Как-то так...

Кто не жил в девяностых, тот горя не знал?
Не знаю, не знаю, кто как, конечно, а я в девяностых хлебнул всего так, что до сих пор булькает. Спасибо, хоть выжил, правда, здоровья оставил там, в той жизни, сказать, что много – ничего не сказать.

А уж нервов (тоже ведь здоровья) вообще ничего и не осталось, считай. Но то, что время было всё же забавное при всём трагизме – тоже ни дать ни взять.

Стоит заметить, ну а как же иначе, ведь имели нас: и государство, и все, кто повыше на насестах или рядом в этом курятнике, - как хотели, вроде тех уток: «Где поймают, там и прут».

Мало того, что деньги у всех сразу отобрали, так начали потом ещё и ежедневно ощипывать,  как цыплят.

Как вспомнишь, так вздрогнешь. И перечислять-то нет смысла, до сих пор ещё лохотроны на каждом углу сохранились, за исключением, разве что, напёрстков, да и то, при желании, наверно, можно найти на какой-нибудь станции, в какой-нибудь дыре.

И хотя я, например, старался не участвовать в откровенных разводах для лохов, меня обували в других местах, как однажды, году в 90-м, увидел в ларьке большие пачки чая, те, из прошлой жизни, «Три слона» - высший сорт, один в один, светло-жёлтые с погонщиком на слонике в чалме, купил две, так соскучился по настоящему чаю, пришёл довольный домой, открыл, а там грузинские эти опилки и палки, ветки самой низшей пробы.

Но дело всё в том, что любой читатель, который застал те времена, а тем более тот, который не застал, скажет: «Ха, сказанул, две пачки грузинского вместо индийского… Это ж такая мелочь…».

 И будет прав. Сейчас заматерелые жульманы в офисной стильной одёжке, стоя на сверкающем полу возле блестящей мраморной стойки, легко могут обуть любого честного лохастого гражданина на миллионы. И кого этим удивишь, таким раскладом?

Но тогда ещё не было ни карт, ни кредитов, ни ипотек и, уж тем более, интернета, и лохотронщиков тех времён по сравнению с нынешними можно сравнить разве что с мамонтами по отношению к современным слонам, а само слово «Лох» лишь пробивало себе воровское  место под солнцем чести и справедливости.

Колбаса докторская сначала вдруг стала стоить 9 рублей вместо 2,20-ти, и всё остальное увеличилось в такой же прогрессии, а потом и вовсе, я, например, вдруг обнаружил, что имеющиеся на «книжечке» 5000 рублей лёгким движением чьей-то руки ловко превратились - в 500.

Но эти несчастные две пачки вызвали у меня приступ негодования, потому что я впервые столкнулся тогда с откровенным мошенничеством, прикрытым яркой упаковкой.

Да, что там вспоминать... Это всё равно, что смотреть фильмы про Ленина в Октябре в эпоху расцвета социализма. Тема надоевшая и избитая, но ведь, что самое-то главное, актуальная на сегодняшний день, даже наиактуальнейшая, я бы сказал.

Про отсутствие зарплат, работы, безденежье и нищету, поголовное пьянство, зарождение всеобъемлющего бандитизма и жизненные трагедии на каждом шагу  и говорить смысла нет, потому что та эпоха, по сути, никуда не делась, а лишь сменила окрас, поменяла внешность, форму, одёжку  с холщовой мешковины на цивильный заграничный шёлк.

Сейчас с напёрстками вряд ли кого можно раздеть до трусов, как раньше, а вот с подброшенным, якобы потерянным кошельком, пожалуй, ещё можно закуканить простачка по старинке. Это, когда прохожий где-либо в малолюдном месте находит кошелёк с деньгами, а потом, как из-под земли появляется потерявший его «терпила», милиционер и свидетели, и все чуть ли ни в один голос, кроме милиционера, конечно, твердят, что в кошельке было не две, к примеру, тысячи, а пятнадцать.
А милиционер лишь говорит: «Пройдёмте, гражданин…».
 
И нашедший уже высвечивается не обладателем счастливой находки, а обыкновенным вором. В страхе готов отдать и десять, и пятнадцать лишь бы не оказаться ни за что в кутузке.

Каких только схем нет, как на бытовом, уличном, так и на потребительском, от сферы жилья и  обслуживания до путешествий, отдыха и лечения.

Долго можно говорить на эту тему, очень долго, потому что форм мошенничества и примеров не счесть, но одно хочется сказать: весь беспредел может твориться только до тех пор, пока государство это позволяет, если само в этом не участвует.

 А прекратить всё просто. Нужна  только воля, политическая, на высоком, очень даже-таки высоком уровне, чтобы тем, кто говорит: «Люблю бардак!» - засунули их похотливые языки куда подальше.