ДЕМ

МИХАИЛ БУЛИКОВ

                ДЕМ

                1

Уставший от бесконечной жизни, забывший свои первые  три-четыре миллиона имён, архистарый демон сутулился за монитором, с грустной полуулыбкой перелистывая историю человеческой науки. Последний триллион веков, он всё чаще размышлял над сутью и смыслом людских стремлений. Чем была для них та самая, такая иррациональная, противоестественная тяга к познанию. Потребностью самооправдаться, доказав свою предзаданную ограниченность смертных? Или напротив, безнадёжная мечта, создать нечто вечное из временного и преходящего?
Люди, с пеной на губах, доказывали невозможность вечных двигателей, пределы скоростей и абсолютный температурный минимум. Как будто наслаждались убийственным могуществом разрушительной энтропии и властью второго, почему-то, начала термодинамики. И в то же время, истово верили в бессмертие души, воскрешение мёртвых и жизнь будущего века! Строили фантазии о телепортации и телепатии, машинах времени, параллельных мирах и ясновидении. Пытались алгеброй проверить гармонию и, плевав на все законы и вопреки логике, создавали теории относительности, искаженные пространства и невообразимые их мозгу тридевятые измерения. Поистине, человек самая чудная, нелепая, но любопытная мыслящая тварь, когда-либо существовавшая в обозримом ему космосе.
Демон, который для простоты называл себя теперь просто, Он,  или иногда Дем, оторвался от запылившегося экрана. И вдруг, ни с того ни с сего, вспомнил последний свой портрет, нарисованный знакомым художником Врубелем. Который и свёл беднягу с ума.
“А искусство людское – ещё больший казус!” – усмехнулся Он. – Вот где человеки превзошли всех пауков-искусстников мироздания. Им бы синтезировать свою интуитивную науку, с почти пророческими озарениями поэтической мысли, может быть, и не лезли бы в голову всякие вечные машины и апокалипсисы! Хотя...”
Сами демоны, пребывая во плоти на Земле, никогда ни стихов ни музыки не творили, справедливо опасаясь, что та искра божья воспламенит их безграничное воображение и огнём беспредельных страстей начисто сожжёт тонкую ноосферу голубой планеты.
Дем любил размышлять над гипотетическими вероятностями событий, но больше его демоническую душу грели воспоминания о своей удалой молодости. Тогда, на заре этого, только что возникшего мироздания, Он сразу оценил представителей первых венерианских, марсианских и земных цивилизаций. Широкую палитру их чувств и страстей, потрясающую интуицию и способность к самопознанию. Иногда ему казалось, что Всевышний ещё не определил пределы человеческой эволюции.
Да, он увлечённо помогал развиваться этим странным обидчивым, гордым и дерзким существам: учил их возводить грандиозные сооружения, как долгую о себе память, поддержал демона настаивающего на том, чтобы дать людям огонь, и не раздумывая покинул команду Люцифера, когда начались первые репрессии и чистки среди слишком необычных и чересчур мыслящих.
Он ещё тогда понял, что у человека нет ничего общего ни с послушными, ни с падшими ангелами. А  и марсианин и землянин имеют душу, родственную демонической. Протестующую, сомневающуюся, ищущую, ранимую и страдающую. И темпераменты их схожи. Человек, как и демон, существо трагическое. Но, к счастью, не бессмертное!
Конечно, вместо того чтобы предаваться милым воспоминаниям, Он мог спокойно переместить свой разум в субстанцию молодого энергичного Дема, тех незапамятных эпох. Ведь  любое мгновение, как момент вечности – есть пересечение временной оси становления материи с вектором равнодействующей силового поля времени, в данной точке пространственно-временного континуума. Но какой в том смысл? Ничего изменить и прожить иначе невозможно. Всё равно, что смотреть один и тот же старый фильм, в котором заняты давно умершие актёры. Уж лучше переживать те драгоценные моменты и неотвратимые события умозрительно. Вот, как раз тогда, и появляется возможность гипотетической вариативности.
Человек не создал  “машину времени” не потому, что не мог или боялся её влияния, но потому, что те умы, которые были на это способны оказались достаточно мудры, и понимали, к какой грандиозной катастрофе: всеобщей депрессии и пандемии самоубийств, приведёт цивилизацию познание фатальной неизбежности и неотвратимости. Постоянное течение времени, измеряемое секундами и веками, самая милая разуму иллюзия, подаренная Творцом человеку. Всё свершившиеся, свершающееся всегда существовало, существует и будет существовать, в силовом поле вечности, пронизующем многомерное пространство мироздания. И как ни прискорбна предопределённость бытия, но это и есть то самое вожделенное бессмертие.

Дем начал окунаться в свою любимую игру. Он уже начал вспоминать многочисленных официальных и неофициальных визитёров, в это мироздание: полубогов, их детей – героев, изгнанных и эмигрировавших ангелов, других знакомых ему демонов. Многие из них лишь безучастно наблюдали суетное мельтешение человеческих существ и их жестокий  противоестественный отбор. Или сверхъестественный...
Некоторые, как и Он, пытались помочь и направить тварей сущих, если не на путь истинный, то хотя бы по узкой тропке, между всепожирающими полюсами добра и зла.
Однако, сами пришельцы были падки до прелестей земных красавиц. Вот уж поистине удалось Творцу вселенское чудо – земная женщина! Апофеоз и синтез красоты, глупости, милосердия и жестокости! Да, и сам Дем был тогда молод и темпераментен. Сколько же полудемонят и героитят бегало по бедной планете? Впрочем, основную свою задачу – защиту человеческого мира от незваных инопланетян, все силы тьмы, как их называли люди, выполняли дружно и успешно. Замечательные были времена! Героические! Это уже потом этот Дьявол придумал американскую мечту, а деньги, власть и мирская слава стали эквивалентом смысла жизни смертных. Ну, правильно, а то нечем было бы ему геенну топить! Тем не менее, жаль, что всему на свете приходит конец.
И вдруг, поминая Дьявола, Дем вспомнил, что не так давно он получил от старого чёрта емейл. Будто бы, некоторые земляне не только выжили после итогового апокалипсиса, но и, отращивая крылья, плевав на все природные законы, заново возрождают свою цивилизацию, уже без участия высших сил. И с ними теперь новые падшие, со своим выводком. Что это – очередная шутка Сатаны, или действительно человек был создан Творцом для вечного существования? Он решил проверить.

Чем чёрт не шутит, но убедится в абсурдности невероятной сверхживучести и неистребимости людской необходимо! Но если послание Люцифера подтвердится – прощай спокойная вольная жизнь заслуженного отставного демона. И кто мог уцелеть, в беспощадной воронке такого катаклизма? Непредсказуемые, упрямые русские? Расчётливые евреи? Живучие африканцы? Или хитрые азиаты? А ежели все по чуть-чуть? Каждой твари – по паре...
“Надо бы ещё разок навестить эту странную планетку и поглядеть, что за крылатые твари там хулиганят!” – смирился с необходимостью Дем и стал рассеянно подбирать себе подходящее обличие, для тайного визита на нынешнюю, незнакомую Землю.
Наконец, приняв облик городского забулдыги начала третьего тысячелетия, от рождения последнего Божьего Сына – той  эпохи, с которой Он был как-то ещё знаком, – и, на всякий случай, спрятав под лопатками несколько мощных крыльев, Дем неспеша приоткрыл звёздные врата своего индивидуального измерения.

Мир, возникший перед его взором, был чудовищно безобразен. Окружающий пейзаж ассоциировался у Дема, с вывернутой наизнанку преисподней. Угольно чёрен, пуст и, казалось, угрожающе скалился со всех сторон клыкастым дёснами горизонта. Как, некогда, на погибшей Венере, по бугристой оплавившейся поверхности планеты стелился вонючий ядовитый туман, в котором угадывались пары сероводорода, азотной, соляной, фосфорной и чёрт знает еще каких адских кислот.
“Издевается надо мной старый козёл! – разозлился старый демон. – Какое дерьмо может здесь, не то, что возрождаться, просто существовать?!”
Тем не менее, раз уж он сюда прибыл, Дем решил наведаться в местный филиал Аида и убедиться, что там теперь не вывернутый наизнанку человеческий мир. К дьявольским фокусам Он давным-давно привык, но каждый раз, с тайным извращённым удовольствием, любовался новыми неожиданными находками Сатаны. Если бы гений и злодейство были несовместны, гениев, вообще, не существовало! Они всегда сосуществуют бок о бок. И не надо земным поэтам кокетничать – уж кто, как не они,
 прекрасно видит свой зазеркальный образ.
Демоны запросто проникают куда угодно, а уж в ад – ногой врата открывают. Однако сейчас Он чувствовал некоторую неловкость и смущение – столько веков не посещал  Преисподни и не видел бывшего своего командира и приятеля Люцифера.
Дема впустили с парадного входа, под грохот сатанинского марша для саксофона с органом. Наконец, пронзительно, пришибленной кошкой, взвизгнула скрипка, и Он увидел неспеша отделяющуюся от стены знакомую  тёмную фигуру, без лица.   Спустя тысячелетия, их крепкое “рукопожатие” было весьма искренним. Бесчисленные теоретические разногласия и антагонистические взгляды об эмпирических методах воздействия на смертных – не такая непреодолимая преграда для взаимного уважения сверхсущих. В принципе, у них была одна общая задача – сохранить цельность кольца времён и не допустить вырывающийся упругий конец эволюционной спирали, в дурную, неактуальную бесконечность. А средства вечность, как всегда, оправдает!
Конечно, даже любому несмышлёному бесёнку известно, что пресловутая “стрела времени” – никакая не стрела, а обычный бумеранг. Однако можно говорить о заострённом наконечнике временного вектора, способного, в точке максимального энтропийного градиента, прорвать, на фиг, любую актуальную непреложность.
Конечно, для консервации человеческого становления, было достаточно подсунуть людям вечный двигатель, философский камень и скатерть самобранку, но, учитывая безысходную тоску и сауцидную пандемию других мирозданий, получавших эти дары, которую дал вселенский опыт, ограничились огнём, порохом и атомной энергией. И то – выше крыши! Земная особь – существо слишком эмоциональное и недостаточно приземлённое. Люди и так, перед последним апокалипсисом, сплели себе всемирную паутину и доклонировались до овцы – что довольно символично! Если бы продолжали в том же духе – осталась бы одна виртуальная реальность, с терминатором пауком в центре, а вокруг овцы и бараны, беспомощно барахтающиеся, в той паутине.
Люцифер и Дем сидели за накрытым по случаю встречи, праздничным столом и неспешно болтали о всякой всемирной чепухе. Это мелкая бесовщина сначала пьёт, потом разглагольствует о непостижимом. Старшие вурдалаки сначала обсуждают проблемы полтергейста, во вверенных им континуумах, а уж потом напиваются ординарными кислотами, до посинения. Высшие силы тьмы, вообще, не обсуждают Его неисповедимые пути, лишь изредка, по крайней необходимости, испуская в изолированное пространство своих тайных измерений эманацию личного особого мнения. Да и не пьют они ничего, кроме царской водки и выдержанной  плавиковой кислоты, которые способны на краткий миг чуть-чуть разъесть их вечную тоску.
Сатана и Дем непринуждённо болтали. Черти раболепно прислуживали своему хозяину и его гостю: подавали всё новые блюда и непрестанно меняли бездонные сосуды, унося взбаламученные  осадки истины от греха подальше. Да и не хотели бессмертные мудрецы допиться до той истины. Пусть она остаётся где-то там, рядом – в секретных материалах Всеведающего. Это Его джокер – возможно, последнее средство приструнить, зарвавшуюся соль Земли.
 всё-таки, в момент первого, самого приятного расслабления, Дем не смог удержаться от теребящего его рассудок вопроса.
- А это не хохма, что некоторые земные особи выжили и даже пытаются снова эволюционировать? – спросил он, надев на свой, и так  ехидный лик, саркастическую маску.
Мрак прищурился под капюшоном Сатаны, куда бесследно кануло содержимое из огромного кубка. После выверенной предполагаемой серьезностью ответа паузой, он отчётливо и глухо произнёс:
- Нет, дорогой Дем, это не хохма! Люди не только выжили, не только вновь размножаются и развиваются – эти твари нагло мутируют, начхав на все законы эволюции смертных и постулаты конечного. Отращивают, понимаешь, крылья! Некоторые, аж, по шесть! И летают – мать их Еву! И, естественно, возомнили себе, что теперь им чёрт не брат, а бесконечность космоса – по колено!
Люцифер так разгорячился, что под его капюшоном возникло нервное ультрамариновое мерцание.
- Ты всегда был ревнивым параноиком, Люц! – скривился демон. – Ну, отрастили крылышки, ну, летают! Да, чёрт бы с ними! Куда им лететь-то? Выше рая не взлетишь, ниже ада не падёшь! И потом, знаю я человека – он же обязательно возжелает бессмертия не только души, но и тела своего! В этом-то и весь казус! Нет вечных материй – есть лишь вечные истины и непостижимые тайны! А человеку всегда надо было всё и сразу. И петля эта, которую он сам на собственной шее постоянно затягивает, будет покрепче кольца времён.
Мерцание под капюшоном Сатаны потухло, но и во тьме, инфракрасное видение Дема, различало люминисцетные всполохи беспокойства.
“Да, постарел наш владыка Хаоса! – подумал Он. – Боится Дьявол, что человек когда-нибудь свергнет его с трона. А что – не худший апофеоз Творца! Бесконечна злопамятность Богов...”
- Но я всё же подложил им бомбу замедленного действа! – прервал его размышления резкий возглас из мрака. – Подсунул двух изгнанных призраков, да с их бесчисленными гоблинами! Ох, и попортят эти астральные террористы людские нервишки! Бытовым полтергейстом теперь не ограничится!
- Хорошая отвлекуха! – кивнул демон. А про себя подумал:
 - “Ну-ну! Конечно, существа пережившие конец света,  возможно нечто там узревшие, может и не совсем это осознавшие, но претерпевшие весь ужас перестройки мира, будут нервничать из-за нескольких миллионов мелких призрачных пакостников, по причине дебилизма, в том числе компьютерного, неспособных даже на элементарное виртуальное воровство. Да, теперешний человек их, как клопов, просто ядом своего цинизма перетравит! Сочтены твои сроки Сатана! Лучше, и, правда, было бы тебе, после тысячелетнего заключения, не прятаться, а вновь искушать святых и сгинуть навеки, в том огненном озере”.
А Люцифер увлечённо, с напускным оптимизмом обречённого, продолжал:
- Я ещё им устрою кромешный ад! Хорошо вам демонам; люди вас боятся, но уважают. Восхищаются, иногда даже жалеют. В древней Индии, вообще, преклонялись и называли Аватарами. Может, и теперь, из природной сентиментальности не тронут. А нам, ужасным исчадиям хаоса, отступать некуда!
Интересно, чего, какой реакции, ждал Люцифер, от своего бывшего подчинённого? Удивления? Сочувствия? Поддержки? Или, как обычно, пускал в глаза пыль? Может быть, тогда, у колыбели мироздания, когда юный демон ещё верил в свободу личности и её воли, это могло как-то сработать. Но ныне, умудрённый бесконечными повторами исторических фарсов старец, прошедший по неисчислимым лабиринтам неисповедимых путей, был лишен всех иллюзий не только о каких-либо свободах, но и конечном смысле всего сущего. Но, опасаясь задеть изношенное дьявольское самолюбие, Он, сдерживая злорадный смех, дипломатично пробурчал:
- Стратегия правильная – привидения и духи, погостившие в царстве мёртвых, всегда влияли на людей, в нужном нам направлении – и, помявшись, всё-таки, – хотя, может, для пущей убедительности, вставил колкость. – Ты, Люцик, не обижайся, но я тебе одну истину скажу: пока человек не бросит пить, всех чертей, призраков и любые полтергейсты, он будет считать глюками своего подсознательного. А обращать на них внимания ровно столько, сколько на голливудские страшилки, следы снежного Еси или свидетельства похищенных инопланетянами. Ты величайший искуситель, но сих пор ни один нормальный человек пепси не выбрал!
- Не хочешь ли, старый хрен, сказать, что зелёный червяк сильней меня! – взревел Сатана. – Да, я! Я им такое всемирное правительство сделаю, такого мудака президентом напиарю, что они не три часа толкаться за бутылкой будут, а пожизненно, как в очереди на московскую жилплощадь! Алкоголиков расстреливать, за распитие вне собственного санузла – пожизненное!
- Остынь, светнесущий, а то ослепну! Забыл последнего своего президента? Ты его ещё, от избытка чувств, случайно по голове погладил. Если тот народ, предпочёл пьющего прораба, то, что тебе устроил этот, окрылённый? Как ни парадоксально, но отучить людей пить может лишь наш Отец, превращавший в вино воду. И то, только тогда, когда Он действительно есть любовь. Подумай над этим!
- А может им ешё какой хитрый закон запостулить? – мрачно предложил Дьявол. – Наподобие гравитационного. Например: тоска по Земле, прямо пропорциональна объёму совести человеческого сердца, помноженному на объём уходящей из под ног планеты, и обратно пропорциональна квадрату расстояния от неё. Нет – наоборот! Квадрат – в числитель; совесть – в знаменатель... – запутался Люцифер. – Или заповедь добавить – не взлетай выше крыши своей!
- Подлая сущность закона всемирного тяготения прекрасно известна, на примере упавших бутербродов, – возразил Дем. Он обрадовался возможности поразглагольствовать на свою излюбленную тему. – Но и многие другие законы, а также постулаты, нашей вселенной не менее суровы, циничны и унизительны для человеческого достоинства. Закон сохранения; хоть энергии, хоть вещества, да, всего, чего угодно! Из него следует, что если где-то что-нибудь появилось, то откуда-то что-то неизбежно сгинуло. Или – если кому-то очень хорошо, то непременно у кого-то беда. Чем больше в мире долгожителей, тем выше детская смертность. И тому подобное.
Но главное следствие из этого прелестного закона  то, что количество разума в актуальной бесконечности – есть величина постоянная. Если это справедливо и для количества душ, то чем более их воплощается в материальных телах, тем  бездушней становятся небеса! Лучше меня знаешь, что редкая душа туда возвращается, после дематериализации! И что будет, когда горний мир совсем опустеет?
Ну, а метафизические догмы. Из догмата о необратимом переходе количества в качество следует, что при нарастании количества, из него куда-то исходит качество. То есть, чем выше количество – тем ниже качество, и наоборот. В пределе: бесконечное количество совершенно некачественно, а идеальное качество недостижимо. Вот откуда взялось человеческое искусство! Обыкновенный протест!
Или взять единство и борьбу противоположностей! Борьба огня с водой рождает ошпаривающий пар; с землёй – извержение лавы, с воздухом – взрыв. Борьба бандитов с законом неизбежно объединяет противоборствующих в прочные неслитные, но неразделимые коррупционные структуры. А что порождает борьба с коррупцией? У гидры, на месте отрубленной головы, вырастает десять новых. Обратитесь к советской истории! И во что, в результате той борьбы, превратился Советский Союз! Хотя и на этом пути прогресса русские Америку не догнали.
В продолжение всей глубокомысленной и многословной речи увлёкшегося демона, Сатана молча сидел, низко склонив чёрное пятно капюшона над пустым кубком, и не ясно было, слышал он или нет произнесённые сентенции.
- А может запустить к ним летающих легавых, из созвездия Гончих псов? А? - внезапно встрепенулся, вестимо, совсем потеряв лицо,  старый изверг. – Те знают, как обломать крылья! И пёс с ним, с этим человечеством!
Дем даже поперхнулся плавиковым ликёром.
- Ты совсем, что ли, озверел? – сквозь кашель просипел Он. – Забыл свой номер? Так его ещё на сто одиннадцать Отец разделит! Это ж вселенская бойня, которая все пятые измерения встряхнёт! Прецедентом обнуления и приведения к общему знаменателю – даже репликаторы и созвездия Близнецов возмутятся. И как бы это не закончилось – если легавые и смогут опустить человека ниже горизонта, это будет уже не мироздание, а зона! Но люди и в зоне, как известно, живут – и не по закону, а по понятиям. И по тем понятиям, ты в этой зоне будешь шестерить! Козлиный запах там не уважают!
- Следи за стилем и лексиконом, знаток понятий! – угрожающе зашипел Дьявол. – Твой номер, те людишки, вообще, на бутылке портвейна увековечили! Нечего задирать свой античный профиль! Ты то, что предлагаешь?
Чувствовалось, что потусторонние силовики слегка захмелели. Дем, пытаясь сохранить лицо и соблюсти намеченную линию беседы, переместил свою мысль на другой уровень сознания.
- А что наш Всеведающий сделал, когда Адам в бездонном кувшине дно узрел? – как бы полушутя спросил Он.
- Ну, вырвал из него кусок плоти и слепил эту истеричную стерву...
- Вот! Но весь фокус в том, дорогой Люц, что рана та – не зарастающая! В раю – не зарастающая! Одно из самых неприятных  побочных свойств вечности и бессмертия в незаживаемости ран! Ни  душевных, ни телесных! На земле, естественно, всё быстро бы зажило и забылось, кабы унёсся Адам куда-нибудь, в творческие эмпиреи, осознав свой талант и призвание. Но стерва взлететь, как следует, не даёт! Осознанно или нет, но не из того места адамова слеплена рассерженным Вседержителем была. Ну, ежели какой упрямец, всё-таки, начинает ставить созидание духовных ценностей выше добывания ценностей эмпирических – то...  А видел ли ты, виртуоз порока, когда-нибудь птиц, с рогами? Думай, величайший искуситель, думай!
- Считаешь, люди научились летать, забыв, что у них поголовно рога? – оживился, польщённый, Сатана. – А что, не активировать ли человеку ту тёмную область мозга, вернув телепатические способности? Муж будет знать мысли жены, жена мысли мужа! Рога проявятся, со всей очевидностью! Зависть, ненависть, истинное мнение лучших друзей о себе любимом станут явными и беспощадными фактами!  Сразу, с небес на грешную землю, шмякнутся, летуны недоделанные! Возомнили, понимаешь ли, чёрт знает что!
- Всё так! - кивнул Дем. – Но не только в прозрении и самоуничижении здесь главное. Ни в каких мирах гуманоиды, владеющие парапсихологией, способные к телекинезу и освоившие телепортации, летать не пытались. Они просто не понимали, зачем из-зо всех сил махать крыльями, чтобы взлететь на какой-нибудь лысый пригорок, когда до звезды рукой подать, а, любую необходимую вещицу можно получить по щучьему велению, по своему хотению, не вставая с самоходной печи. И, помнишь; самые приземлённые в космосе существа – телепаты-невидимки! Несмотря на их уникальные возможности, ни одна раса вселенной не использует этих сврехжадных, меркантильных пройдох,  как шпионов, из-за риска, что всегда найдётся кто-то, который заплатит им больше.
- Помню! Либо ясновидение, либо крылья! Разум, отягощённый знанием сути своего бытия, не способен к полётам! Даже к фантазиям...  И нам, сверхсущим, человеческая телепатия ничем не угрожает! – пятно под чёртовым балдахином начало вдохновенно сереть. – Мы же мыслим на иных глубинах и других диапазонах.
- Ну, так вперёд, Светнесущий! Запретные плоды – это по твоей части! – злорадно усмехнулся коварный демон, всем своим видимым обликом, и, как английское привидение, не прощаясь, бесследно растворился в пространстве.

