но всё те же эмоции и такие же отблески сознания. Берег тянулся далеко во все стороны и неизбежно одинаково, брызгая тусклыми фонарями в бесконечность океана.
И я посмотрел перед собой на безмолвную тусклую гладь. Тишина и покой, лёгкий оттенок оранжево-пурпурного диска, ушедшего за горизонт, разбегался по гребешкам размеренных волн, рисуя красочный путь от меня до самого края. Я звонко рассмеялся, очень громко и совсем не естественно, слушая, как звуки ласкают водную простыню и растворяются в умиротворённой бездне. Я снял одежду и вошёл в океан, медленно помогая руками и глупо дёргая ногами, я поплыл, поплыл туда, где кромка неба сливалась с горизонтом, туда, куда вела эта оранжево-пурпурная тропа.
А потом я иссяк, иссяк до неузнаваемости, обернулся и еле добрался до берега. Вышел, оделся и пошёл в сторону новых фонарей, что зажигают люди, когда им темно и хочется света. Груз из душевных терзаний я оставил там, на белом песке. И больше никогда не оглядывался назад, никогда не смотрел в сторону той косы, где осталась частичка меня.
SH