ульян - 5076

ульян
03:18
Публикация номер 5076

1

имя ульян было одним из немногих недостатков любовника Нины Николаевны, то есть  совершенно безобидным, эту глупость повторил его отец, секретарь парторганизации краевой писательской организации, который тоже был любовником Ни-Ни, если, конечно, можно так назвать его использование своей партийной должности, поскольку Нина Николаевна была ответственной за идейно-нравственное  воспитание молодых литероров, и звали его тоже Ульян, что хоть как-то оправдывалось тем, что старшего Ульяна так назвал его отец, старый большевик, ветеран партии.
молодой ульян, конечно, к счастью, был хотя б совершеннолетний, что капельку снижало остроту сплетен - в писательском союзе все знали всё, так что в любой момент на Ни-Ни могли капнуть её супругу, "как назло" отличавшемуся ревностью, что было не очень хорошо для начальника среднего звена, тем более, что Нина Николаевна была красавицей, формы её были несколько слишком утонченными, но начальники мужа были люди почти интеллигентные - проректора морской академии, так что несколько служебных проблем она вынуждена была решать, как выражаются грубые даже интеллигенты, своей миниатюрной попочкой.
но, к счастью, к ещё одному счастью Нины Николаевны, у всех писательниц оказались ещё более серьёзные грехи, вплоть до наказуемых уголовно, так что капнуть на неё даже анонимно не могла решиться ни одна поэтесса, не говоря уже о солидной прозайке Матроновой-Эйдельман, у которой любовник был лишь немногим старше детсадовца.
ну, ещё следовало понимать, что у старшего Ульяна так же были недурные возможности накоротко укоротить глупые языки.

хуже было то, что о её связи с Ульяном-младшим знали все молодые литераторы, чьим идейно-нравственным воспитанием занималась Ни-Ни, хотя никто из ребят так же не мог безнаказанно сдать её её супругу, сама её такая слава делала её воспитательную работу малоэффективной.

конечно, воспитательная работа на самом деле была совершенно формальной, заключалась исклбчительно в составлении соответствующих отчётов, но реальные дела по некоторой все же помощи начинающим литераторам слишком часто толкали на кривую дорожку, как она ни тормозила.
в писательской организации, впрочем, все дамы молодёжи помогали - слишком старых как-то не было, так что все склоки крутились вокруг несправедливого распределения молодых литераторов, красавчиков, ё..рей или выгодных (ульян-младший был как раз выгодным, однако, совмещал в себе все остальные преференции, что, конечно, делало отношения с ним Ни-Ни несколько напряженными), тем более, ульян-старший ни сам не отличался моногамностью, ни сына не воспитывал в духе партийно-нравственной верности, больше заботясь о чисто партийной верности.

таким образом, в писательской  организации Старопыльского края существовала "Ульяновская область", что крайком партии почему-то не беспокоило, тем более, крайком комсомола, курирующий воспитние творческой молодёжи со всех сторон, начиная с интимной.

почему - знакомые с изнанкой партийной жизни понимают: для широких народных масс внутренняя интимная жизнь  партактива была принципиально закрыта, каждый в номенклатуре считался морально устойчивым и безупречным по одному факту принадлежности, так что и на Ни-Ни эта индульгенция
распроранялась автоматически.

она и пробивалась в члены союза не без соответствующих уступок нравственности, хотя ей пришлось для этого отказаться от принципов, которых она весьма твёрдо придерживалась долгие годы, правда, если не копаться в её детстве и юности, когда она, кстати, крутилась в комсомоле, но, уж начав работать в школе, она достигла реального идеала, тем более, заведя солидного мужа и семью.


членом партии она стала как раз в активе комсомола, учителей в партию особенно не загоняли.

Ни-Ни продолжала работать в  школе, недавно получила должность завуча, что, конечно, снизило часовую нагрузку, но усилило другую.