“Мыслит он, ишь ты, на иных глубинах! Ха! Да на тех  глубинах и твоих чёртовых диапазонах, люди мыслят с тех пор, как на грешную землю спустились! И видеть, что творится во тьме кромешной научились, не хуже твоего Бегемота. А теперь ты, старый чёрт, будешь для них, что рентгеновский снимок! Просканируют и проузиндируют людишки твои внутриутробные процессы, как нечего делать! – с этой ядовитой мыслью довольный собой Дем радостно кружился по земной орбите, лихо уворачиваясь от  уцелевших, после апокалипсиса, искусственных спутников, почти забытых людьми. – Это нас, своих демонов, человек никогда не сможет постигнуть, как не сможет понять самого себя! И чтение чужих мыслей не поможет! Скорее, ещё больше запутает процесс самоосознания, наверняка вызовет внутренний протест и утроит человеческую гордыню, и без того зашкалившую. Конечно: бунт человеческого разума, по сути своей, иррационален и бессмысленнен, даром, что беспощаден. Вместо одних божеств и кумиров, идолов и монстров, появляются другие, причём, с обладающие большим иммунитетом. Но  как он прекрасен – этот процесс гибели дряхлых культов, и рождения, из  роскошного взрыва  ярости, безумия и гнева, нового  вершителя судеб и властителя душ! И всегда Его – очередного своего возжеланного деспота человек порождает из непознаваемых, непостижимых мрачных бездн собственного сознания. А демонического, в божьих тварях, несколько больше, чем ангельского! Не ту глину Ты использовал, Создатель! Действительно, ведь Боги горшки не часто обжигают! И не надо Ему было самонадеянно путать всеведение и всемогущество, с практическим всеумением! Хотя, мастеровитый ремесленник – крепкий профессионал, никогда бы не сотворил такое чудо, как человек. Тут без искры Божьей никак! А то бы опять серийный гуманоид получился. Ширпотреб!”

Совершив отрезвляющий моцион, демон мягко приземлился на самом прохладном, даже и теперь, ещё слегка влажном антарктическом материке. Извечная тоска снова медленно заполняла бездны его необъятного подсознания. Фиолетово мерцая на всё преходящее в суете, Он одиноко сидел на краю громадного  утёса, свесив опорные конечности на шершавую грудь великана, и грустно взирал, в простертую под ним, дымившуюся зловониями, жестоко обезображенную поверхность глупой  планеты.
И вдруг, на память опять пришёл тот русский гениальный мужик, который нарисовал его именно в такой позе, на мгновение, увидев демона в истинном свете. И смешанное с восхищением сочувствие к братьям своим меньшим вновь закралось в одно из его  многокамерных сентиментальных сердец.
“Надо бы и людей навестить, –  наконец, осознал причину своей тоски Дем. – Может, не откажутся от совета старика? Крылья – крыльями, но розу ветров знать надо!”

Нормальный русский человек всегда сочувственно относился к униженным и оскорблённым любой властью. Будь сильные мира сего помазанниками божьими, народными избранниками, либералами или консерваторами – всё едино! Налево пойдёшь – честь потеряешь, направо совесть. А прямо – лоб расшибёшь! Дракон – хоть розовый, хоть перламутровый – есть дракон! 
А уж для новых окрылённых русских, генеалогические древа каждого из которых не могли хоть единой веточкой не зацепиться за колючку лагерной зоны, это чувство настолько глубоко въелось в геномы и молекулы ДНК, что репрессированные, аж высшими силами, ссыльные страдальцы стали, как родные. Вероятно потому, на наименее пострадавшей от апокалипсического удара части планеты – евразийской возвышенности, нашло приют подавляющее число  неприкаянных астромигрантов.
Естественно, и там, не могло всё складываться совсем уж благолепно и чинно в становлении взаимоотношений между бывшими небожителями, а ныне изгоями, лишенными прежних благ и ореола, и мучениками, пережившими кошмар конца времён и вселенское затмение, пядь за пядью расчищающими своё жизненное пространство, на изуродованном, впавшим в коматозное состояние, небесном теле.
Дело усложнялось ещё и тем, что спустившиеся на равнину, потомки обитателей Олимпа, были вырождающимся поколением вторых производных, а попросту даунами. Притом, практически бестелесными, если не придавать значения их всё нарастающим потребностям в энергии, которая, как известно, не только волновая. Корпускул и квантов людям было не жалко. Настораживало другое. Поскольку, призраки-дауны не годились ни для какой интеллектуального творчества и были бесполезны для созидательной практической деятельности, они с удовольствием занялись безналично-финансовой и торгово-посреднической. Тут-то и начались некие непостижимые явления. Добытые, в остатках земной атмосферы, реальные средства, после соприкосновения с тонкой субстанцией призрачных теней, как-то незримо,  таинственно и бесследно растворялись, в виртуальном пространстве астрала.
Конечно, из истории, люди хорошо знали о роли и значении торгово-экономического полтергейста, в процессах своей эволюции. Но такое молниеносное виртуальное превращение этих пришлых олимпийских козлов в  свирепых биржевых быков и медведей, как только начиналось заметное финансовое движение, было чересчур сюрреальным, даже для ко всему привычных сетевых завсегдатаев: геймеров, дайверов, хакеров. Человек, по своей наивности, всегда думал, что оборотень – это нелюдь, в полнолуние обретающий свой истинный облик, или зачарованный лукавым полисмен. Но, чтобы потомки бывших херувимов и серафимов... Однако, конец света – есть конец света.
Старший брат человека, демон, происходящему ничуть не удивлялся! Уж кто-кто, а Он доподлинно знал истинную цену призрачному бескорыстию астральных сущностей. Он хорошо помнил, что творили, в мире горнем, титаны и их загребущие столапые гетахонхейры. Нынешние районные божки сильно измельчали.  Но чем принципиально отличаются те чудовища от теперешних:  тиранов, демократов и либералов? Не едят живьём себе подобных? Ну да, хотелось бы в это верить... Есть, даже, мнение, что либералы, в отличие от диктаторов, не расстреливают, не сжигают, не вешают. И не пинают, не топчут ногами упавших и беспомощных, как демократы. Они лишь ласково и аккуратно, но непрерывно и методично,  воспитывают доверчивые массы.  Ведь, они чрезвычайно восприимчивы к электронным средствам воздействия. Их и называют теперь, нежно, наш электорат.  Потому, как понимают эти гуманисты – с мёртвых можно что-то получить, но лишь единожды. Растоптанный талант уже не расцветёт во всей красе. А послушное стадо можно долго стричь и доить.
Если заурядный чертяка Мефистофель, мог запудрить мозги учёному доктору, то чего ожидать от остальных? Ах, Иоганн, Иоганн, хоть ты и Вольфганг, всегда найдётся пара Фридрихов с Карлами и Зигмундами!  Тут отрицай – не отрицай отрицание, а толпе всегда милее разрушение. Ничто так не греет душу обывателя, как пожар, в соседских хоромах. А уж когда всё сгорело, можно и с фундаментом разобраться! Как большевики с интеллигентской контрой!

