Долг

…И остави намъ долги наша
якоже и мы оставляемъ должникомъ нашим…

Молитва «Отче наш»

У языковедов нет единого мнения относительно происхождения слова «долг». Одни говорят, что оно восходит к тому же общеевропейскому корню, что и готское dulgs. Другие утверждают, что оно одного корня с прилагательным «долгий», и первоначальное его значение — «то, чего долго ждут». Мне нравится вторая версия, с одной оговоркой.
Современная трактовка «то, чего долго ждут» несколько искажает первый смысл лексемы, ассоциируясь с поговоркой «обещанного три года ждут». Дело вовсе не в «ожидании», а в отложенных обязательствах возврата позаимствованного имущества или средств. Эта «отсрочка» как раз и передается корневым смыслом – «долг(о)». То есть, если что-то давалось в долг, то это предполагало «долгое» использование. Грубо говоря, если давали «на день», то это ещё – не долг. С какого временного промежутка одно переходило в другое, то есть количество становилось качеством, можно только гадать.
Интересным представляется вопрос, почему наречие «в долг» так и осталось в форме существительного с предлогом? «Жить в долг» – в этом выражении нелепо ставить вопрос «жить во что?», напрашивается вопрос «жить как?» – «в долг». То есть это наречие и логично было бы писать его слитно – «вдолг». Схожий смысл имеет наречие «взаймы». При этом в языке имеется существительное «заём» (Ср. «взять взаймы» и «взять в заём»). Здесь, правда, лексика достаточно удалилась от исходного корня «им», того же что в глаголе «иметь». Тем не менее, примеры одновременного существования форм со слитным и раздельным написанием имеются: «вдаль» и «в даль», «кверху и к верху», «понизу» и «по низу», а вот с «долгом» такой номер не прошёл. Или здесь нечто иное.
В старину в значении «долгое время» употреблялось наречие «вдолге», иногда на славянский манер – «вдользе»: «Булатъ бекъ и приставъ им говорили: посидите де немного, а шахово де величество къ вамъ будетъ не вдолге». Аналогичных наречий в языке существует много: «вблизи», «вдали», «вверх», «вниз», «вправо», «влево», «вдоль», «вширь», «вглубь», и пр. Были и другие формы, которые теперь утрачены: «вдавне», «вдверяд» (в два ряда), «вдругоряд» (вторично, во второй раз), «вдолге».
С установлением нового смысла «долг» – «долженствование, обязательство, обязанность» связь с «продолжительностью, долготой» прервалась, и подавляющее большинство современных носителей языка совершенно её не чувствуют. Новое содержание лексемы уже не имеет связи со временем, поэтому «долговые отношения» могут продолжаться как год, так и день, пока обязательство возврата не будет исполнено. Кстати, значительная смысловая дифференциация наблюдается и в других случаях, достаточно сравнить в прошлом однокоренные «долг, должен», и «должность» (единица штатного расписания), а также «долгий» и «долгота» (геогр.). Да, что уж там, взять хотя бы «долг перед банком» и «гражданский долг» или «супружеский долг». Во всех случаях имеется своя конкретика, а общим значением является – «обязательство», к которому человека принуждает либо законодательство, либо общественная мораль.
Схожую ситуацию при написании наречия в виде существительного с предлогом мы наблюдаем во фразе «Деньги в рост». Так же как и словосочетание «деньги в долг» её уже никто не воспринимает буквально. То есть мы ещё можем сказать в качестве эквивалентов «растущие деньги» или «рост денег», но вряд ли в живой речи такая мысль придёт в голову. Поэтому и «деньги в долг» – лишь устойчивое выражение, которое лучше рассматривать целиком, не деля его на части. Попробуйте ответить неформально на вопрос «деньги во что?», или заменить в этой фразе существительное «долг» синонимом. Фраза «деньги в обязательство» – бессмысленна, но «деньги в отсрочку» или «деньги в срок» (в значении «на определенный срок») сказать можно. В старинном словоупотреблении такие примеры находятся: «Въ долгу быти (о хлебе)» – быть отданным в долг, находиться на руках у должников. Здесь «в долгу» – можно прочесть как «в пользовании на определённый срок», «в долгом употреблении кем-то».
Возможно, что именно «долгое» пользование предполагало плату, то есть ссудный процент. То есть, если деньги (или что-то другое) давались «на долго» (в долг(ое) пользование), то должник должен был отблагодарить заимодавца, выплатив ему некую сумму. Если же ссуда выдавалась ненадолго, то и оплаты не требовалось: возвращалось ровно то, что было заимствовано. Но это лишь предположения.
В старину глаголом «должити» с одной стороны обозначали действие продления: «Распространи богъ землю свою богатствомъ и славою. И должи (сделай долгими) богъ лета доброго князя». С другой – «должити» значило «ссужать, кредитовать», по-современному «одалживать».
Временность (длительность, «долгость», но всё же «конечность») пользования чем-либо заимствованным отразилась в формировании иносказания «долгъ общедательный», которым обозначали смерть. «Въ граде же Москве всемъ в страхе пребывающим и долгъ общедательный въ уме приимающе, ни отъ кого же помощи ожидающе», – из текста XV века. «Общего естества долгъ отдати» значило «умереть».
При реализации намерения проникнуть в суть архаичного значения, следует обратить внимание на синонимию гнёзд «долгий» и «длинный». Если первое теперь мы по большей части ассоциируем со временем, а второе – с пространством, то в текстах, написанных несколько веков назад, этого разделения не наблюдается. Так, например, говорили: «Земля Сибирь нарицаемая… простирается широко и долго». С другой стороны, в современности укоренилось понятие «длинные деньги» – выражение, используемое в экономике и финансах для характеристики долгосрочных (более года) заимствований (инвестиций) или кредитов, предоставляемых на длительный срок. Возможно, оно также даёт возможность почувствовать «длительность», «долгость» долгового обязательства.
Все перечисленные обстоятельства, на мой взгляд, свидетельствуют в пользу того, что в данном случае перед нами – появление у слова «долг» семантики, не соответствующей его корневому значению. Поэтому мне нравится славянская этимология, сближающая существительное «долг» и наречие «долго». Фасмер также считал, что ввиду славянской интонации готские корни весьма маловероятны. Еще меньше оснований, по его мнению, говорить о заимствовании из кельтского.