и связь её с ульяном как раз  имела тот вполне серьёзный недосток, что ульян только что закончил её школу, и о связи, понятно, знали его бвывшие одноклассиники, её бывшие ученики, а из-за неумеренной похвальбы ульяна-младшего на неё легла тень ложной славы проститутки и имеющей связи с учениккми, вплоть до младших классов, то есть чистый криминал,

вот тут её не только карьера и репутация, но и судьба могли легко пойти под откос, она, конечно, сумела занять позицию, обеспечивающую ей безопасность хорошей надёжности, но всегда приходилось опасаться случайности.


совсем же выйти из игры было абсолютно невозможно несмотря на то, что формально она в номенклатуру не входила, хотя реально пользовалась всеми льготами на уровне руководителя школы, пусть не вполне правильно.

ульян-младший пришёл в молодые литераторы по семейной традиции, можно сказать, писал с пелёнок, одновременно научился пИсать и писАть, хотя курить и пить начал лишь с седьмого класса, заметно отстав от друзей, почему ему и пришлось сперва выдумать раннюю связь с классной мамочкой, а потом уж с помощью отца этого  добившись реально, "по-взрослому".


если Ни-Ни была, в самом деле, незаурядной советской поэтессой, провинциального масштаба, то ульян-младший с первых же своих шагов, можно сказать - ползков в пеленках, был как-то демонстративно бесталанен, его научить было абсолютно невозможно, словно музыке - тому, кому медведь наступил на ухо - он слова не чувствовал вообще.

но, как все, и в первую очередь, как его отец, ульян-младший этого близко не понимал, считал себя гением, которого враждебно не признают даже с учётом его отца, и постоянно боролся, конечно, не с членами, а с другими молодыми литераторами, особенно в сфере интима, где определённые способности у него отнять никто и не пытался.

в частности, он именно из-за борьбы за признание молотил Ни-Ни в качестве любовника, будто для неё это было неким наказанием.
                17 июля 2019 года примерно 04:23

2

казалось бы, в плане интима у Ни-Ни было более, чем достаточно, а чрезмерно увлекающийся она не была, напротив, усилия ей приходилось направлять на отпор любителям, тем не менее, именно её собственная личная жизнь ей представлялась вялой, и тут был некий парадокс, мне кажется, мало изученный наукой и художественной литетурой: Ни-Ни мечтала об интиме а поклонниками её несомненного таланта, она не ждала милостей от природы и на своих творческих выступлений проявляла очень конкретиную благосклонность к мужчинам, у которых желание ей обладать было толково замаскировано под комплименты её творчеству, но, вот беда - довольное урчанье и рычанье мужчин как ни было сладко - всегда  казалось ей исключительно их саморазоблачением, и новые связи она редко продолжала более одного раза, конечно, из-за хороших мужских качеств поклонников.

был у неё достаточно невинный секрет, грех, которым она не виде необходисмсти делиться ни с кем и который, возможно, усугублял её недовольство не искренностью поклонников - она имела вредную привычку мечтать о не совершенно лет них, причём, уж очень юных, у которых интерес и физиооогия только начинались.

беда усугублялась ещё невыносимые из-за того, что предметы её фантазий буквально мелькали перед ней разве что не круглые сутки, они сидели перед ней на каждом уроке.
она каждое лето имела порочную привычку подглядывать в дУше школьного пионерлагеря надёжные предметы обожания, что было мучительно.
ещё удачнее: именно среди "начинающих любителей" были абсолютно искренние поклонники её творчества, а их вполне наблюдаемые желания интима представлялись ей настолько опрвданными, что она была в настоящем трансе из-за жесточайшего конфликта морали и долга, что отравляло ей не просто жизнь, а интимную жизнь, что было способно завершиться суицидом, разве что она не имела склонности, не из страха или не редкого для людей животного желания существовать.
в те времена лолита у нас особой популярностью не пользовалась, но Нина Николаевна, как учитель литературы и профессиональный литератор данное произведение знала хорошо, и хотя не разделяла многое, свои переживания вполне сопоставляла и находила некие параллели своих несчастий, с моментами, предоставленными набоковым,