“Но, может статься, что после этого, величайшего апокалипсиса, что-то в людях  всё же, как-то, не только физиологически,  изменилось, – скептически ухмыльнувшись, подумал Дем, – Хотя; сколько цивилизаций топили, сжигали, морозили? А толку? Все выжившие в прежних катастрофах, кроме полной амнезии, от нынешних крылатых, не шибко отличались. Однако, память предков и знание своей истории, это возможно как раз то, из чего растут их маленькие крылышки. Нет, пока не увижу всё воочию, не смогу вообразить перерождённую человеческую личность, даже если услышу, что она научилась не только по воздуху летать, но и над полями времени высший пилотаж туда – сюда выписывать!”
Он стал тщательно готовится к трансформации, педантично собирая в путь всё самое необходимое и незаменимое земным, для комфортного существования материализованного духа.
“Всё-таки, самые большие оптимисты в Мироздании – это мы, демоны! Ждали чудес от Бога – дождались! Теперь, вот, от людей чуда ждём! Чудаков-то среди них хватает! Чудотворцев мало...  – продолжал ворчать под нос старый Дем. – Вот, какого вертокрылого чудилу, спрашивается, мне там искать, для контакта разумов? Конечно, ежели среди уцелевших ещё остались поэты и художники, музыканты и астрономы, что маловероятно, то остаётся какая-то надежда, понять, как и чем выжившие дышат, и вдохнуть туда толику ароматов нетленной премудрости сверхсущих. Но исходя из информации о последних столетиях человеческой эволюции, люди должны были полностью очерстветь и одракониться. Иначе, как  было им выжить?“
Он бросил в теллепартационный баул последнее мистическое приспособление, опустил крышку, и, раскалённым до бела когтем, запаял отверстие по периметру.
“Дракона-философа я, разумеется, отыщу довольно скоро. Всё-таки, наиболее распространенный тип, творческой интеллигенции. Но как бы ни пришлось именно с упёртыми бронтозаврами полемизировать! Если эти ортодоксальные мастодонты и примут допущение о моём существовании, в тех границах их актуальных реалий,  не то, что Слово, буковка демонская не уместится!
Да нет, будем надеяться, что самые непробиваемые бронтозавры вымерли. Думается, теперь всем, в обязательном порядке, полагается летать. Но не могут летать такие неуклюжие туши! Хотя, у русских летали “Антеи” с “Русланами”. И ещё какая-то мифическая страшная и  ужасная Мрио, с бураном на загривке! Да, в России всегда чудес хватало с избытком! Однако, неизвестно – чего ныне там происходит. Вдруг, россияне пить бросили? На лету!
Но ещё хуже общаться с шустрыми птеродактилями,  с западного полушария. Те, ещё более самонадеянны, чем динозавры, и слишком узколобы! И никогда не поверят в демоническое моё происхождение, если не предстану им в виде груды металлолома на гусеничном ходу, с торчащими, из бронированного автопортрета Пикассо, громадными радарами. Сидящим на обломках летающей тарелки. А какие изящные, тонкие, артистичные образы демонов  были в конце второго тысячелетия: Азазелло, Альпачино, Басилашвили,  Воланд, Гафт, Герд, Джугашвили, Дракула... и Дем! –вспомнив свой прежний облик, Он нахмурился. – Ну, достаточно мысли из пустого в порожнее переливать и в ступе толочь! Пора вочеловечиваться помалу!”

Всё-таки Дем предпочёл вочеловечиться на Средне-Русском плоскогорье, как наиболее устойчивой и существенной части уцелевшей земной поверхности. Русскую идею демон всерьёз не воспринимал, впрочем, как и еврейскую, арабскую и прочие человеческие мании, зато очень хорошо понимал, что такое американская мечта. Поэтому идейные особи, были ему, несколько приятней мечтающих. Хотя легендарный мостостроитель Манилов был русским. Зато его потомки первыми отрастили крылья! Однако ушлые американцы ещё задолго до этого, запатентовали летучего Микки Мауса. Но русские летающие коровы Кира Булычёва, куда эффективнее. Счастье Америки в том, что Россия продала ей Аляску, как малопригодную для тяжёлого животноводства.
Постапокалипсический обыватель разучился удивляться чему-либо, вплотную не затрагивающему личных убеждений, обеспечивающих его насущные интересы и потребности. Поэтому никто из пролетающих и проходящих не обратил внимания на старого бородатого горбуна, шаркающей походкой кравшегося по стеночке тоннеля бывшей городской подземки.
К тому же горбатых среди людей становилось всё больше. Это были жалкие типы, панически боящиеся высоты, и скрывающие от окружающих свои крылья. Возникла даже поговорка:   “Горбатого и конец света не исправит!”
В начале пути Он напряженно искал хоть какой всплеск мгновенного любопытства в глазах встречных. С облегчением убедившись, что здесь нечистый всем по фигу, Дем остановился, присел на корточки, и прислонившись к туннельной опоре, стал внимательно изучать мелькающих мимо аборигенов.
Вдоль центральной оси туннеля, суетливо перебирая серыми недоразвитыми крылышками, деловито струились серьёзные солидные особи в штатском, имеющие настолько схожие  выражения равнодушных физиономий, что их можно было принять за близнецов. Под самым сводом, поглощённые собой, медленно  парили, будто зачарованные процессом полёта, юные румяные, казалось, чуть хмельные, летуны, видимо, недавно допущенные к пилотажу, в общественных местах. В самом низу, по какому-то мягкому и упругому покрытию, спрятавшему ржавые рельсы, словно обречённые, целенаправленно шествовали угрюмые пожилые, знать, отлетавшие своё, пешеходы, с мрачной думой, на бледно-серых морщинистых лицах-масках. И это общее непрерывное движение от одного фонаря к следующему, из мрака во мрак, имело, на первый взгляд, непонятную странность. Оно было односторонним. Не сразу Дем сообразил – движение сквозь время, которое для переживших его конец, остановилось, возможно лишь в одном направлении. Как сказал один замечательный больше чем поэт: “И никто не придёт назад!”
“И впрямь: прав старый Воланд – люди, как люди! – констатировал, наконец, утомлённый монотонным однообразием текущей толпы, демон. – А вот как у них обстоит ныне с квартирным вопросом?  Должны же смертные когда-то, где-то отдыхать! Такое движение возможно лишь по замкнутому контуру. Любому, мало-мало грамотному топологу известно, что вечность – сфера. Сколько белкой ни крутись, спать будешь, в исходной нижней точке. Любой путь в вечном пространстве – путь домой! Надо бы и мне, нечистому и усталому, подыскать себе приют, дабы принять ванну и отдохнуть от суеты посюсторонней!”

Не успела обугленная планета и трёх раз перевернуться вокруг своей сдвинутой оси, как  преображённый: посвежевший, гладковыбритый, не страдающий кризисом своего возраста, атлет, с шестью мощными крыльями за широкой трапецией мускулистой спины – и разве скажешь, что это сила нечистая – пулей вылетел с кольцевой линии на радиальную ветку подземки, ведущую к штаб-квартире управляющего регионом архистрата.
Но чёрт его дёрнул, как всегда, вовремя, и он выбрался на поверхность на полпути. У кого другого открывшаяся панорама разрухи и мерзости запустения некогда вполне жилых кварталов вызвала бы шок. Но Дем видывал и не такую мерзость, которую оставляли после своего бытия переутомлённые эволюцией аборигены и их гегемоны. Единственное, что его интересовало, среди покрытых запёкшимся земным навозом городских руин – это след от восточного направления бывшей железной дороги. Чудак чудака чует издалека, и Дем, слывший в астрале самым большим потусторонним чудилой, уже почуял где-то на восточной границе стооднокилометровой зоны благонадёжности и порядка, слабое дыхание редкого типа рода человеческого. Способного взлететь выше и залететь дальше всех, но не желающего коллективно порхать в толпе, в единственном указанном и допустимом направлении, во мраке подземелий, от фонаря к фонарю, а предпочёл ждать, до бесконечности, когда эти все и вся, вернутся на круги своя.
Используя свои демоническое обоняние, даже без помощи вспомогательных потусторонних средств, Он быстро обнаружил едкий запах спрессованной вагонами человеческой плоти, которая некогда, по проложенным здесь рельсам, маячила туда-сюда, лихо стирая грани между городом и деревней. И стёрла бы-таки, не останови подоспевший конец света сию маяту. Разницы стало не видно, но грань чувствуется.
Но всяческие грани человеческого бытия очень мало беспокоили сейчас Дема. Также и то, что у них там определяло сознание. Дело прошлое. Демону было необходимо встретиться с тем чудаком и убедиться, в его упорном нежелании вылететь из актуальной в дурную бесконечность, и готовности вечно ждать нового апокалипсиса, лёжа на своём продавленном диванчике. Ведь именно такие аутентичные придурочные умники представляют наибольшую опасность для стабильности хаоса. И не дай Бог, не Он, а человечек, что-нибудь вякнет! И то Слово до сих пор ловим! Литераторов наплодили, рукописи сделали огнеупорными, а Слово найти не можем! Как  в воду кануло. Вполне может быть. Никто не говорил, что все рукописи не тонут. Не всё ж... Были и таланты! Тонут некоторые рукописи, ох, как тонут!
Лениво предаваясь этим размышлениям, Дем быстро мчался на восток, к искомой точке, из которой всё громче доносилось постанывание и  сиплое дыхание отшельника, поглощённого единой всепоглощающей мыслью и жаждущего глотнуть истины.

Как Он и ожидал – полуживое тело почти полностью аутентировавшего своё сознание страдальца, покоилось на старом диванчике, в углу той самой избушки, в которой коротала вечность заслуженная ведьма, на инвалидности, – Яга. Вокруг лежанки веером рассыпались сосуды из под самоварного бабкиного пива.
- Привет, Ядвига! – небрежно кивнул Дем, безразличной ко всему происходящему и вяло курившей старинную трубку, хозяйке, назвав её полным именем, известным лишь избранным. – Ты чем поишь, старая извращенка, человека!? Твердили, тебе, твердили – не в пиве истина! Наколдуй живо, смирновской, конца IXX!
Признав высокого гостя, по почти забытому обращению к ней, подслеповатая ведьма, громко стуча протезом, суетливо поковыляла в сени, и на обшарпанном столе мигом сменилась веками не стиранная скатерть-самобранка, на которой тут же самособрались: запотевшая бутылка водки, пара хрустальных бокалов и плавленый сырок “Дружба”. Дем оценил ведьмину шутку, но, напустив строгости, сурово скомандовал:
- И оставь нас! Мне с этим чудом потолковать надобно!
- Знаю, тернист и тяжел, опасен для здоровья, особенно для печени, путь к познанию истины, а употребление, за раз, неумеренного её количества, может привести к летальному исходу даже высоко летающих, – назидательно начал Дем, разливая водку по бокалам и протягивая один из них приподнявшему голову чудиле. – Истиной злоупотреблять нельзя!
И самому тошно стало от произнесённой назидательным тоном проповеди. Немного сфокусировавшееся после опохмеления, давно не стриженное тощее существо оказалось особью мужского пола, неопределённого статуса и возраста.
“Маловато истины в этой бутылке! Всегда её, бесовские отродья, разбавляли! Впрочем, стопроцентной истины, как её не абсолютируй, в земной атмосфере не существует! Только её откроешь, а уж там не менее четырёх процентов воды, – махнув свой стакан, мрачно определил демон. – Придётся, чёрт возьми, легонько протелепатить пациента”.
Но в этот момент чудо открыло один глаз, раздвинуло губы и прошептало:
- Если видишь чёрта – значит горячка ещё недостаточно белая...
- Ну-ну! Философ, однако. Когда белую с косой узришь – достаточно будет! - оскалился в улыбке демон. – Давай-ка, лучше, я тебе мозг вправлю!
Дем втелепнул полное ведро колодезной воды в пробуждающееся сознание мужика и безжалостно заставил его вообразить, как ледяной поток окатывает черепную коробку. Жестоко, но эффективно!
Теперь Дем внимательным взором изучал испуганные блекло-серые глаза очухавшегося добровольного изгоя. Оценив достаточную адекватность его сознания, Он решил, не растекаясь по древу, максимально полезно использовать этот краткий миг.
 -  Так и решил, ждать следующего конца времён, не просыхая? Так они ж не каждую неделю кончаются. И потом, неделя  - понятие растяжимое - состоит из суток. А пока Бог повернется с боку на бок, а Вселенная сделает оборот вокруг своей длиннющей оси, целая вечность пройдёт.
То ли мужик его не слышал, то ли ему было всё до чёртиков. Но может, вечностью ему представлялось ожидание следующего касания с истиной. Никакой реакции в зазеркальном мраке бессмысленно расширенных зрачков. И Дем сменил тактику.
- А может и правильно: что зря крыльями воздух молотить, когда можно с литрухи, не поднимая жопу с дивана, запросто улететь. Главное, не считай себя умнее других. Поэтому и участие твоё в новом коллективном полёте по петле эволюции совершенно не обязательно. Там гениев всяких достаточно наберётся! И пламенных революционеров и истинных демократов, прорабов перестройки, ихних заказчиков и правозащитников. Героев и гениев всегда на Руси хватало - стратегов не густо. Но без твоего участия легко обойдутся! Только не говори потом, что бес попутал!
- И не собираюсь! - неожиданно, даже для демона, мужик, оказавшийся многокрылым, вихрем взвился под закопченный потолок избушки. - Это вы круто сказку придумали, про бесов и демонов, вселяющихся в людей! Мол, вы людишки недоделанные, и согрешить по-человечески не способны! Да, я так скажу: самые несчастные демоны и жуткие бесы - это те, в которых человек вселяется. Сколько, вот, в твоей шкуре, человеческих душ прячется?
Дем чуть не поперхнулся. Причём дважды. Первый раз из-за того, что не смог пересчитать крылья в пропеллере взлетевшего, второй – из-за неслыханной его наглости.
“Ой, лучше бы этот умник пиво бабкино сосал, - с тревожным предчувствием подумал Он. - Похмелил, на свою голову, творческую натуру! Такому глоток истины дай, потом не остановишь. Истиномания - болезнь неизлечимая! Был уже когда-то один такой, герой своего времени.
Тоже нас всё жалел: “Печальный демон - дух изгнанья...” Плохо закончил!”
- Это ты, милый, напутал! Сказки сочинили вы сами, дабы все свои зверства свалить с больных голов, на здоровые! Никто никогда ни в кого не вселялся! Сделаны мы из одной протоплазмы! Нет в этом Мироздании другого материала. Поэтому образ мысли и действия наш почти одинаков. В нас, только, нейтрин, тахионов и духов поболее! И шкура - это у вас! А у нас тонкая энергетическая оболочка! - распалялся Дем. Он забыл, когда был в бешенстве последний раз. Но эти творческие искатели истин просто невыносимы. Монстры! Не даром ангелы пачками падают с небес; такие и всеблагих достанут! - Взяли себе суверенитета, сколь смогли, - так живите! Другим сущим не мешайте жить! А то лезете всё куда-то, в запредельное и непостижимое! Там и без вас забот невпроворот! И помните знание истины и свобода - несовместны. Как гений и добродетель!
- Да ладно! Наслушались мы про свободы! Ты знаешь, что это за хрень?
- Нет. Но у меня есть версия. Свобода в человеческой реальности - это становление личной воли, при полном незнании своего будущего!
Мужик ожесточённо почесал левый бок. Может его озадачило демоническое толкование свободы, или давно не принимал душ. Так или иначе - вид у Александра Филипповича, был растерянный.
Дем прекрасно знал, как звали, полного тёзку древнего воителя, но и мысленно не мог заставить себя обозначить чудилу таким образом. Да и фамилия Великий вызывала глубочайший внутренний протест. Но надо же было как-то к нему обращаться.
- Слушай, Шурик, - помявшись, произнёс Он, как можно вкрадчивей. - Взял бы я тебя в астрал, дабы ты сверху ясноувидел воочию: и свободу в неравновесных социальных системах, и самозатягивающиеся намертво причинно-следственные узлы, и весь хаос человеческих познаний. Однако, думаю ты ныне физиоконтроль не пройдёшь! - Дем выдержал продолжительную паузу, оценивая шурикову реакцию. Когда физиономия Великого достаточно надменно скривилась, Он, как бы невзначай заметил: - Гостил я, давеча, в Преисподней! Там с этим не так строго. Может, махнем туда, на пару ваших суток? Не боись, геенну давно нечем топить! Энергетический кризис! Конец света всё-таки был!
- Чего я в Аду не видел? - презрительно засмеялся Александр Филиппович. - Ты, демон, что ослеп? Вон у бабки телик стоит на печке! Она каждый день мне прямой эфир от туда на сон грядущий включает! Кстати, её гееннка тоже давно не топлена. Дров-то нет. Индукционной пользуется. И врёт, что электричество ей, аж, из ХХ века какой-то рыжий бес, в обмен на непотопляемость, поставляет.
- Ну, отчего же врёт? - вздохнул демон печально. - Бесы тогда всем чем угодно торговали, за эту непотопляемость. И не только с грядущим, но и с далёким прошлым. То-то археологи с ума сходили: откуда остекленевший песок в новых раскопках. Не иначе инопланетяне атомную бомбу бросили.
Дем загрустил. То, что по силовому полю времени нечистая гуляет, Он знал без визита к бабке. И то, что технологии и ресурсы кочуют по вечности в противоположных направлениях - никогда не было тайной. Но, что люди знают об этом и потешаются...
“А над чем они теперь не смеются?” - Он чувствовал, - в ответе на этот вопрос - содержится средство, способное как-то влиять на развитие грядущих событий.
И Великий, сам того не понимая, подсказал этот ответ.
- Вот если бы человек, как те энергии, мог по времени перемещаться! - мечтательно произнёс Шурик. - Я бы здесь не валялся пьяным, на этом сраном диване! Все крылья грёбанные отдал бы, чтоб Пилату в морду плюнуть!
- Почему именно ему? - опешил демон, снова ошарашенный странной русской логикой. - Прокуратор только руки умыл...
- Именно поэтому! - злобно сплюнул комок желчи Великий. Этим областным чиновникам, бюрократам, всегда на всё и всех насрать по вертикали. А потом руки мыть!
Неизвестно куда бы забрела ослепшая от праведного негодования мысль Александра Филипповича, но тут в дверном проёме избушки появилась Ядвига.
- Ты это что задумал, старый чёрт, - мальца неоперившегося в свои дьявольские игры втягивать?! - напустилась ведьма на демона, прямо с порога. - Нечего ему пока в том аду делать! На этот  - земной ещё не нагляделся! Я ещё ему только до средних веков его показала. Ну и фрагменты из пары последних столетий! Самые пристойные! Чтоб понятие имел, какой бедлам на Свету устроили. Он и слегка запил от увиденного! А ты - его в натуральный Ад!
- Ты на старших не возвышай глас! Я ж тебя, когда-то ещё сопливую фею, на руках носил. Одиссею на ночь рассказывал! Слушай внимательно, просветительница ты наша, тёмная! -  тихо, но непререкаемо оборвал ведьму Дем. - Нет уже того чёртова Аида, которым, тысячи лет назад, пугали вас, маленьких фей, всякие гарпии и парки.
Немного помолчав, добавил:
- Это теперь нечто вроде музейной экспозиции, которой заведует спившийся от безысходной тоски Люц. Нечего ему теперь носить, после конца света, кроме своей гордыни. Так что, экскурсия наша совершенно безопасна. Но  очень познавательна. И пусть этот заносчивый хвастун убедится, что не так страшен человек, как его черти малюют! А то насмотрелся низкопробных страшилок по твоему видику, и возомнил род людской свирепей и беспощадней сатанинского! Наглядная история Преисподней покажет ему истинную жестокость, и её неиссякаемый источник - истинное милосердие.
В те постаколиптические эпохи, когда Эдем и Аид выходят на материальный уровень и образуют новый Хаос, - именно из него начинает свой извилистый путь бурная и безжалостная река эволюции, до своего неизбежного падения в океан, порядком  преображенного вечностью, того же самого Хаоса.
И нам с тобой в путь пора.
               
