***

                ДАЁШЬ  БЕЛГРАД
М А Р Т     1990   ГОДА 
Необходимы пояснения для тех, кто не совсем понимает значения этой даты, и  всех последствий для нашей огромной страны, последующих после того, как эта дата ушла в историю.
  СССР ещё крепок и могуч, Заключён договор РСМД, КГБ ещё жив  и всесилен.  МО СССР в состоянии слегонца напрягшись раздавить всё НАТО во всём её кажущемся всемогуществе во всех её границах. Ещё были активны  и очень эффективны  агенты ГРУ по всем странам мира, превращая в прах большинство задумок и спецопераций  ЦРУ . Ни один ещё ястреб на Капитолийском холме не СМЕЛ, посмотреть за Железный занавес и поставить какие-то условия. Ни один президент Великой Дерьмократии не мог и подумать, что можно чего - то  желать или реализовать без предварительной  консультации со всемудрыми представителями Кремля. Поверьте мне, такое время было. И такая страна была.  Это было реальностью для всего мира. Эта было обыденностью для всего остального мира. Если Большому заокеанскому брату взбредало в голову слегка испустить кишечные газы, перед этим, этот брат, неизбежно испрашивал разрешения и согласовывал каждый свой напряг с ребятами с семихолмовья. И если только не было протестов или запрещений из этой местности, с этих самых семи холмов, старался сделать   это газоиспускание как можно более незаметнее и тише для всего остального мира. Потому как если бы не это, эти все страны неизбежно погибли бы от неизбежного удушья. поскольку все они заглядывались в ту сторону где располагалось  отверстие именуемое ЮэСэЙ, исторгающее эти газы. Так было до определённого момента. Вы знаете, чем всё закончилось. Но я не о политике. Просто иногда приятно вспомнить о великом. Комфортнее быть великим чем никем. Какой-то там региональной державкой. То бишь, американской шавкой.
  История о которой я рассказываю здесь, произошла как раз с этот промежуток времени, когда КОЛОСС ещё жив  и силён, но уже готов обрушиться.  И нет никого в мире, кто-бы рискнул тогда как-то приблизиться к нему и попытаться подтолкнуть его, ускорив приход неизбежного. Ни у кого, ни у Большого брата, ни у его шестёрок, которых несть  числа по миру не было такой возможности. Даже теоретических. Страх подавлял любое проявление какой-либо мысли о каком либо неординарном действии. Всю отвагу поглощал животный страх перед КОЛОССОМ. Пусть и готовым обрушиться. Ни у кого не могло возникнуть предпосылок возникновения независимых от ситуации  проявления каких-либо мыслей о чём нибудь, выходящим за рамки позволенного этим КОЛОССОМ. Имя которому СССР. Живущие ныне, помните о этом времени. Оно было. И было ПРЕКРАСНО.... По своему...
В 1989 году генсек КПСС, всё ещё просто генсек, озабоченный тоннами аналитических записок от всевозможных комитетов и агентур, неизбежно пророчащих скорый крах, если срочно не реформировать государственные рычаги управления страной по имении СССР,  и реформирования  гос.институтов управления, не успевая вытирать обильный пот, выступающий на пятнистой  лысине, от бесконечного произнесения одних и тех же мантр, типа: перестройка, гласность, дерьмократия, во всех ближних и дальних весях огромной страны, и вконец не запутанный своим же окружением, состоящей из крутой партноменклатуры, являющих собой "ПРИМЕР" следования принципам строителя Коммунизма, задохнувшемся в своих собственных потугах,  и не способной ничего большего придумать, чтобы понравилось великому народу Великой Страны, дал согласие на очень лёгкое приоткрытие государственных границ. В одном едином направлении, В направлении пусть и не совсем советской, но очень социалистической и братской Югославии. Туда СЕГОДНЯ   М О Ж Н О. И тут началось.....