3

возможно, думала Ни-Ни, эти фантазии, вообще, не стоило даже обдумывать, если бы ни то, что один из её пионеров по прозвищу Ульян - он сам пока не понимал, насколько близок к её передку, но она вполне ясно понимала, что сползает, пусть медленно, но неотвратимо в пропасть его слишком взрослого и длинного интима - дело в том, что мальчика прозвали ульяном вовсе не случайно: хотя фамилия у него была та же дурацкая - Деточко - как у обоих её любовников Ульянов - к жесточайшему несчастью у него было отчество Ульянович, что его одноклассники сочли прекрасным поводом не только для скабрезных "шуток" о якобы его участии в развлечениях его отца и старшего брата с "любимой учительницей", но и для столь " многообещающего" прозвища - Ульян.
ульян был в семье Деточек приятным исключением во в многих отношениях, начиная с размера члена, что она собственным глазами через дырочку  в стенке летнего душа наблюдала регулярно, и заканчивая невероятно взрослыми способностями к сочинительству, правда, в отношении неё используемыми  крайне вредительски: то, что он фантазировал в устном творчестве для своих одноклассников, выглядело гораздо правдоподобнее, нежели много лет до него грубо и пошло рассказывал друзьям в классе его старший брат - фантазии маленького Деточки - Валечки - были просто иезуитски извращены крайне не по детски,
мы очень часто недооцениваем способность тинэйджеров материться, а, тем более - вникать в интимную сферу, её представлять, -
 но юное дарование не ограничивалось  словесным творческом - он был в искусстве, так сказать, многостаночником, пусть его музыкальные таланты были абсолютно безобидными, но он умел ещё рисовать гениально, абсолютно фотографично, и он показывал одноклассникам такие порнографические фантазии не только с участием своих старших Ульянов и Ни-Ни,  но
и очень натурально себя вписывал в эти "натюрморты", так что Нине Николаевне пришлось попавшиеся в её руки экземпляры даже уничтожить для своего же блага -
что сделал бы Ульян-старший - трудно предположить, потому что эти шедевры грозили всей "весёлой компании" натуральной тюрьмой, и никакие связи и, тем более, принадлежность к партийной наменклатуре никого не спасли бы.
кроме невершеннолетнего мальчика, который выступал бы исключительно как потерпевший - разумеется, его оправдания, будто это его фантазии, не убедили бы ни прокуратуру, ни суд.
 
так что Нина Николаевна, увидев часть атомной бомбы, немедленно её спалила, даже не попытавшись как-то обезвредить оставшиеся ее "детали".
и перед её несчастным мысленным взором здоровенный взросый писюн ребенка торчал теперь, смотрела она в дырочку, или удавалось себя как-то оторвать.


маленький и неопытный развратник об уничтожении улик, конечно, знал, что его поругают или убьют - боялся, не понимал ещё, что гарантировано защищён от любых неприятностей и даже может попытаться шантажировать с целью получения в реальности того, о чем фантазировал.

спокойная жизнь у него кончилась тем, что он уничтожил оставшиеся картинки и попытался убедить друзей, что на самом деле ничего нет и не было, но даже прекрасно знающие его гениальное искусство рисования с фантазий мальчики были просто не в состоянии поверить правде.

тем более, что свою классную кое-кто за такими занятиями подглядывал, просто не умел хорошо рисовать.

она сама себе удивлялась, что вместо нормальных мыслей о самоубийстве легко фантазирует о связи с ребёнком, при своём неумении рисовать на бумаге, в воображении она рисовала, возможно, более даже богатые композиции.