                2

Возрождённая Преисподняя постапокалипсических времён распахнулась перед расширившимися глазами Шурика Великого и по конфуциански сузившимися очами Дема всем сюрреальным великолепием извращённых дьявольских фантазий. Но если человека потрясла открывшаяся пред ним панорама чудовищной новизной невообразимых рассудку кошмаров и запредельной жестокости, то привычный ко всему, циничный демон мгновенно понял, что за сверкающей ужасами витриной, всё тот же запущенный склад извечных сатанинских страшилок.
“Какие бы чёртовы структуры не возникали в новорождённом сумраке хаоса, каков бы ни был масштаб их кошмарности, все они подобны, потому как в вечности ничего принципиально нового быть не может. Сколько раз не туши свет, темней не будет, – мрачно и саркастично помыслил Дем и насторожился. – Чем ярче фирма себя пиарит, тем скорее жди от неё пакости!”
Сам бы демон не преминул заглянуть на огонёк к старому извергу и поинтересоваться, зачем тот устроил столь крикливую рекламную акцию, но предчувствуя неожиданности, не хотел повергать человека в шок.
- Ну, для первого приближения достаточно, – сказал Он, увлекая Александра Филипповича прочь, от ощерившихся монстров  витрины. – Мы сюда ещё вернёмся, когда этот чёртов хозяин, сбавит спесь! А пока сравни увиденные ужасы с теми, что те старая карга крутила по видику.
- Уже сравнил! – на удивление равнодушно ответил многокрылый Шурик. – Ничего принципиально нового в образном и мегаметафорическом мышлении. Думаю, что Босх или Гойя, живи они так долго, сотворили бы нечто пограндиозней!
- Смотрите на него! – притворно восхитился Дем. – Вот достойный потомок безумного Гоголя   и  Достоевского! Нет, для этого поколения нужно нечто покруче гиен и Армагеддонов! Напугали мазохиста вечной мукой! Стивенкинговской голливудщиной их предки наелись вдоволь...
- Я не извращенец! – возмутился Александр Филиппович, наконец, выделив в пространство толику эмоции. – Но пугать нужно не понятным и доступным фантазии, а непостижимым и невообразимым, для здравого рассудка. Ваш Люцифер – пижон и карикатурист. Самозванец, способный искушать лишь неорганизованную протоплазму толпы, а никак не отдельную индивидуальность, в её  самоосознанной трезвости личного разума!
- Во, как загнул! – поморщился демон. – Сколь ж ты пил, до этой самой трезвости?
- От заката до рассвета!
- Оно и видно! – однако, при всём своём скепсисе, Дема занимала доморощенная метафизика самоуверенного алкаша. – А что, твои глюки, покруче будут? – как бы небрежно бросил он.
- Мои, как ты выразился, глюки имеют вполне реальную художественную ценность! – огрызнулся Великий. – А ты, дедуля, всё-таки, подкорректируй лексикон: раздражают мои этические чувства жаргонные пошлые словечки конца прошлого тысячелетия!
- Как Вам будет угодно, сударь! – демонически ласково улыбнулся дедуля. – А не угодно ли купировать абстиненцию рюмочкой коньяку и чашкой крепкого кофе?
- Ежели потусторонние силы соизволят сотворить сие, то мы с превеликим удовольствием! – поддержав ёрнический тон, слегка поклонился Шурик. – Но, однако, что этим силам надобно, от такого отщепенца и шалопая, как я?
- Ну, во-первых: понять, что из себя ныне представляет отдельная человеческая индивидуальность, в самоосознанной трезвости личного разума.
- А во-вторых?
- Зависит от во-первых!
- И каким же образом ты собираешься это самое “во-первых” понимать? – немного напрягся человек, ничего хорошего от потусторонней нечисти не ожидавший. Были в прошлом человечества примеры: тот же Фауст или Моргана. Хотя и Маргарита с Мастером тоже. –  Душу мою надеешься получить и препарировать или так, гипнозом с телепатией обойдешься?
- Ту-ту-ту!... Не стоит так нервничать! Никто твою душеньку и её сокровенное трогать не собирается. А что до гипноза с телепатией – я и так про тебя уже всё знаю, - демон едва сдерживал хохот. – Забила тебе Яга мозги всякими сказочками. “По делам их узнаете” – этого от неё не слыхал?
Александр и не заметил, как они оказались снова у бабкиной избы, на преображенном фасаде которой, за их отсутствие,  появилась вывеска: Ресторан “Костяная нога”. Однако не стал задумываться над этим, приписав всё происходящее демоническому наваждению.
- Что за чертовщина, – пробормотал он вслух. – У всех белочка, как  белочка, а у меня экскурсия в ад и прелюбопытный демон... Да, ещё и эта ресторанная хрень!
- А ты не пей самопальное бабкино пиво, может, я и сгину, – усмехнулся Дем. – Или позволишь глюку угостить тебя рюмочкой тысячелетнего коньяку и кофеем, из настоящих зёрен, собранных в бразильской сельве доледникового периода?
- Сначала лучше по-рюмочке! – решился Шурик:
- “Демон не демон, глюк не глюк, а похмелиться – это святое! Пока он не сгинул... А потом видно будет! Узнаем по делам их чудным!”
И они двинулись к приоткрытой двери новоиспечённого ресторана, манящей таинственной полумглой ожидаемой благодатной прохлады.
Войдя в небольшой уютный зал, Дем сразу повёл Александра Филипповича к единственному из шести, накрытом скатертью, столу. Самобранкой, разумеется. Когда они уселись, демон дважды небрежно щёлкнул пальцами чуть приподнятой руки, и на столе мгновенно возникли хрустальный графинчик с янтарной жидкостью и две ароматно благоухающие чашки с кофе. Александр Филиппович поискал глазами традиционное блюдце с лимоном.
- Коньяк в приличном обществе лимоном не закусывают, – ответил на его растерянный взгляд Дем. Он ещё раз щёлкнул пальцами, и пред Шуриком появилась развёрнутая плитка почти чёрного шоколада. – Если угодно! Поправляйте здоровье!
- Ну а теперь к делам нашим скорбным! – сказал Дем, после того, как Великий залпом опустошил объёмистый фужер тысячелетнего напитка.
- Об чём скорбеть-то будем? А ты на самом деле демон? Или так – голограмма, запрограммированная? – видимо, после тысячелетнего, Великий окончательно приободрился.
- Настоящий, настоящий, – досадливо поморщился Дем. – Так что не слишком наглей, кукла средневечностная! Подумаешь – конец света они пережили! То ли ещё будет! Вы ещё и танец живота от чёрных дыр не видели. А то, что после каждого конца времён,  начинается самая пакостная слякотная, как мартовская оттепель, пространственно-временная распутица – причина всех соплей и хандры твари сущей – так это детская хворь! И ныне для вас, серокрылых тварей, болезнетворные бациллы не только приготовлены, но и уже развеяны по реальности. И всё зависит теперь насколько силён человеческий иммунитет!
- Что ещё за бациллы? – в голосе Александра Филипповича возникло беспокойное недоверие.
- Да, не паникуй, дорогой, – душевные те бациллы! – Он насмешливо глядел в расширенные, то ли от алкоголя, то ли от промелькнувшего испуга зрачки Шурика. – Новых призраков к вам старый чёрт запустил, из последних павших!
- И что теперь?
- Да ничего! – продолжал наслаждаться смятением многокрылого философа демон. - Ты-то их наверняка глюками будешь считать. А остальные людишки, как обычно – пугаться и впадать в прострацию. Может, снова к Богу обратятся, с молитвами! Или к Дьяволу... А ему того и надо! Особенно, вы русские! Вы ж без вершителя судеб, как без хлеба! Бунтуете, свергаете, нового изверга боготворите! Проклинаете, снова бунтуете...
Дем с удивлением заметил, как без его приказа, скатерть пред Великим самособрала полный гранёный стакан водки. Который тот, с великим проворством, опустошил. Даже демон среагировать на эту прыть не успел.
- А Бог-то – что? Или опять руки умоет? Он же всеведующий! Или Ему просто любопытно, что дальше будет? Он разве этого не знает? Вот-те, парадокс – любопытный Всеведающий Всесущий!
- Никаких парадоксов, недоучка, – Дем  откровенно веселился. – У Него же не одна единственная ипостась. Одна знает, что будет, остальным интересно, что она знает. И так по-очереди. В этом Его творческая мощь! Бог всегда любопытен Сам Себе. Сам себе режиссер, Сам Себе сценарист, композитор и продюсер. Думаешь, Змей без Его ведома яблочко Еве подсунул?
- Но библия... – совсем опешил Великий.
- А что библия? Талмуды были даны людям, с учётом различия их природно-генетических характеров и темпераментов! Или как говорили твои предки – менталитетов! На самом деле всё было не совсем так.
- А как?
- В раю Адам и Ева были просто куклами – марионетками Господа Бога. Видимо, Его это не очень удовлетворяло. Действительно, несколько скучновато. И тогда Бог заставил свои творения вкусить плод с древа познания добра и зла, стыда и страдания, счастья и боли.
Какой уж тут, к дьяволу, рай! Разумеется, это инициатива Всевышнего, как Всеведающего. Змей искуситель – лишь исполнитель Его воли. А Люцифер – что Люцифер... По вашему – это обычный начальник одной из силовых Его структур. Генерал БСБ, так сказать.
И потом, что Творцу оставалось делать, после того, как человек откушал плоды сии ядовитые и осознал свою двойственность? Когда всё блаженство райской жизни в миг исчезло? Оставить ему вечную жизнь и бессмертие на всём готовом? Вечную тоску и унизительную скуку?
Но потом и кровью добывать свой хлеб, с насущным маслом, рожать и творить в муках, корчиться и страдать, под силу подобию только конечное время – до известного лишь Всевышнему предела. Либо вечная тоска, либо чуток погулять вволю, по-мере потребностей от способностей. Так что исход из Рая был единственным возможным решением – мера вынужденная. В принципе – это благодеяние Создателя, из любви к своему творению.
- Да ладно, тень на плетень наводить! – вдруг, возмутился Шурик. – Вообще-то, есть и другая версия! Что человек произошёл от обезьяны, в результате мутации и естественного отсева.
- Ну да, – это тоже Его промысел, то есть эксперимент. Сначала попробовать убедить людей, что Дьявола нет, а потом и то, что Его самого нет и не было. Ха! Но хитрожопое подобие не проведёшь! Всегда найдётся такая тварь, которая спросит: “А естественный отбор  и мутации откуда взялись?”
Дем помолчал, посерьёзнел и добавил, как бы нехотя:
- Ежели на каждом конечном отрезке вечного, в ограниченном континууме бесконечности жизнь имеет актуальный смысл, то сама вечность имеет этот смысл. Бесконечно большой смысл!
Снова напустил беспечности, хитро улыбнулся.
- А Дарвин и все его пакостные дарвинисты – это так, мелкая бесовщина. Мусор из Преисподни. И совершенно необязательно этим уродцам было обрезать павлиньи хвосты, чтобы убедиться в истине – лишь красота спасает мир и жизнь. И движитель эволюции – Любовь. Не пошлое стремление похотливой самки к размножению, а именно Любовь! Которая, в своём пределе, и есть Бог!
- Сколько пафоса, – пренебрежительно усмехнулся Александр. – У вас там – в потустороннем, все такие? Вас-то из чего Создатель наваял?
- Да из той же самой тёмной материи, что и вас! – Дем был невозмутим. Он даже радовался ершистости шестикрылого. Пригодится. – Все мы из одной чёрной дыры. И нетленна во всех нас лишь энергетическая составляющая.
- Это душа, что ль? – Шурик ещё раз усмехнулся и пристально посмотрел на сидящего перед ним демона. – А у вас, потусторонних, это что?
- Не надо всех сверхсущих под одну гребёнку! У ангелов вообще души нет! Не положено им, духовным, душевными быть. Соответственно нет её у падших, то есть чертей. У прочей мелкой нечисти – бесов, вурдалаков, тем паче.  В отличии от остальных божьих тварей, их энергетическая подпитка идёт извне. Это открытые, управляемые создания. И бесятся они настолько, насколько политическая ситуация и окружающая  злободневная обстановка позволяют.
А у нас, демонов  душа есть! Очень демоническая, можно сказать, душища! Поэтому и тютькаемся мы с вами – недоумками!
- Почему, сразу, недоумками? Выживаем, как можем! – насупился Великий.
- А живёте, как Бог на душу положит! Словно бесы, сосущие тонкую энергию из вечности и пространства!
Скатерть опять, вроде как сама собой, собрала объёмистый пузатый графинчик, но Дем свирепо цыкнул, и графинчик мгновенно исчез.
- Поправил здоровье, и будет! Пора нам с тобой, любезный, насущные проблемы решать!
-  Якобы, мир спасать? – Великий быстро учился, и сарказм вложенный им в интонацию был почти демоническим. – Ты бы с этим к америкосам обратился! Это у них там, куда ни плюнь, спасатели! Сплошные Чипы и Дейлы, в чёрном! А я на их демократические ценности, с высокой колокольни, плевал! Мне ваши бациллы по-фигу!
- Да кто тебя, алкаша, мир спасать просит? Плеваться только и способен! – Дему становилось скучно. Да, старая карга много чего этому последышу показала! Ух, ведьма! – Без сопливых философов разберёмся! Не приходится один Александр на другого! Того Аристотель учил, а тебя кто – Баба Яга!
Вот теперь, шестикрылый по-настоящему разозлился. Демон –
 не демон, а русского человека не тронь! И на столе возник уже не маленький графинчик водки, а полная двухлитровая бутыль мутноватой жидкости и огромный, размером с кабачок, сильно мятый, сизо-зелёный солёный огурец.
Дем с удивлением посмотрел на самобранку. Точно – конец Света, если просьбы человеческие пересиливают демонские запреты. Вот уж не заешь – где найдёшь, где потеряешь. Однако безопасней спящего медведя разбудить, чем спящий дух противоречия у русского!
Но Дем теперь не сомневался, что новые падшие очень скоро, как  было уже тысячи раз, мутируют в новых русских и опять бесследно растворятся, в непонятном и неизмяряемом ни аршинами, ни тем более футами пространстве, покрывающем около семнадцати процентов планеты. Сколько там ещё канет метеоров, вроде тунгусского, которые способны зараз накрыть американское побережье? Он немного подумал и заказал себе у сумасбродной скатерти рюмочку плавикого коктейля, со слабообогащённым ураном.

