Я отложил ружьё, мне через боль охота

Я отложил ружьё, мне через боль охота,
я отложил резец, мой опустел верстак,
мы пережили молодость, чтоб умереть за что-то,
теперь мы умираем просто так.

Безгрешна жизнь вне рук охвата,
откроет день, а ночь закроет дверь,
мы разлюбили эту жизнь когда-то,
а из любви всё выросло теперь.

Закат уйдёт без в окна стука,
прольётся дождь из вечности длины,
и ляжет звонко капля звука
на колокол вселенской тишины.

Взойдет луна и перекатит поле,
и темнота залижет лунный след
туда,  где нет от жизни боли,
и потому, наверно, жизни нет.

Но кажется что там, за поворотом,
который прячет расстояние вдали,
настигнет чувство вечности полёта,
под вечным грузом тяжести земли.

Где на излом бессильна сила,
и гонит трактом тройку весть,
что в тень уходит  всё что было,
и ждет рассвета то, что есть.

Но будет утро, мир проснётся,
и станет жать хлеба полей,
и слово тихо ужаснется
бесплодной мудрости своей

Всё в плод – и жизнь, и лето,
и над невестой свадебный венец,
и очертание предмета,
который тронет творчества резец.

Всё в плоть –  и страсть, и пища,
и зрелищ плоти просят голоса,
и лишь душа Христа здесь ищет,
и не находит, отправляясь в небеса.