       17 июля 2019 года примерно 06:32

4

Её поездка с одним из отрядов школьного пионерлагеря в пионерский комплекс "Дружба"  стал испытанием как раз из-за лишения привычных отношений с Ульянами, а то, что в отряде был самый младший Ульян, отравляло её жизнь почти до невозможности, и она буквально на третий день этой пытки не удержала себя и свободное время стала просиживать в скверике напротив входа в мотель, где жила в номере, именуемом очень уж хлестко, но, увы, точно - Панель, что на жаргоне именовалось "дежурить", но шансов у неё почти не было, и вовсес не из-за возраста - как-то дежурили здесь чуть ни все её сверсницы, почему-то помоложе находили более скрытые возможности, и на Панели промышляли пионервожатым постарше и отдыхающие из пансионата, тоже дамы не из слишком молодых, но их всех здесь в любое время было по нескольку десятков, тогда как мужчин было почти не было, одни пионерчики, годящиеся для секса в принципе, но, как клиенты, вряд ли подходящие без некоторой решимости, у вожатых как правило отсутствующей по понятным причинам, и даже вожатые постарше тут были из старших школьников, что делало иих в качестве клиентов криминалом.
Так что все эти десятки блях, как не слишком прилично называли все - и даже дети своих пионервожатых - терпеливо ожидали стариков из местного профилакторий для ветеранов, которых было единицы.

Ни-Ни сидела на одной из лучших лавочек, поближе к автобусной остановке, где больше всего шансов снять залетного клиента, выходящего из автобуса, и мрачно посматривала на иногда высовывабщихся из-за забора комплекса пионерчиков, для которых не было секретом "тема", и даже пионерчики из её отряда, её шестиклассники, вполне ясно понимали, чем она здесь занимается, и лучше бы ей здесь не появляться, так как её обсуждение было крайне небезобидным, и также скатывало её к неверной и опасной дорожке поиска связи с пионерчиками, что было чревато просто-напросто тюрьмой.

Но Ни-Ни как-то утратила благоразумие, и, ради неверных шансов побаловаться с дедушками, дразнила себя и своих пионерчиков, позволяя себе даже фантазировать на опасные темы, вполне осознавая опасность таких фантазий, вполне возможных к внезапной реализации, то есть - к реальной гибели.


автобусы приходили довольно часто - здесь пересаживались с одних маршрутов на другие, так что, пусть  и редко здесь достаточно долго ожидали автобус какие-то мужчины, из которых были и догадливые, знающие о том, что зде можно получить бесплатно, выбирающих  себе из десятков одну для скрашвания тосительного ожидания самым приятным образом.

Так что, шансы у Ни-Ни были, пусть и ничтожные, но плата была непомерной - дурная слава, она уже за ней шла уверенно, возможно, потому и у неё чувство благоразумия притупилось.

сегодня она вырывалась из комплекса на дежурства как-то особенно трудно, и это делало и без того ничтожный шанс вовсе невероятным, что угнетало совершенно, так что мысли о реализации опасных фантазий насчёт своих учеников гнать от себя было страшно трудно, и она полагалась, если честно, лишь на то, что сама не решится, а пионерчики так же никогда неспойдут на инициативу, что и взрослому мужчине далеко не всегда легко.

подошедший автобус на этот раз оказался "урожайным",
оба взрослых парня, правда, довольно решительно взятых двумя бляхами, были утащены в ближайшие кустики, и там свой получас провели с большой пользой и большим удовольствием, что было прекарно на Панели слышно, и отравляло тех, кому снова не повезло.


Ни-Ни погружалась в срачностьь уже граничущую с отчаянием, не пытаясь себя взять в руки, даже надеясь, что это отчаяние поможет ей в случаем чего закрыть глаза на опасность ради получения хоть крохи наслаждений.

следующий автобус оказался холостым, и ещё следующий привёз пустышек.
но из четвёртого вышел единственный подходящий  парень, лет двадцати пяти, это был шанс сам по себе, но неожиданно для Ни-Ни он превратился в гарантию: пришельцем оказался её бывший ученик Боба Ульянов, - и не только его понятное школьное прозвище делало его верным клиентом лично Ни-Ни - Ульян - но ещё больше то, что он учился в одном классе с Ульяном Деточкой и, конечно, знал о её связи с ним, стало быть - и о многих других её приключениях, и это упрощадли до предела  возможность по пользоваться им в качестве клиента, она поднялась с лавочки, смущённый Ульян вынужден был подойти к ней - он, безусловно, о Панели знал и собирался выбрать одну из боях для коротания времени ожидания его автобуса - но то, что его вынужденная встреча с бывшей учительницей лишала его свободы выбора, его хотя предельно смутила, но вовсе не огорчила - как все ученики, он и Ни-Ни мечтал ещё учась в школе, конечно, драть, а сейчас неожиданно это оказалось не только возможным, но, как он это, конечно, понял сразу  - ещё и обязательным.