А в это время протрезвевший, непохмелённый Сатана решил проверить, как выпущенные им в реальность новые падшие засранцы мутят человеческий разум. Какое-то тысяча семьсот шестое чувство  нудило ему, что далеко не всё будет так просто, как  представлялось во хмелю. Да, и можно ли доверять словам таких собутыльников, как тот ушлый демон. И после многовекового затворничества, Дьявол отправился странствовать, в грубый материалистический мир.
Даже его чёртово сознание было слегка шокировано видом обезображенной, но равнодушно спящей поверхности, когда-то  довольно милой светло-голубой планеты. После последнего катаклизма, он ожидал увидеть ураганные ветра, мчащие тонны сероводородных грозовых облаков. Чудовищные раскаты грома, следующие за мегавольтными разрядами ослепительных юпитерианских молний, от трения бешено крутящихся пластов металлических и кремниевых испарений. А здесь даже дохленького  торнадо не видать. Никаких тысячекилометровых расщелин в планетарной коре, заполненных свирепо ревущей лавой.  Лишь беспросветная тишина, над покрытой запекшимся базальтом пустыней.
- Но ведь как-то живут же здесь эти упрямые твари! Ну и чёрт с ними! Куда без меня! – самодовольно усмехнулся Сатана. Настроение его улучшилось. Он подумал, что человек – это скорее дьявольское отродье, чем божье. Потому, и в огне не горит, словно чёртова рукопись, и нигде не тонет, по-сути своего говнистого характера. – А вот эти последыши дебильные выживут ли? Хотя, чем чёрт ни шутит, а в каждой его шутке насмешка над истинным ходом дел! И потом, катакомбы людские – это ли не самое подходящее пристанище для призраков?
- Однако ничего по-настоящему вечного Бог пока ещё из материи не создал, – продолжал ворчать старый чёрт. – Через несколько миллионов оборотов Земли вокруг этого крохотного солнышка, оно так расширится, что Папа Римский не горюй! И если даже этим вертихвостым серокрылым обезьянам и удастся упорхнуть в другую солнечную систему, то всё равно, спустя миллиард ихних веков, Андромеда проглотит Млечный Путь, со всеми потрохами.
А люди более чем на миллиард сотен сезонов и заглянуть не могут. Даже какой-нибудь триллион факториал! вызывает у них трепетное запредельное недоумение. И невдомек примитивной твари, что если Всевышний – первое и последнее Слово, то первое и последнее число –это Я! Между прочим, делится на шестьсот шестьдесят шесть без малейшего остатка. Поди проверь, жалкий человечишка! Это вам не теории относительной вероятности выдумывать! Скорость света у них сколь долго была пределом мечтаний? Что они, вообще, представляют о скоростях? Тьмы, например! Ха! Ха-ха-ха...
Старик закашлялся подлым смехом.
И не заметил быстрожопый, как сотню раз облетел вокруг планеты. Пора было ввинчиваться в её недра. Нехороший мандраж ощущал Сатана. Нечто неприятно светлое зрело, в привычном ласковом мраке  бездн его многомерного трансцендентного.

Пока главный чёрт, считавший себя лучшим знатоком подвалов мироздания, раздумывал на какую глубину ему ввинчиваться в твердь земную, чтобы застать серокрылое человечество врасплох, пережившие конец света, с любопытством ждали очередное появление Антихриста.
Люди, столько раз, слышавшие из преданий и о предельном порядке, порождавшем первозданный хаос, и запредельном хаосе, плавно переходящем в привычный застой, уже не очень надеялись на нечто иное. Да, с чего, вдруг?! Не говоря, уж, о гибели Рима и Египта, целые цивилизации, вроде Атлантиды, бесследно растворялись, в пучинах ненастного становления материи. Даже Российская Империя на некоторое время погрузилась, в глубины региональных водохранилищ. Нет, помнили серокрылые свою историю.
Хотя, и на этот раз, чувствовали, что все  сатанинские потуги ничего-таки не изменят. Не та реальность! Вот, зелёненькие полетали на своих блюдцах, полетали, поэкспериментировали немного; пока не получили анализ мочи  похмелившегося дяди Вани, и вмиг упорхнули, в своё тридевятое измерение, от греха подале. Если люди этим писают, то какают-то чем? Какая уж тут ассимиляция и генетическая совместимость! Пусть ими черти собачьи занимаются!
Самонадеянный Люцифер, наконец, пробуравил земную кору, не слишком придавая значение месту погружения. И сразу об этом пожалел. Так вот с ходу вляпаться в канализацию древнейшего российского мегаполиса. Даже спустя века, после конца времён, труднопереносимый перегар человеческого существования привёл в ступор сверхчуткое дьявольское обоняние. Сатана почувствовал себя нечистью, в полном смысле. А он-то надеялся предстать пред серыми засранцам во всём белом.
Велико разочарование всесильных мироздания сего! Нагадили человечишки в подсознание первого демократа. Благо, архибездушны бывшие архангелы и ангелы Царя небесного.  А то бы вечно эту вонь бессмертной помнить. Но бывалым теневикам, из незримых силовых структур, не впервой окунаться по уши, в говно. Отряхнулся, и дальше живи. Промысел Всевышнего – ничего личного!
Однако, когда Люц выбрался из коллектора, в более чистое помещение, он с ужасом понял, что теперь нечистого почуют за версту. А он-то всё удивлялся, как прежде, казалось, примитивные законопослушные обыватели, спецчертей, в штатском безошибочно распознают. Демонам – тем проще. Они так чертовски ангельски пахнут, что их истинную сущность можно угадать, лишь при расстроенном поэтическом воображении.
Сатана не сомневался, что и тот его старый знакомый Дем, где-нибудь недалече. Придётся слегка смирить дьявольскую гордыню, и обратиться за подмогой к бывшему подчинённому. Найти во вселенной нужного демона  и простой твари не очень трудно, а уж владыке Аида... Стоит лишь по имени помянуть – эхом отзовётся!

Дем прислушался. Как Он и ожидал, старый чёрт не стал надолго откладывать свой визит на планету. И то, что его прежний командир, в первый же миг вляпался в человеческое  дерьмо, ему чрезвычайно понравилось. Дем неожиданно ласково, с улыбкой, долженствующей выражать беспредельную любовь к беспризорным детям, посмотрел на слегка осоловевшего Великого Шурика и произнёс сакраментальную фразу:
- Вставайте сир Великий, вас ждут весьма великие дела!
- Какие дела? – встрепенулся Шурик. – Надеюсь, воевать не придётся?
- Что ты! Какие нынче войны! – успокоил его Дем. – Дьявола искушать будем.
- Какого дьявола тебе от меня надо! Белиберда! – возмутился человек.
- Я сыт по горло вашими заморочками: отрицаниями отрицаний, искушениями искусителей и единством противоположностей! Когда нищий отрицает, что у него ни фига нет; значит, хочет вас надуть! Не надо меня искушать искушением главного искусителя!
- Неужели не любопытно, чем можно соблазнить Сатану? – невозмутимо продолжал демон. – Скучно тут у вас стало, после апокалипсиса. Насекомые! Стрекозявки! Никто уже не пожелает в курьеры золотых рыбок! Ну, конечно: нам не надо волшебства, довольно математики! А может, и арифметики... Прав ты был, барон – никому лишний день не нужен!
- Причём здесь лишний день?! И это я козявка?! Ты на себя посмотри, урод! Подумаешь – волшебство! В нашей шкуре без году неделя, а уже судить будет! Да, пошёл ты, к чёрту!
- К нему и собираюсь, – равнодушно произнес Дем, поднимаясь, и бросил вполоборота, во всём уродстве продемонстрировав свой антично-гордый профиль: - Так, ты со мной или дальше скатерть будешь теребить?
Александр нехотя  вылез из-за столика, и поплёлся вслед.

Новая встреча двух неугомонных сверхсущих была предопределена. Казалось, чего им ещё от глупого человечества надобно, после стольких апокалипсисов. Почивали бы себе на заслуженных лаврах, в своём непостижимом, так нет: неймётся! Да! Если уж человеческое любопытство неутолимо, то дьявольское, демоническое – потенциально неутолимо.
Как всегда принято у  потусторонних, в реальном мире, они сошлись в полнолуние, у первого портала древнего межгалактического моста, полуразрушенного ещё вторым или третьим светопреставлением. Очищенный, по мере возможности, от народных фекалий, владыка ада Люцифер, с одним из старейших нерождённо-сотворённых-неединосущих – австралопитеком Демом.
То, что демон захватил с собой серокрылого обрадовало, удивило и насторожило Сатану одновременно. Это ещё далеко не все оттенки чувств, когерентно возникающие, в безбрежном океане дьявольского подсознания, которые можно как-то обозначить. Но, чёрт с ними. Смешно думать, что Сатане так уж интересен род людской  и важна над ним власть. В отличие от утраченного внимания Всевышнего к себе, светнесущему. А поскольку Богу, как ни дико это звучит, есть дело до человечества, значит и Дьяволу нужно знать об этих тварях всё.
И, конечно, не стоит воображать, что не единожды исходивший просторы вечности демон, так проникся к человеческой расе, что готов ради неё на схватку с бессменным наместником Хаоса. Но Он был не в силах остаться в стороне от грядущих событий, а любой дьявольский конфуз – целебный бальзам, для истрёпанной неисповедимостью господних настроений демонической души.
И такими конфузами, в постапокалисической реальности, Дем предполагал насладиться в полной мере. А многокрылый алкаш-философ, при умелом неназойливом подталкивании, ему даже очень, в той забаве, поможет.
Александр Филиппович, надежа всего оставшегося серокрылого человечества, после смеси тысячелетнего коньяка, со свежим первачом, пребывал в радушно-созерцательном состоянии разума. Он беспечно, как на экран бабкиного видика, взирал, с высоты первого пролёта межгалактического моста, на встречу двух противоположных сил тьмы, совсем ему потусторонних, и единственная мысль весело крутилась в его мозгу: “Разделяй и властвуй!”
Известно, что для обычного человека все черти на одно рыло. Для прозорливых, некоторые на рыло чуть более. И только философы понимают, что вся нечисть очень индивидуальна. Иначе, какой же Хаос? Диктатура и тоталитарная система.
И философ Александр, не обращая внимания на тьму под мостом, погрузился, в свои извечные раздумья об общественном становлении.
“Но любой диктатуре необходима оппозиция. Мудрый и жестокий тиран, сначала её уничтожает, потом изобретает её фиктивное подобие. Иначе однополюсная система рассыпется. Так поступали все мировые злодеи от Нерона до Сталина. Но никто не вечен. И как только у власти оказывается либерал, допускающий истинную равносильную оппозицию к подножию, система тотчас трещит по швам. Пока новый тиран, из непримиримых демократов, не узурпирует трон.”