Всё это было сделано втихаря. Об этом в главном рупоре страны, газете ПРАВДА, не писалось, никто об этом не рассуждал и не анализировал, как на это отреагировал супостат, что сказала мировая прогрессивная общественность. Но волны пошли. И нашлись граждане с очень зудящими конечностями, коим было очень тесно в рамках  определённых решениями очередного съезда. Пользуясь пробелами в законодательстве, сотворённом ещё во времена, когда подобное идеологически было невозможно, съездили, вернулись, рассказали ближнему окружению о впечатлениях об увиденном, показали КАК это можно сделать, поехали в очередной раз, чтобы воспользоваться познанными тропками и слинять из СОЦЛАГЕРЯ безвозвратно. Потому как были людьми приближёнными, более информированными, объёмнее знающими ближайшие перспективы развития событий, и потому избравшими путь быстрого и безоговорочного, с наименьшими потерями свала из одного тёплого болота и  переезда в другое, ну, очень комфортное и благоухающее болото, и  прикрытого  уже другими лозунгами. Пусть  оно и загнивающее, согласно привычным догмам и лозунгам тех лет, но такого манкого и манящего. А я... И другие, как я, то есть остальное, неинформированное большинство, услышав только отголоски происходящего, краем ноздрей учуявших веяния чего-то непознанного и очень манящего, стали вертеть головами во все стороны, что-бы чего-нибудь не упустить. Использовать,  хоть что-то, чего бы это не стоило. А, вдруг, это вот-вот кончится, и мы не успеем... Потому, что мы были из поколения, живущих всю свою жизнь вне системы, максимально отстраняясь от неё, не замаранных ею, именуемых антисоветчиками тихушниками. Мы не протестовали активно. Не шли в отказ, не диссидентствовали, не писали пасквилей по заказу проамериканских спецслужб, нигде не публиковались, и, что самое ценное для нас -  о нас не знала система. Она жила сама по себе, мы жили вне её. Сами по себе. Мы не трогали и не расшатывали систему, система не трогала и не мешала нам.
Как-бы то ни было, но программа поездки в далёкие Соц.Палестины стала известна на периферии, стала доступна  живущим там беспокойным гражданам. Мы, я и мой кум, были в авангарде этой прослойки. Как по темпераменту так и по возможностям. Только - только получивших диплом о вышке, только - только начавших встраивание в систему, только-только начавших различать тропки по которым нужно следовать к хлебным местам, одним словом, очень перспективная молодёжь, и очень нетерпеливая. Мы не хотели ждать долго  своей очереди за благами. Мы как вся молодёжь, кто молод ныне,  хотели всего и сейчас. Потому как увидели и поняли кто стоит перед нами в очереди к этим самым благам, и что они из себя представляли. Абсолютное ничтожество на всех, без исключения ступенях перспективного карьерного роста. Поэтому самое естественное наше желание было, как можно скорее и безжалостнее сковырнуть в небытие этих слизней и занять их место. Утвердиться и творить прекрасное будущее для всех.
Это было то время, когда полки магазинов были абсолютно пусты от желаемых и доступных населением товаров, и забиты тем, что было ни кому на фиг не нужно. Да, всего было полно.Никому не нужного.  Это нынешняя пропаганда вдалбливает всем живущим, что при застое были пустые полки магазинов. Было изобилие определённого вида. Колбаса была - но трёх или четырёх сортов. Одежда была любая, и обуви было полно. Только моделей, одна или две.  А на ком-то было всё импортное, красивое, качественное, и таких было единицы. Коммунизм вбил в голову совковскому народу единый  успешный тезис - хочется того, чего ни у кого нет. Или, есть, но его очень мало. Балом правил его Величество - ДЕФИЦИТ. Если нам предложить то, что может иметь любой из живущих рядом, это и за деньги не нать, и даром не нать.. Дайте то, чего нет у ближнего. В то время это видеомагнитофон, видеокамера, варёные джинсы класса "пирамида", хай-эндовскую аудио аппаратура, и ещё кое-что, чего я уже и не упомню, давно это было. И тут появился лёгкий, очень лёгкий путь получения желаемого. Как оказалось, достаточно было заиметь приглашение на кратковременное посещение страны Югославия от жителя и гражданина этой самой Югославии. оформить