Когда они вышли из кустов, уже соединённые интересной тайной, близостью, обещанием их постоянной связи по возвращению домой, кассирша станции вдруг объявила о задержке рейса на Северную - и у Ни-Ни возник  не шанс вести своего агнца на заклание в её номер в мотеле, а даже обязанность, вытекающая из ситуации с неумолимостью, а ещё приятнее - без малейшей с её стороны напряга, само собой...
и наслаждения поплыли в неё бурным потоком, словно манна небесная, только вовнутрь, и ей оставалось только наблюдать, как счастливый мальчик - а Ульян в форме пионервожатого выглядел вовсе не на свои двадцать пять лет, впрочем, тоже "скромноватые" для её пятидесяти в качестве ё-ря, а, буквально, пионерчиком-шестиклашкой, нисколько не старше  любого пионерчика из её отряда, в том числе и его младшего брата, тоже, понятно, Ульянова, Вовочки, из-за с слишком детского, особенно из-за с сконфуженности, лица и схожести с слдшим братом, делающее возможными прямо в процессе наслаждений фантазии о дверадцатилетнем мальчике - а, если чуточку честнее - то и о Деточке, и о других её шестиклашках, пионерчиках.


эти фантазии были опасны, именно тем, что во время удовольствий они въедаютсчя в мозг старшиной иллюзией, будто они не фантазии, и потом почти невозможно отделаться от полнейшего впечатления, будто это было на самом деле.

она это понимала и лёжа под Бобиком, но отказаться от одного из самых насладительных элементов связи она не могла.

что будет потом - она думать и не хотела, даже знала, что после отъезда Боьика будет думать не о предстоящей своей славе, предстоящем позора - а о необходимости "приложения банкета".


конкретно - о бесперспективности ожидания у моря погоды - у природы - милостей, о необходимости брать эти милости у природы самой...
а милости эти, понятно, находились в детских форменных шортиках её пионерчиков, откуда их взять означало просто сесть в тюрьму.

она в себе не находила моральных устоев, более того - уже заранее знала, что даже когда член Бобика будет ей утрачен - она цинично начнёт упорно думать лишьоб одном - получить наслаждения и сдать это максимально безопасно. Несабсолютно безопасно, асмкксимально безопасно.

она, так думая, рассеянно смотрела на свои красивые, точнее - очень красивые - ноги, дергающиеся на плечах юного Бобика, похожего на своего младшего брата,

телефонный звонок не заставил даже её вздрогнуть, она вяло взяла трубку и услышала голос не кого-то из штаба комплекса, а именно Вовика Ульянова, что было каким-то совпадение м, будто мальчик телепатиро её фантазии в его отношении,
- Да, Вова, говорите, - сказал она, думая, что детский голос мальчика ещё упорнее её натолкнет на одоление препятствий.
- Нина Николаевна, - сказал Вовик. - Дайте, пожалуйста, Бобу...
- Уже даю, - сказала она, как-то не устыдившись  скабрезной двусмысленности, сказанной прямым текстом двенадцать конём у мальчику, подала трубку Бобику. - Не останавливайтесь.

Ульян послушно кивнул, взял трубку.
- Что тебе? - спросил он.
- А я вижу тебя в окне Ни-Ни, - сразу похвастал Вова, и Ни-Ни поняла, что мальчик видит плечи своего брата, стало быть - с дергающимисч на их её красивыми голыми ногами. Опять же она не испытал даже станицами сущего, не говор уже осстыде, но зато испытала более, чем опасный цинизм, что может дать поэтому мальчику то же, что он сейчас видит. - Ты её е..шь?

- Помолчи, - сказал Бобик, хотя ей показалась, что он не понимает, что голос из трубки она прекрасно слышит. - Тебе чего надо?