Итак, стрелка между нечистыми свершилась. В этом же самом месте они последний раз стрелкнулись, в последние годы второго тысячелетия от рождения младшего Его Сына. Передел сфер влияния на планете, после краха безумной чёртовой идеи – в тайне от Всеведающего, построить коммунизм, был тогда вполне актуален. Вот тогда впервые Сатана соблазнился. Непоколебимая, свиду, мощь богатой уродами Америки,  представлялась ему наиболее привлекательной. Поднебесную никто у старого Огнедышащего никогда не оспаривал. Ну, а Дем, тайно злорадствуя, скромно удовольствовался, казалось, гибнущей, измождённой дьявольскими экспериментами, но непредсказуемой Россией.
Теперь смешно вспоминать о том переделе мира, накануне конца времён. Апокалипсис всё расставил по своим местам. Но сколько ни тверди Господь, что Богу богово, а демону демоново...
Дем брезгливо опрыснул себя прожорливыми нановепрями, дабы, до атомарного уровня, уничтожали дьявольскую вонь. Он чувствовал, что Люц, в непривычном для дьявола замешательстве. Наконец-то, дождались! А то вёл себя так, будто мироздание грешными душами отапливается. Монополиста корчил! Обычный подпространсвенный чубайс. Для вселенской ненасытной психоэнергетики маловато человеческих-то душ будет. А солярисами – кто ж ему убогому топить доверит?!
Дьявол маялся. Он знал, что сейчас думает демон – как, почти по-человечьи, злорадствует. Поглубже засунув в бездну капюшона лицо, дабы не потерять, Сатана нарочито небрежно обратился к Дему:
-  Привет, о, нечистивевший! Не прошло и тысячелетия!
- Насчет нечестивости, – чья б мычала... – по-демонически ласково усмехнулся Дем. И продолжил, почти уже грубо. – Я на эту уродливую планетку, так, из любопытства заглянул. Говори быстрее, что хотел! Некогда мне; это время закольцовано, а Вечность не ждёт!
Сатана замялся. Потом, уже совершенно утопив лицо, в бездне капюшона, выдавил:
- Помощь твоя необходима, мне, в современных реалиях! – пятно под капюшоном чуть заметно инфропокраснело.
- Для каких дьявольских целей, Люц, тебе помощь понадобилась? Пакостнее, чем ныне, на Земле уже не станет.
- Ты, Дем, по-привычке, решил, что  Сатана хочет сделать, как всегда, а я больше не хочу, как лучше для всего человечества. Плевал я на него кипятком... Я о своей адской епархии пекусь! – Последовала выжидательная пауза. Но демон молчал. И олицетворению зла пришлось продолжить. – Холодно становится в Аду. Топить геенну нечем. Серокрылые совсем потеряли стыд; понятие греха, после страшного суда – как они это называют – аннулировали. У них теперь даже измена – административное правонарушение. Не говоря об убийстве. Считается, что после конца света – смерти тоже нет. Поэтому смертной казни нет, а только пожизненное заключение. А после него, какой уж тут, к чёрту, Ад! Одна надежда – на новеньких, свежепадших. Нужно им какие-нибудь заповеди втереть. А ты ведь в этом мастер!
- Какая мне от этого польза? Опять детишкам страшные сказочки рассказывать? – забавлялся демон. – В актуальной вечности смерти-то. и впрямь, нема. Всевышний очередную сотворит, и будут её читать Его ипостаси, а может ещё кто, до бесконечности.
- Ещё кто? – поразился Сатана. – А мы, тоже, лишь персонажи?
- Дошло, наконец? Тупые вы, все-таки, ангелы, даже падшие. Человек  и то быстрее сообразил – что к чему. Писал-писал книги, кинофильмы потом по ним снимал, и, наконец, понял – их можно смотреть миллионы раз – вроде ничего не изменить, а новая мысль при каждом просмотре рождается. Иное понимание.
- Хочешь сказать, что люди умнее небожителей? Да, как ты можешь! – возмутился Дьявол.
Демон, в ответ, расхохотался. Но, резко оборвав смех, совершенно серьёзно отчеканил:
- Человек совершеннейшее творение Бога. И Он вложил в него многие, неведомые ни нам с тобой, ни кому бы-то ни было возможности. Только люди, могут ими воспользоваться, лишь в исключительных ситуациях, или после Им лишь сотворённых экстремальных событий. Не росли у человека крылья, до последнего конца света. А теперь –пожалуйста – летают!
Или, так сказать, их ясновидение? Многие ощущали в себе этот божий дар, как примитивную интуицию. Но только у единиц, то ли при аномальных условиях, то ли по Его прихоти, дар этот раскрывался, во всей своей неудержимой мощи. О гипнозе и телекинезе и говорить нечего. А если какой-то человек может делать точные пророчества будущего, то нужно быть полным ангелом, чтобы не сообразить, что это грядущее уже существует. И человек понял, наконец, и что такое рок, и что судьба его предопределена, и уже написана на скрижалях вечности, а он лишь не дочитал её.
- Но я знал художников, всю свою глупую жизнь исправляющих созданное, – начал приходить в себя владыка чертей. – Так может, и наш Всемогущий, вечно правит свою вечность, созданную в порыве божественного вдохновения?
- Так, наверняка, и было с первыми Мирозданиями. Когда вселенная была подобна живописному полотну, или мир был только театром. Но когда Всемогущий открыл для себя кинематограф, всё изменилось. Да, в процессе создания, возможна любая правка и монтаж, но когда фильм пошёл в прокат, и его узрели многие Его ипостаси – тут, извини, как отрезало.
- Жаль мне этих букашек. Догадывался, что нет у них ни свободы воли, ни выбора. И, что кому в аду гореть, на роду написано. Можно было и не трудиться совращать.
- Не спеши с выводами, светонесуший! – Дем наставительно поднял палец. – Свобода воли у человека была. В процессе создания вселенной, когда бесчисленные черновые варианты, один за другим, выбрасывались в корзину. Ну, ты же знаешь, в этой вечности ничто дотла не горит. И, вообще, никакая бесконечно малая сущность, в бесконечности, никуда не исчезает, ибо она и состоит из них.
И наверняка слышал стоны сжигаемых творцов, что если сначала автор управляет своими персонажами, а потом, если он талантлив, в процессе развития, уже герои направляют руку и разум его. Нет никаких оснований думать, что у Всевышнего Творца всего сущего, видимого и не очень, происходило иначе. Потому что Он Всеведающий и Всемогущий? Ну и что? Он ещё и Всегениальньйший творец! Так что, на этапе многократного чернового становления эволюции, была у человека и свобода воли, и свобода выбора. И всё это запечатлено в анналах. Но теперь уже ничего, к счастью, не изменишь и не исправишь...
- Мы что – так и будем теперь бездействовать и  вечно нести эту рефлексивную философскую белиберду? – дьявольски нервно засмеялся Сатана. - Это Он нас такими придурками замыслил? А как же зритель? Не будет ипостасям скучно? Они ж, наверно, к боевикам и триллерам привыкли!
- Не надо оценивать оригинал по его подобию! Наши интеллектуальные прения и диалоги, для всеэстетнийших мегаушей, могут быть значительно интересней и увлекательней опостылевших звёздных взрывов и столкновений галактик. Чу! – демон изобразил, что настороженно прислушивается. – Хотя, полагаю, это ещё не последний конец света... – и Он посмотрел наверх, откуда, облокотившись грудью, на пыльные перила межпространственного моста, мелко дрожа всеми своими серыми крылышками, от неудержимого смеха, их слушал новый Александр Филиппович Великий.

                3

Демон наслаждался успехом. Да, Он добился желаемого. Смутил Дьявола. Расположил к себе человека.  И до следующего конца света было ещё очень не близко. Не часто взрываются магнитары.
Но дальше-то что? Человеческая микровселенная пережила очередной катастрофический итог своего неутомимого становления. Есть изуродованная, покрытая запёкшейся грязью планета, есть новый, чуть-чуть окрылённый человек. Даже новые изгнанники с небес присутствуют.  Всё, вроде, на месте, для продолжения истории. Только, вот, ничего никому не хочется. Никому ничего не надо. Ни изменять, ни улучшать, ни перестраивать. Ни новым людям, ни новым падшим, ни, тем более, сытым тараканам, с  глупыми морскими звёздами.
Дьявол, в аду, замерзает. Черти от рук отбились, по-человечески спиваются, без чёртовой  работы. Бесы не могут  ни найти пристанища,  ни удержаться, хоть сколько-нибудь, в будто коматозно уснувшей человеческой душе. И лишь старый демон веселится, предчувствуя, какой силы энергетический всплеск  грядёт, после тяжёлого мутного похмелья. Он знал, что пока Творец жив, Он не успокоится, а этот всемогущий живописец   бессмертен. Демонам не дозволено заглядывать за горизонт событий, однако никто ж не запрещает ему эти события прогнозировать. А свои прогнозы  непременно осуществлять в реальности.
Дем знал, что демоны тоже смертны, как все твари Создателя, имеющие душу. А вот демонизм вечен. И весь сгусток своего отпетого демонизма, он намеревался вложить, в разум, сердце и душу многокрылого Александра Филипповича Великого, дабы тот, заразил им остальных выживших млекопитающих. Вот тогда всё снова завертится. Да так, прости Боже, завертится, что твоё творчество, Господи выйдет на новый, ещё более недосягаемый уровень сверхгениальности! Пора создавать продолжение, Создатель!

После того, как Дем снял изнемогшего от смеха Шурика с лестницы межгалактического моста и проводил до свежеиспечённого ресторана Бабы Яги, который, за время их отсутствия, успел прирасти небольшой гостиницей, он начал обдумывать план будущего становления человеческой истории. Куда направить вектор эволюционной стрелы? Это у датчан, с англичанами главный вопрос: “Быть или не быть?” Нет, вопрос – как быть? То есть, по-русски говоря – что делать, что делать с тем, кто виноват, и – а на хрена, что-то делать? Дем не сомневался, что именно российские серокрылые опять вылетят первыми из этой задницы. Стоит им только намекнуть, что такое невозможно. И, как показала вся их предыдущая эволюция, тяга к социальным экспериментам у этих засранцев ничем не истребима. Ни террором, ни репрессивным социализмом, ни перестройками, ни апокалипсами. Демон знал, что это та порода божьих тварей, которым скучно, если всё в порядке. Они, безусловно, учатся на собственных и чужих ошибках, поэтому всегда совершают ещё невиданные ранее. Единственное структурное образование человеческих существ способное разорвать закольцованную цепь времён – это Россия.
У Дема мелькнула шальная мысль, что,  на каком-то временном  витке, по этому кольцу, сначала возникла некая Русь, а уж потом там появились первые демоны. Но приятное чувство причастности бесшабашному и лихому становлению материи быстро улетучилось. Он впервые, за свою нескончаемую жизнь, не видел продолжения истории. Ну, никак не получалось вообразить грядущего, и это, мягко говоря, смущало. Все аттракторы становления, эти маяки эволюционного океана вероятного и невероятного, были скрыты плотным туманом возможного. Как говорил Всевышний: незнание грядущих последствий не освобождает от ответственности, за породившие их причины. А карать Всемогущий умел изощрённо. Так что надо было 777 раз подумать, прежде чем что-то  7 раз отмерять.
И, какого лешего, он ввязался в эти дьявольские заморочки. Какой чёрт его дёрнул, с насиженного тёплого измерения на эту шальную планету, где даже после концов света нет от людей покоя?
При этом Дем прекрасно понимал – он лишь марионетка в руках Творца, и ворчал по-привычке, характерной его возрасту. И если Всемогущий решил закрутить новый сюжет своей повести о человеке, с его – старого демона – участием, то никуда не денешься. И надо соответствовать. Лишь наблюдать происходящее, не вмешиваясь. Как-то, не по-демонски! Безучастное созерцание и проникновенная слеза – это для глупых ангелов – грёбаных пацифистов! И кому только могло придти в голову, что они воинство господне? Те, которые до сих пор удержались в астрале – мягкотелы, безвольны, трусливы и бездарны. После люциферова бунта, других Господь при себе не держит.
- Как там выразился этот чёртов Люц: “Не хочу делать, как лучше для человечества...”? – пробормотал Дем и почесал волосатую грудь, под осточертевшей человеческой футболкой. – Да, главный порок потусторонней силы, в том числе и почти всех моих собратьев, демонических – желание сделать, как лучше всем  и вся. Однако, слава Те, Господи, получается, как всегда. Но, что, на первый взгляд, парадоксально – если стараться сделать, как для всех хуже, результат получим тот же самый. Не потому ли, что просто желание, без истинного знания цели – величина скалярная? Так и будем, бесконечно семенить, по замкнутому кольцу времён, вокруг Творца, по действием Его всемогущей радиальной воли?
И вдруг, Дем вообразил касательную, к дуге современности. Аккуратно заострил её конец. Потёр ладони конечностей. Потом вообразил плоскую поверхность, касательную, к выпуклому текущему моменту пространственно-временного континуума данной вечности. Быстренько спроектировал на эту плоскость всё прошлое и настоящее созданной Всевышним Вселенной. Черта горизонта событий стала медленно удаляться, от места касания,  в сторону туманной бесконечности. Дем с напряжением вглядывался, в медленно проявляющуюся пестроту грядущего, пытаясь определить, где, когда и с какой силой заблистают, замерцают божьи искры, в людских мозгах.
И дождался. Кое-где, в сумеречной дали, начали робко вспыхивать крошечные светлячки. Дем, не напрягаясь, сразу узнал, знакомые с самого сотворения мира, лирические оттенки мерцания любовных чувств. Конечно, не до бурных страстей было выживающим людям, но, видимо, кроме основных инстинктов, есть нечто неугасимо тлеющее, в их глупых, романтических сердцах.   Тут-то и осенила его дикая идея – влюбить многокрылого Шурика, в одну из дочерей последних падших. “Ну и пусть будет дура-дурой, – думал Дем. – Бабы, вообще, не очень-то... Ай, да Бог, ай да Сын, ай да Святой Дух, надо же какую иезуитскую мысль заставил выдумать старого, страдающего всеми видами простатитов, демона! Но, сознаюсь, дьявольски любопытно, что из этого выйдет!”

Александр Филиппович с восторженным интересом изучал гостиничный номер, в котором оставил его потусторонний. До сих пор, такие удобства он мог видеть лишь по видику, у старой ведьмы. Судя по чистоте, блеску и порядку, силу, создавшую подобное, некорректно было считать нечистой.
- Как же мы, примитивные последыши человеческие, серы, если всё видим, лишь, в чёрно-белом варианте! – бурчал он себе под нос, наслаждающийся незнакомыми, цветочными ароматами, наполняющими помещение. – Ведь это надо, – краны не текут, двери не скрипят, в щели не дует!”
Из задумчивой созерцательности окружающего комфорта его вывела неожиданная и необычная трель, прозвучавшая из дальнего угла комнаты. Не сразу крылатый питекантроп сообразил, что так звучат телефоны, знакомые ему по старым кинофильмам. Александр Филиппович медленно подошёл к столу, на котором одиноко стоял телефонный аппарат и, осторожно сняв трубку, приблизил её к уху. Оттуда раздался глуховатый и властный голос старого демона:
- Я жду тебя в ресторане! Нужно кое-что обсудить. Жизнь, как ни странно, опять продолжается!
- Ну, жди! – обозлился многокрылый, не терпевший подобного тона. – Я сейчас должен принять душ, выпить чашечку кофе! – нагло произнёс он где-то слышанную, понравившуюся реплику. И, усмехнувшись, плавно опустил трубку на рычаги аппарата.

Любой, не будь он демоном, поразился бы преображением Александра, наконец соизволившего появится в зале ресторана. Уверенная походка, если не сказать поступь, насмешливый, пронзительный взгляд, горделиво и уверенно приподнятый, гладко выбритый массивный подбородок. Костюм, из предоставленного ему гардероба, был выбран, с неожиданно проявившимся эстетическим вкусом.
Дем остался доволен своим творчеством. Шурик был окончательно превращён в Александра Филипповича. Теперь можно начинать претворение своих замыслов в жизнь.
Казалось бы, ну что стоит крутому демону свести и влюбить не старого ещё мужика, в одну ангелоподобную особь, из новых падших? Только надо учитывать – какой-никакой конец света, всё-таки,  не так уж давно, имел место. Люди несколько мутировали, слегка окрылились и чуть-чуть прозрели. А дочери последних изгнанных из райских кущ не имели генетической культуры, тысячелетиями накапливаемой мучительно эволюционирующими, в насущной реальности, тварями сущими. Как Землю ни крути, а подобие подобию рознь, и несовместимость интеллектов иногда существеннее биологических инстинктов. Демону предстояло найти, во множестве голубоглазых блондинок, одну, хотя бы более или менее рыжую, с карими, желательно слегка раскосыми,  очами. Способными заменить взорами слова.
“Да, тут без помощи старой Ядвиги не обойтись,” – понял демон, сердито кивая присевшему напротив преображенному Шурику.
- Заставляете себя ждать, Александр! – изобразил Дем раздражение. – Не понимаете, с кем имеете дело? Или Вам из медных труб, в уши слегка надуло? Так мы мигом этот оркестр попросим реквием исполнить!
- Ну-ну! Поскромнее, дедуля! – огрызнулся самоуверенный мутант. – С кем я имею дело? С шутом господним! Тебе, вообще, что от меня надо? Мгновения тормозить не собираюсь! Душой не торгую! И пусть, покой мне только снится, но есть водка и пиво!
- Напрасно Вы так, молодой человек! – продолжал свою игру демон. – Я-то хотел, по мере моих потусторонних сил, немного приукрасить и разнообразить вашу летаргию? Но как пожелаете – запросто могу всё вернуть взад! И тоскуйте, рефлектируйте себе на ведьминой печи,  хоть до следующего пришествия. Занимайтесь душевным онанизмом, сколь хватит воображения и недрессированной фантазии. А я – хоть и шут Господень, как Вы изволили заметить, что, между прочим, весьма почётно, в любом Мироздании, найду более разумный и не такой капризный человеческий индивид, для своих шуток!
- Да ладно! – присмирел Великий. – Раскрашивай, если хочешь! Только ради чего, ты, демон, так стараешься? Как в бабкиных шпионских фильмах: спецслужбы вербуют человека, а потом играют его в тёмную. Или не так?
- Ох, насмотрелся ты, Александр, детективов! – усмехнулся бывший астральный спецназовец. – Какие шпионские игры, после апокалипсиса? Возрождать вас надо, убогих! А, как сказал один ваш Владимир Владимирович, кстати, тоже живший в эпоху катаклизмов: “Если звёзды зажигают, значит так нужно!” Кому-нибудь... Звезду-то зажечь – это элементарно, а вот будет ли от неё светлей и теплей – загадка! Мы этих звезд, звёздочек и звездюлин назажигали на небе и на земле такое множество, что, казалось, всё сущее должно радоваться и блаженствовать, купаясь в их лучезарном свечении, а мир по-прежнему барахтается в ледяной проруби этого чётырёхмерного, почти плоского, континуума. Звёзды рождаются от любви, и ради неё, а живут ради славы, власти и богатства. О, пошлый мир, о, пошлые сердца!
- Ты из меня хочешь звезду сделать, что ли? – то ли смутился, то ли возмутился многокрылый. – Чем заслужил я такую честь?
Демон не снизошел до ответа. Во время дальнейшей трапезы обсуждались лишь бытовые и эмпирические проблемы, которыми нет нужды засорять изложение, итак весьма перегруженное праздной риторикой.