их оазговор дальше для Ни-Ни был неинтересен, когда не касался её.

но сама ситуация ей оказалась приятна, несмотря на понимание, что последствия обещают быть ужасными.

понятно, что она, зайдя в отряд, без сомнений увидела у мальчиков особые взгляды, они и так сверлили все её прикрытые прелести, но сейчас явно всеми виденные в окне её номера её дергающиеся ноги и разговор Вовочки по телефону с братом, -  всё это в её чреве вынудило вспомнить о недавнем наслаждении.

надо бы себя взять в руки, но она не могла, ьещвольно представляя себе абсолютно  взрослое содержимое их детских трусиков, ей известное из не таких и редких подглядываний в душе школьного пионерлагеря.

то, что пионерчики видели её в самые сладостные моменты, делало их сейчас помимо её воли имеющими абсолютное право на проникновение в с трону её сердца снизу.

она видела приближение своей погибели, будто со стороны, словно даже будущее, и ничто, ни тюрьма, ни ненависть сыновей, ни позор со скандалом, -  как-то сейчас казалось чем-то малозначащим.

она с любопытством наблюдала, как сама ткёт паутину, в которой должна оказаться она с любым из её шестиклашек, не пытаясь, впрочем, ускорить достижение цели, забавлялась этим образом, как-то уж слишком чудовищным - чувствовать себя паучихой, сосущей пусть не кровь, а всего лишь семя невинных мальчиков-"мушек "  -  и часы, тянувшиеся до этого, уже абсолютно неизбежного, она видела как своё сладкое умирание.

но провидение решило её спасти, прислало ей неожиданно в очередном автобусе на Панель совершено надежного клиента: явно присланного доброхотом Ульяновым Бобиком его друга, бывшего одноклассника, то есть - тоже годящегося ей в сыновья в самом прямом смысле слова - одного из братьев-близнецов Мизинчиков - Мотю.

она всё ещё была в той прострации, готовая дать себя любому пионерчику, и появление бывшего "любимого ученика" приняла за попадание в её паутину хорошей жирной мухи, всасывание из которой спермы не просто полезно и приятно, но ещё абсолютно безопасно, ведь Мотя, хотя и выглядит в форме пионервожатого тем же пионерчиком, ни в коем случае даже не девственник.

сам пришелец явно был в сомнениях, не так это просто - сделать то, что тебе посоветовал приятель, с бывшей учительницей.

но она после дружеского объятия без лишних слов повела очередную жертву в свою паутину, где высосала из него свтную порцию питательной жидкости, и после этого ритуала, потащила ещё полную энергии жертву в прочные сети мотеля, где ждали это семя приготовленные презервативы.

она не пресекала даже разговоры Моти об Ульянове, как это положено делать, состругивала с него наслаждения без ограничений, ещё и упиваясь его видом пионерчика, однако, уже начиная излечиваться от безволия в отношении своих снов насчёт пионерчиков.

несмотря на то, что Мотя не мог остаться у неё на ночь, и ей не хотелось начаться без его члена, губить себя о члены своих шестиклашек она уже сочла невозможным.


день был ещё далёк от завершения, Мотя имел куда больше времени, чем Ульянов, был усажен в автобус уже настолько уставшим, что сам тому попадался, точнее - темя что Ни-Ни как нарочно будто лишь набралась силы, что ли, похорошела...

она снова  в отряде стала ловить уже напрасные взгляды пионерчиков, они были совершенно приятны, звали, но она уже готовила себя к воздержание, и на Панель пошла, скорее, "формально, даже неснадеясь на удачу, долго не сидела, пошла перед ужином в номер, только постояла под душем, наслаждаясь своим телом, едва вышла, перед зеркалом стала прихорашиваться, совершенно равнодушно решая, стоит ли идти на Панель, в дкаерть постучали.

она открыла и увиде перед собой Мизинчика Котю, как-то вяло про себя сделала вид, что удивляется наивности братьев-близнецов, не понимающих напрасность попыток её обмануть, выдать Котю за Мотю, ведь она их никогда не путала, пусть их сходство было поразительным.


5

- Уходите, не раздевайтесь, могут меня вызвать в штаб, - сказала Ни-Ни, думая о том, что у братьев есть одно существенное различие, второе не может быть обнаружено до постели, но делает затею выдать одного за другого слвершенно глупой: известное ей из подглядываний в школьном пионерлагере в те времена, - у Коти взрослый писюн был очень намного больше, чем у Моти, хотя Мотя считался и более развязным - этого не заметить в таком деле было невозможно.

она не стала себя занимать бессмысленными мыслями о предстоящей ситуации и, несмотря на заметную тугость члена, признала, что совершенно не испытывает новизны, хотя абсолютно ясно видит, что её делает Котя.

она лишь мельком думала о том, что дома на неё насядут сразу все сегодняшние ё-ри, а их много, и крутиться ей придётся во всех смыслах.

она смотрела через зеркала трюмо, на одно из которых по рассеянно повесила, словно белый флаг её капитуляции свои трусики, так делают в этом мотеле проститутки - на впечатляющую "порнографию" молотящего её "пионерчика" - одетый в форму пионервожатого Котя выглядел пионерчиков, хотя к этому она начала привыкать, уж слишком все походило на реализацию ее фантазий.

лююбование через зеркала обратило её внимание на то, что отсюда видна крыша зданр штаба, где находилась обсерватория - просто астрономическая площадка, и она, поскольку очки не сняла, увиделс там мальчика, пионерчика, у телескопа, направленного нему дневное небо, а в сторону мотеля, окна её номера, стало ясно, что юный астроном может видеть не только её ноги на плечах Коти Мизинчика, но и зеркала, через которые может видеть куда более впечатляющие вещи.

- Знаете номер обсерватории? - вяло спросила Ни-Ни, думая о последствиях предстоящего разоьлачения, возможно, одного из её пионеров.
- Конечно, - смущённо сказал Котя, останавливаясь.
- Да не останавливайтесь! - почти закричала она, видя, что и Котя увидел там наблюдателя. - Нельзя останавливаться! Я сама наберу номер, а вы нагоните этого астророма!

- Это Ульян, - сказал смущённо Котя, проложив своё дело.

- Да и что? Нечего ему смотреть! - сказала она мрачно, думая, что все её прелести теперь будут живописаны этим мелким мальчиком, славящимся как раз потрясающим способностями рисовать фотографично свои фантазии, уже имевшего скандал при нахождении его порнографических рисунков с его вымышленным участием. - Построже!

она услышала голос Ульяна-самого младшего, подумала, что он и без этого не только знает слишком много, но и видел, так что сейчас вряд ли видит что-то новенткое.

она вырвала трубку у Коти, и на удивление себе спокойно попросила Ульяна уйти из обсерватории.

теперь снова у неё появились сомнения насчёт Ульяна, пусть уже вполне доступные запрету на реализацию с ним взрослого развлечения.

Ульян явно не захотел навлекать гнев отца, запретившего и ему как-то беспокоить Ни-Ни, и она смотрела, как мальчик покидает трибуны сладких зрелищ.

- Котя, старайтесь не спать, ещё день, - не удержалась она от мелкого укола, в этом деле иногда помогабщего.

Котя не решился заговорить на тему, когда она его узнала, конечно, ободрился, что обошлось без скандала.

- Завтра здесь будет слёт вожатых, сказала Ни-Ни на автобусной остановке. - Вы с Мотей в списках, я видела.
- Ага, пряча глаза ответил Котя, кажется, почуявший, что эти слова не просто констатация факта, а некая от неё инструкция назавтра.

автобус скрылся за поворотом, и Ни-Ни посмотрел на Панель с новым чувством безразличия к его шансам, правда, предупредив себя насчёт воздержания даже в отношении Ульяна.
Разве что он придёт к ней вкчром после отбоя.

хотя это все равно была её гибель, а острой нужды в его взрослом писюне вроде не было.

до отбоя времени ещё было много, так что подумать она могла.

 
продолжение следует