После концов света, всегда появляется великое множество различных мутантов: тараканов-альбиносов, шестиконечных морских звёзд, белых ворон, негров-блондинов и прочих уродцев. Но найти одну  рыжую Машку, среди миллиона пергидролидных Барби, способен лишь архистарый мудрый демон. Да, трудно, однако возможно, пропить талант и мастерство, но не демоническую интуицию. Дем уже давно убедился – чтобы заставить человека преодолеть положенные ему пределы, надо что-либо у него изъять. Ох, эти люди! Их гениальные композиторы глухи. Красочна и образна поэзия и точны ясновидческие пророчества их великих слепцов. Да что уж там, коль истину у людей глаголют уста младенцев.
Дем знал, где искать рыжую. В нынешней постапокалисической эпохе, только среди глухонемых ангелов, можно встретить рыжеволосую ангелообразную куколку, умеющую писать и читать, а, возможно, иногда задумываться, над прочитанным.
Она сидела в углу пещеры, испуганно вжавшись в её бугристую стену, и с ужасом, не в силах отвести взгляд расширенных карих глаз, смотрела на неожиданно материализовавшегося пред ней благолепного старца.
- Слава Богу, что она немая – тихо, не разжимая рта, пробурчал демон. – Как осточертели эта человеческая болтовня.
Проще всего было, схватить эту дурёху в охапку, быстренько телепартироваться с ней, в какое-нибудь приличное измерение, из этого пещерного самобытия. По мере возможного вразумить, но полностью поменять образ существования и мировоззрение, показав, как могут жить некоторые божьи твари. Подготовить, для охмурения многокрылых. Какой-нибудь планетарный купидонишка так бы, наверняка,  и поступил. Но знаменитая индуктивная интуиция демона, яростно сопротивлялась простым решениям, выброшенным на поверхность примитивной логики. И Он стал действовать от противного. По-пушкински.
Пусть сначала Александр отвергнет жалкую и глупую матрёшку. А уж потом, когда Дем снимет с неё семь оболочек, влюбится, как бедный, мягкохарактерный Евгений. Знали русские классики толк, в неслужебных романах!
“Плюс на минус в квадратике! Элементарная формула разнополой любви, - пробормотал Дем. – И чего мудрил этот пижон Калиостро! Шут гороховый!”
Но всё-таки, сердобольный демон, организовал божеское временное пребывание рыжей Маши, на период её подготовки, к знакомству с Великим Шурой. Под чутким воспитанием лучшего, в близлежащих измерениях, педагога, скоро эту дурёху уже можно было называть Марией. С фамилией проблем не было. Ангелова она и есть – Ангелова. Ударение чуть сместить, для приличия. А вот что делать с отчеством? Не Демоновной же её величать. Но и Серафимовна застревало у Дема, в горле. Не любил он этих вертопрахов. Он перебрал всех Марий, от Магдалены, до Хари, но так ничего путного не подобрал. Потом вспомнил про “Всё!”, этих чокнутых русских, и окончательно обозначил рыжую Марией Александровной Ангеловой. Пора было запускать старую сводню Бабу Ядвигу.
И вдруг, так стало жалко старому демону Великого Сашку, что громадная фторокислая слезища медлительно выкатилась, из под его жёсткого шершавого века.
“Вот опять, после всех грёбаных концов света, мы должны приносить в жертву несчастных мальчиков! Ну, за коим чёртом Ты изъял из их груди ребро покоя? – сокрушался Дем. – Ну,  запрещаешь Ты нам создать движитель вечным – ну, так позволь смастерить вечный неподвижетель! А то нет у Тебя того океана спокойствия, из которого можно было бы бесконечно черпать транквилизаторы?!”
Дем, залпом опустошил, так полюбившийся ему, гранёный стаканище царской, закусил маринованным носом сириусианского дикобраза и, смахнув прочь ядовитую слезу, моментально разъевшую часть облачного покрова под его копытами, приготовился, сквозь образовавшуюся дыру, наблюдать следующий акт вечной вселенской мыльной оперы.

                4

Александр Филиппович влюбился быстро, безумно и, разумеется, безответно. Мария Александровна, несмотря на рыжесть волос, была немой, не только прекрасными пухлыми устами, но и маленьким аккуратным сердечком. И никакие старые формулы любви не годились, для нынешних постапокалипсических времён. Поздно осознал хитрый Дем свою тактическую ошибку. Русские классики, жившие в иных веках, во-первых – писали о жёнах человеческих, во-вторых – были поголовно мужики, и мыслили соответственно. Если бы дамы умели писать, может, и был создан, вместо бедных Лиз, Татьян  и Анн, подходящий образ бедного Пети или Жени.
Но демон, всё-таки, тоже хорош! Знал же аксиому – ангелы любить не умеют. Даже падшие только сублимируют. А уж их потомки – подавно. Но что теперь рвать на себе шерсть! Нужно было изобрести нечто из рук вон, дабы как-то исправить тупиковую ситуацию. Разумеется, легко можно сделать Великого богатым и знаменитым, талантливым и даже добрым. Открыть ему, где закопано золото тамплиерское, коммунистическое и бормановское. Лишь всепрощающим серокрылому не стать никогда! Не сможет он простить своему ангелочку Машеньке измены, которые неизбежны. И, даже, ежели оставит Великий в живых эту стерву, то махнёт на все великие свершения рукой, заберётся на старую печь, и будет снова пить бабкин самогон, до полного посинения крыльев.

Демон легко отыскал Александра Филипповича, в старой избе Ядвиги, которая на своей куриной ноге не далече упрыгала, от нового гостиничного комплекса. Да, и куда ей было прыгать-то? Лесов не осталось. А обугленный голый ландшафт не страдал разнообразием. Так, за подходящий пригорок – что бы с глаз долой.
- Ну, чего, многокрылый ты наш, клюв повесил! – сказал Дем, присаживаюсь за грубобструганный, без всякой самобранки, неприбранный стол, напротив Великого, склонившегося, над треснувшей пустой кружкой.
- Да... – вяло махнул рукой несчастный Саша, – пошло оно всё к Дьяволу. И вдруг встрепенулся. – Я ей о чувствах своих хотел сказать! Но глянул в глаза. А они такие голубые-голубые, такие пустые-пустые!
Он также внезапно потух. Успокоился. И после затянувшегося молчания печально добавил:
- Её целуешь – а губы, как резина в ноябрьские заморозки. И всё молчит, молчит!
- Так она ж немая! – сказала вернувшаяся с новой амфорой самогона старая ведьма. – Ты сынок, лучше похмелись, и баеньки.
- Бабка, где такую редкость откопала? – спросил Дем, восторженно разглядывая старинный сосуд.
- Где, где... В Помпее, вестимо. После концов света, много чего из под пепла обратно вылезает, – проворчала Яга и добавила, наставительно. – Из чего ещё нашего Великого Сашеньку поить-то?!
- А золотишко-то не вылезло! – злорадно заметил демон. – Знамо души невинно убиенных крепко его держат под землёй.
- На черта тебе золото нынче? – невозмутимо ответила старая карга. – И не держит его никто. Физику вспомни склеротик! Оно ж тяжелей базальта.
- Ну-да, ну-да... – рассеяно отреагировал на бабкин укол Дем. И задумался:
“Действительно; зачем невинно убиенным удерживать под землёй золото? Их место в мире горнем, если не обманул Всевышний. Да, и то! Лишь созданное беспокойным интеллектом рвётся на поверхность, какой бы чудовищной она ни была, – и тут мысль его разветвилась и затосковала. – А может, и впрямь, ошибался  этот их Оригинал, что все спасутся? Даже последний бесёнок?    И мы – мудрые демоны обречены!? Что, едрёна вошь, нужно для спасения и воскрешения?
Первое. Невинно пострадать. Это понятно.
Далее. Слепо веровать? Вопрос. Преодолеть сомнения? Допустим.
Может покаяться? Не то, не то!
Необходимо нечто такое, без чего Всеведающему, Всемогущему, Всеобъемлющему будет скучно. Без чего Он снова сожмётся в тоскующую точку, не имеющую ни объёма, ни массы.
Не Любовь ли это, со всеми её производными? Кто может любить и творить – спасётся, кто бесчувственный пень – так и останется гниющим, на просеке обрубком.
 Может, и мне, на старости лет,+ полюбить что-нибудь подходящее? Но не человечество же? Как там? “Если можешь  только, Аве Отче, чашу эту мимо пронеси”! Но неумолим итог пути... Да, вечно быть, не мироздание перепорхнуть! Хотя, редкий бес долетит до середины!”
- Чего задумался, родной? – Яга ехидно, искоса глянула, на отрешенно смотрящего в какую-то недосягаемость Дема. – Иль затеял что нечестивое? Так я к вашим услугам! Давненько не было ни настоящих каверз, ни интриг.
- Я, кажется, старая, понял поговорку: “Седина в голову – бес в ребро!”
- Да?
- Это когда средств и мудрости у самца становится необходимо и достаточно для чувственности,  и он ищет созданную из его ребра самку, в которую вселился бес.
- Это, ты, о чём? – прищурилась проницательная ведьма.
Дем кивнул на понурого Великого, потом поднялся, и дал Ядвиге знак следовать  за собой. После того, как они вышли на крыльцо и плавно спланировали с него, за ближайший кусок оплавленного базальта, демон низко склонился, к треугольному мохнатому уху ведьмы, и тихо протелепатил:
- “Я околдую, до полной одержимости, эту бесчувственную нимфу и охмурю её, до невменяемой в меня втюренности. Вот, когда Алексашка увидит, какова на самом деле его фригидная красотка, зайдётся от ревности и сомнений, в своей мужественной сущности, разведём его на свершения подвигов. Классический треугольник: старый демон, спящая падшая ангелиха и окрылённый ревнивый дурак. Сколько бы концов света нам на головы не свалилось, а Русланы и Александры будут всегда за своими взбесившимися рёбрами гоняться!”
- “Сам не втюрься, вменяемый наш! – Яга скорчила настолько мерзкую гримасу, что невозможно было определить, чего в её телепакости было более – злобы, презрения или ревности. Загадочна улыбка дамы... – А то были прецеденты. И не всегда потом альтисты рождались...”
Но Дем понял. Треугольники кончились. Остались только пирамиды. И нельзя сбрасывать с парохода, то бишь ковчега современности, ни Сатану, ни ведьму.
Но виду не подал. Улыбнулся спокойно и жутко, и сказал ей:
- Не стой на ветру!

Странные преображения стали происходить с обитателями избушки, да и с самой избой. Её куриная опора окрепла и прочно, с каким-то остервенением, цепко впилась когтями в поверхность планеты. Фасад осветлился и заслезился сочными крупными смоляными каплями. И внутри стало просторнее, чище. На столе теперь всегда лежала свежая крахмальная скатерть – вестимо, самобранка.
Но более всего преобразилась хозяйка. Хромота её совершенно исчезла. Ядвига помолодела на несколько веков, простояв, словно зачарованная, что-то тихо бормоча,  пред своим мистическим зеркалом. Действительно, какой пластический хирург сравнится, с возможностями ведьминского колдовства.
Однако, с изменением внешности, меняется и характер. Побочные явления неизбежны, как в медицине, так и в магии. А характерец у молодой Яги был ещё тот!
Стервозный был у юной ведьмы характер! Смолоду тренировалась она горячие уголья под зады окружающим подкладывать и кипяточек подливать. А тут, как раскрасавилась вечная старадевица – совсем совесть потеряла. Куда делась заботливая участливость, к многокрылому отпрыску. Никакая пила, дрель, паяльная лампа не сравнятся по своим садистским возможностям, с ехидным сарказмом обиженной ведьмы. Дема она остерегалась и по-мере сил сдерживалась, а на несчастном Александре Филипповиче вымещала весь накопленный, за многие старческие лета, потенциал стервозости.
Чем же так обидели эту милую даму посю- и потусторонние господа? Да, очевидно! Своим возрастающим неудержимым вниманием и влечением, к немой и холодной красотке – подастралке, (как её пренебрежительно называла Ядвига) рыжей Машке. Известно, что дружба, бывает, не менее ревнива, чем любовь. Но какие истинные чувства, бывшая когда-то романтичной мечтательной феей, ведьма испытывала к знаменитому демону, на что надеялась, в конце концов света и тьмы – этого смертным никогда не узнать. Но её уж слишком раздражали демонические взоры, исподволь бросаемые Демом, на эту смазливую дуру, и беспомощность, застенчивость и малодушие многокрылого тюленя – Алексашки.
Александр Филиппович, и правда, стал походить, на ленивого морского кота. Широко распахнутые глаза обрели перманентную рассеянную задумчивость, мечтательный взгляд которых, казалось, проник куда-то, в непостижимую светлую даль, и решил там остаться навсегда. Постоянно слипшиеся на спине крылья, навевали грустные размышления о непосильной крестной ноше.  Отвечал он невпопад, после немыслимо продолжительной паузы. Но возможно, это были ответы на вчерашние вопросы, заданные совершенно не тем собеседником.
Мудрый Дем преобразился скромно. Он не осатанел, не помолодел, не стал похож, на  крутого мачообразного мыслителя. Он просто постоянно был таким, каким хотела видеть рядом с собой друга рыжая растерянная, выпавшая из родового гнезда глупая птичка. Вот он – высший пилотаж.
А что же сама Мария Александровна? Ох, не так прост был потомок бывших ангелов. Знал Всемогущий, что делал, когда в райских кущах очередную чистку проводил! Ну, на то Он и Всеведающий. Это бывших чертей не бывает. А ангелы? Да, каждый второй! Впрочем, как говорится в одной русской поговорке – в каждом ангеле, чёрт дремлет. Или там что-то, про тихий омут? Ну, чёрт с ними, с этими мутными ангелами! Пора спустится с грешных небес, на землю обетованную.

А на земле этой, концами света затюканной вконец, образовался такой сильно неравновесный и совершенно неправильный многоугольник... взаимоотношений. И не скажешь любовный. Старый, но крутой демон. Омоложённая, до неприличия, древняя ведьма, Прекрасная рыжая, по-счастью немая, хитрая стервоза. Многокрылый, но сбитый с толку философ – последняя надежда человечества. Да ещё спивающийся Сатана, о котором отдельный разговор.
То, что этот многоугольник не может быть любовным, очевидно. На первый взгляд. После апокалипсиса, представить влюблённым демона ещё хватит извращённого воображения. Но Сатану?! Даже спившегося? Так и боги не шутят. Хотя... Что может помешать Всемогущему сменятся над самим собой? Мог же Он сказать:
- Да, Аз есть Любовь! А вот ты, бывший Светнесущий, но мраком и мглой прельщённый, первый революционер, диссидент и беспощадный террорист, хочешь почувствовать, что это за мука? Любить обречённых? Вот те – конец света! Вот те – вечное похмелье мятежной творческой натуры! Вот те – падшая стервоза- ангелочек? Слабо возлюбить? А туда же – с Богом тягаться! Да, любой неоперённый человечий отпрыск достойней тебя многократно – козлищи, подземельного!
Ох, чего только не придёт в голову, после светопреставления! Когда-то люди воображали богов подобными себе. Но если ты чьё-то подобие, ещё не достаточно, чтобы оригинал был подобен тебе? Возможно, какая-то малая, маленькая, бесконечно малюсенькая его частица. И то – в определённый исчезающе неуловимый момент Его благостного настроения. А, впрочем, что ныне выжившим людям до богов? Этот простой вопрос, ещё в датском королевстве, мифический принц задавал себе. В русском государстве это звучало более угрожающе – кто, мать его, виноват? И что, твою мать, делать? И там и там кончилось это вопрошание печально.  И только многокрылый Шурик спросил:
- А зачем, мать вашу!?
Но он уже знал ответ. Единственный, кто из этой странной компании был действительно  влюблён, отчаянно, безумно, по-русски – не взирая ни на что – это Александр Филиппович. Вся его прежняя экзистенциональная философия мигом рассыпалась. Полетела ко всем чертям. Но вот парадокс: поняв зачем, он забыл как. То есть – что делать-то. Рыжая явно предпочитала общество старого демона.
И, конечно, краешком разума, Александр понимал, что шансов у него никаких. Что, даже случись чудо; завоюй он немую красавицу – истинные мучения только начнутся.
Некоторые, в таких безвыходных ситуациях, начинают писать стихи.
Изредка, неплохие.
Александр был достаточно окрылён для пиетизма. Однако, слишком долго философствовал и накопил в душе такое количество сарказма, цинизма и скепсиса, что лишь расхохотался, при мысли об этом. Но потом грустно задумался. И зачем-то сделал корявую запись на клочке бумаги.
“Бог вечен. Бог есть Любовь. Значит, Любовь бессмертна. Даже после конца концов. Могут взрываться звёзды. Гибнуть вселенные. Стираться многомерные континуумы. А Любовь будет существовать всегда и снова рождать большие взрывы и новую жизнь”.

 - Э, как нашего Сашу разобрало, – сказал Ядвиге, ядовито усмехаясь, демон, прочитавший (случайно или нет) эти глубокомысленные каракули. – Может, и правда, человек  не просто подобие? Может, он новый вид божественной мечты? Сонеты этой Лаурке Сашка, конечно, не будет сочинять. Не хватало нам, после всех апокалипсисов, ещё и графоманов терпеть. Но нечто поэтически-наивное в нём есть. Наискрил в этом мире, однако, наш Всевышний!
- Завидуешь, старый хрен? – не менее ядовито ответила омоложённая ведьма. – Почти всё ты знаешь, почти всех видишь насквозь, а вот ни одной строчки, за своё почти вечное существование, не написал! Тебе, аж, целую шаровую молнию Творец в одно место вставил, а вот наивности как не было, так и не будет! Да, вы – крутые демоны! Но не писатели – читатели! Не художники – зрители! Со-зер-ца-те-ли!
- Да и ты, тоже, – не мать-героиня! – буркнул Дем, и вдруг почувствовал необычный для нечисти стыд. Демонически ласково промямлил, – Прости, Ягуня... Что-то со мной происходит странное. Может, и впрямь, для меня конец времён приближается...
Ничего не ответила Ягуня, резко выбежала из избушки, села на пригорок из пемзы и остервенело, но беззвучно, как лишь ведьмы умеют, разрыдалась.
Не каждая старая или бездетная дева – ведьма. И, уж тем паче, не каждая мать – добрая фея. Но зато каждая неудовлетворённая женщина – непременно баба Яга.
Древняя ведьма рыдала о своей ужасной доле, о ужасной, беспощадной людской молве, навеки заклеймившей её врагом человечества и жуткой монстрой, сжигающей маленьких детей, в своей печке. А той страшной печью, где сгорали её собственные неродившиеся дети, была ядвигина утроба.
Метался, по раскачивающейся из стороны в сторону избушке, встревоженный, раскаивающийся демон. Та, из-зо всех сил, цеплялась огромными когтями своей страусиной клешни, за тонкий пористый слой оплавленного вулканического пепла.
“Несчастные мы демоны существа! – причитал Дем. – Видимо, созданы юным Богом, в период переходного подросткового кризиса! Когда человека и в проекте не было.
И нет нам теперь покоя ни в одном Мироздании, ни в каком измерении! Мы, словно мнимые единицы, не можем существовать, однако очень даже существуем. Да, ещё и, прикасаясь к любой сущности или понятию, делаем и его мнимым.
За что Ты нас так, Всемогущий! Добро наше мнимо. Любовь мнима. Вера мнима. О, Боже, Всемнимещий! О, если бы у отрицательных величин не было корней! Может быть, и  не было бы концов Света!  - Дем выговорился. Поутих. – Хотя, это наврядли... Конца Света не может не быть, так как есть его начало”.
Избушка облегчённо вздохнула, и стала ждать возвращения любимой хозяйки.

Тем временем, в своём захолустном аду, местный Сатана привычно разбавлял извечную дьявольскую тоску царской водкой и запивал бездуховность мистическим абсентом. Водка унимала боль о погубленной вечной жизни, а абсент замещал чувства воображением. В похмельной рефлексии, он каялся во всём содеянном и замышленном, посыпал голову подножным пеплом сгоревших грешников, но чаще клял себя, что отдал никчемным людишкам новых падших, с которыми мог бы начать иную праведную адскую жизнь и создать небывалую дьявольскую армию. И начинал строить невероятные, один фантастичнее другого, прожекты, как вернуть этих милых тварей назад.
“Поторопился я с последней партией ангелочков! – восклицал Люцифер. – Наверняка, не такие уж они дебилы необратимые. Вот, эти ныне окрылившиеся сволочи, как на обезьян сначала походили. Один придурок на этом целую синергетическую теорию выстроил. А теперь? Вишь – летать без парашюта учатся!”
Вспомнив о парашюте, Дьявол сделал очередной затяжной глоток царской водяры, жадно, не дожидаясь её приземления, запил освежающим абсентом, и продолжил лениво рефлектировать, но теперь мысль его прияла иное направление:
“Да уж! Всем хороша вечная жизнь. Только, вот, нет никакой возможности начать её заново. Хотя...
Возможно, именно Светоконцы – есть те моменты, когда и бессмертные рождаются вновь. Они – как для стайера фотофиниш. Людишкам легко. Эти твари привычные. Каждые сутки у них локальные концы света наступают. Растения тоже регулярно замирают, с приходом зимы.
А хитрожопые люди даже научились не замечать наступления тьмы, придумав лампочку. Ещё недавно многие искренне думали, что апокалипсис – это когда ломается телевизор, мобильник или компьютер.
Лишь некоторые, в одной непредсказуемой стране, считали, что без концов света жить утомительно. Чудаки, не боящиеся умереть, без полной убеждённости, в своём воскрешении! Пионеры и следопыты, мать их Мария!”
Вспомнив про Марию, Сатана взгрустнул о немой девочке по имени Маша, единственном рыжеволосом ангелочке. Он сразу заприметил её необычного окраса милую головку, среди остальных блондинок. Уж её-то надо было оставить при себе. Какая стервоза и ведьма выросла бы, в постаполикалипсическом аду, старому Сатане на радость.
“Зачем людям ещё одна рыжая бестия? Они и со своими брюнетками никогда не могли разобраться, – скулил Сатана. Потом вспомнил, кто он есть, и взорвался: – Нет, черт возьми, рогом упрусь, сотру копыта, но рыжую верну!”
После этого, чтобы снять похмелье, опрокинул в свою пасть несколько бочонков соляной кислоты, и начал готовится к очередному явлению, в человеческом бытии.

Дем знал всё наперёд. И, как только увидел рыжую Машу, понял, что Дьявол за ней вернётся. Непременно и обязательно возвратится старый козёл. Демон был всегда готов, к очередному явлению Антихриста. И ныне, как и присно, подходящая приманка присутствует, а хитрая западя подготовлена. Какой-никакой героический элемент имеется. Для будущего легендарного спасителя человечества – вполне сгодится. И не такие алкаши и мудаки народными любимцами становились! Особенно на непредсказумоей безмерной Руси.
Демону пропиарить героя – раз чихнуть! Нужно лишь новые СМИ сотворить. Обходились же без инета, телевидения и даже газет древние. А, тем не менее, Илиаду и Одиссею вся Греция знала наизусть. Конечно же, всякий конец Света приводит к сбоям, в информационных потоках. Но пока ещё, говорливые бесята медийные во власти демонов. Жёлтокожие, косоглазые, они быстро растекутся по всей планете и начнут вещать то, что нужно. Хм, четвёртая власть... Тоже мне! Самая древняя проституция...
Дем слегка напрягся, и вот уже, от верхушек вечных пирамид концентрическими кругами, нежно обволакивая, но туго пеленая многострадальную планету, неудержимо заструились в эфир волны необходимой и достаточной информации.

“Человеческий мозг – это, прежде всего, трансляционная антенна, – бормотал про себя мудрый демон. – Не слишком многие люди догадывались об этом, приписывая себе открытия и гениальные произведения. Просто, лишь у единиц мозги работали, в нужных диапазонах космологических частот. Но это и была так называемая  всевышняя демократия. От каждого – по настроению, всякому – по мозгам! Но в грубых диапазонах три сигма охвата человеческой массы, подавляющее число аборигенов получали то и верили в то, что диктовала вышняя воля. Или не совсем вышняя. И не всегда.
Демократия – мать Анархии. Так сказать: бабка Порядка. Да, вот только разлюбезная доченька, своенравная, эмансипированная, свободолюбивая, ещё несколько других дитятков прижила. Террор, Коррупция и Беспредел – те ещё выросли отморозки. Но самая стерва из её дочек – это, безусловно, Гласность. Сплетня, возведённая в государственный ранг. В госполитику. Всякая власть везде и всегда опиралась на сплетню, ей потворствовала, и ей же была обязана своим существованием. Сплетня мать истории. – Он хитро прищурился, и весело замурлыкал. – Но теперь у будущей истории человечества будет новая мать.  Дочь рыжих ангелов Одия и Ваи – рыжая Маша. И Сверхновая общественная идеология и философия – демоническая синергетика! Алхимия духа!”

Тем временем Александр, ничуть не подозревающий, что он очередной спасатель мира, понуро размышлял, как жить дальше. Несмотря на немалое количество крыльев за спиной, летать ему совершенно не хотелось. Да, и куда летать-то, в этой чёртовой реальности?  За пивом и сходить можно. Даже, при крайней необходимости, сползать. Всё, чего он сейчас  истинно желал – это хлебнуть литруху бабаёжкиного самопала, избавится от наваждения последних недель, вернуться на замечательную печь, в избушке на курьей ноге и, свернувшись по-волчьи, крепко, надолго, без сновидений заснуть. Как Илья Муромец – лет так на сорок. Ну, какого дьявола, угораздило его родится с таким именем-отчеством – Александр Филиппович...
Раздражение на Сашкину мягкотелость, у сердобольной Ядвиги, сменилось жалостью. Широка душа и непредсказуема логика русской ведьмы. Да, да, ешё раз повторю: это у ангелов души нет. А у ведьм и демонов очень даже есть! Иногда, у особенно продвинутых, по несколько штук. Конечно, не все они особо широки, ибо всё-таки нечисть. Но некоторые – даже вообразить всю их бездну страшно!
Души-то у ангелов, тем паче падших, нет, но вот с мозгами, фантазией и воображением полный порядок. Дьявол гаденько ухмыльнулся и стал ждать эффекта от своей последней выдумки.
Вдруг, все постояльцы приюта на курьей лапе, кроме рыжей немой куклы, почти одновременно стали писать стихи.
“Я Демон – холодеет кровь!” – Внезапно прозвучало в голове Дема.
- Как жаль, что вы больны не мной... – тихо прошептала помолодевшая ведьма.
“Я Вас любил. Любовь ещё быть может...” – зациклилось в сознании Александра.
Неизвестно, чем бы это наваждение завершилось, а может, и продолжилось, но вовремя опомнившийся демон прошептал магическую строку – “Нет, я не Байрон...”, увлёк полного тёзку величайшего, никем непобедимого полководца, древними одномерными шахматами. В которые, впрочем, стал очень скоро ему безнадёжно проигрывать. Неизвестно, как там генная память работает, в мозгах двойных тёзок, но несомненно, что у них есть нечто общее – в судьбе ли, в одарённости их.

Когда, перед самым началом последнего светоконца, люди, все-таки, научно доказали, что не произошли от обезьян, а совсем наоборот, опять актуальным стало влияние расположения орбит далёких светил на судьбу человека, начертанную на его ладони. А так же его родовое имя, кликуха и оперативный псевдоним. Расцвели новые науки: астролофизика, хирометрия, хирографическая топология, синергософия и мифохимия символа.
В итоге, после многочисленных практических, теоретических и, самое главное, статистических изысканий, человечество, наконец, узнало, что бурый медведь произошёл от древнего таёжника, белый – от снежного человека, крокодил – от одичавшего олигарха. Почему многочисленные бразильские обезьяны так любят играть в футбол, а их северные собратья, в силу своего интеллекта и менталитета предпочитают игру проще и грубее – тоже футбол, но американский. Почему дельфины ни разу не спасли тонущую обезьяну, и все – и дикие и домашние животные – не сильно любят собак. А когда пришёл долгожданный апокалипсис, стало ясно и то, что человек ни от ангела не происходил, ни от чёрта. Возможно, когда-нибудь выяснится, что это некие побочные эволюционные ветви  гуманоидов, которые потеряли душу, спотыкнувшись в момент бифибиркации. Словом, люди узнали о себе вполне достаточно, чтобы куда-нибудь и во что-то перевоплотится.
В один исторический момент, вся честная компания была в сборе. С нетерпением ждали лишь пришествия антихриста. Первым почувствовал неладное старый демон. Он исподлобья оглядел собравшихся, но обратился только к человеку:
- Саша! Ты чувствуешь, что течение времени быстро замедляется?
Не шибко надеясь на вразумительный ответ, от несмышленой твари сущей, Дем грустно смотрел в глаза многокрылого. Но на его безграничное удивление, Александр Филиппович, неожиданно горделиво и значительно задрал подбородок, принял достойную героя древности осанку и твёрдо произнёс, как откровение:
- Давно пора было прекратить это переливание из пустого в порожнее! За...мучили все эти однообразные повторы трагедий и фарсов. Либо, Бог, там Он, или ещё Кто, любитель мыльных пузырей, вроде нашей Вселенной. Либо, из отягощённого знанием материального бытия материала наших мыслей и чувств, можно ещё много чего создать.
- Чего, например? – обомлел демон.
- О, Господи! – закрыла лицо руками ведьма.
- Да, я откуда знаю, что у Него на уме! – огрызнулся человек. – Может, ему просто скучно и грустно. И некому руку пожать? Неисповедима тоска господня...

А время, наконец, полностью растворилось в  вечности, прекратив течение своих потоков и колебание волн в пространстве. Вся компания чистых и нечистых, человеков, демонов и ангелов застыла, в великой незавершенности.
Застыл на ходу антихрист, так и не успевший окончательно совратить этот удивительный мир.
                Октябрь 2012