ЗАГРАНПАСПОРТА, (с ума бы только не сойти, загранпаспорт для рядового гражданина СССР), поменять рубли на клиринговые доллары во Внешторгбанке, потом на юговские динары и вперёд, на осмотр достопримечательностей. Можно было поменять очень незначительную сумму, точно сейчас не помню, но около трёхсот-четырехсот рублей (тех самых - деревянных), по курсу 60 копеек за доллар, и получить в этом же отделении бумаги о владении скольких-то там Югославских динар, получаемых  на  руки по прибытии в Белград или другой город страны. А на эти динары можно было накупить всего СТОЛЬКО, что у любого кто это увидит или об этом узнает сорвёт крышу. Если быть не очень точным, то если реализовать в СССР то, сколько приобретено в Югославии на те триста ли четыреста рублей, получалась астрономическая сумма, любого сводившего с ума. И всё это, приобретённое очень красиво вписывалось в наш быт и без продажи. Это было всё очень и очень желаемым ДЕФИЦИТОМ, того, чего не было в советских магазинах.  В привычных и доступных нам.  И располагающих товарами, способных украсить быт любого гражданина  той очень великой страны. Я не пишу об АЛЬБАТРОСАХ  и БЕРЁЗКАХ. Это были заведения вне нашего быта и вне нашего бытия. Это была орбита Марса. Мы туда были не вхожи. Мы копошились далеко внизу. И вот она, заря пленительного счастья, взошла, ободрив жаркие сердца, открыв границы меркнущего царства, прогнали прочь постылого форца. Сгиньте барыги. Без вас обойдёмся. Если только на руках будет заветная бумажка, Очень важная. Называлась  ПРИГЛАШЕНИЕ  на посещение страны, от гражданина Югославии.
То было очень чудесное время для меня, моих друзей и всех кто жил со мной в одной стране. Я был молод, горяч, умён, силён, дерзок, отважен и очень красив собой. Я был окружён красивыми, мужественными, умными и дерзкими молодыми мужчинами,  у которых всё получалось, за что бы мы не брались. Нас любили молодые и красивые девушки, красивые и почти зрелые женщины, и сопливые девчонки не сводили с нас своих прекрасных глазёнок, Расточаемые нами афродизиаки сводили с ума всех незамужних девушек, и разведённых молодых женщин. Мы любили и были любимы. Это было прекрасное время. Мы были счастливы. Хоть и не замечали этого. Для абсолютного счастья не хватало мелочей,(перечислено выше).
Мой кум, буквально грезил поездкой в Рай, только Ад повседневности его туда не пускал, не было приглашения. Ежедневно, большая часть нашего с ним общения было посвящена сетованиям, где бы раздобыть это долбанное приглашение. Сколько народу туда уже съездило, а мы всё ещё здесь. Все уже были Там, а МЫ ВСЁ ещё тут. Это же катастрофа. Мы ниже уровня плинтуса, мы не можем сделать то, ЧТО  сделал кто-то, лично мне, да и ему, неведомый. Всё было на гипотетическом уровне. Но такие же были, и они же уже съездили. Когда  же эта чёрная полоса невезения уже кончится.
И вот, однажды, в общении с одним очень давним приятелем, я мимоходом услышал сетование, что нет возможности сдать (то есть продать- реализовать) приглашение в Югославию. Мои извилины в мозгу тогда были чем-то заняты, очень важным для меня на тот момент. уже не упомню чем. Но когда, через несколько дней по ушам начал ездить кум, со всё теми же сетованиями, что мешают счастью мелочи, я не задумываясь о последствиях, произнёс сакральную фразу." - Есть. У одного знакомого. Готов продать. За сколько не знаю."Сказал, потому-что надоело жужжание на одну и туже тему, захотелось чего-то нового в разговорах. Я и подумать не мог, что Димка вцепится  в мои слова когтистее следователя из НКВД.
  - Сколько он хочет-. пронзая взглядом полу-прохрипел полу-прокричал Димон.
-Не знаю. Звонить надо- отвечал я.
-Пошли позвоним.- вцепившись в предплечье крепче стальных наручников призвал кум.
-А лаве у тебя есть?- я очень слабо пытался отговориться,
Мгновенно из кармана Димки выскочил лопатник. тут-же был вскрыт и начался лихорадочный пересчёт наличности.
  -Сколько у тебя есть?-
-У меня на кармане три с половиной сотни-. отвечал я.
-И у меня почти пять ( по тем временам это были очень приличные деньги. Мы  все зарабатывали деньги, и практически их не тратили, не на что было их тратить, поэтому и были на кармане всегда приличные суммы, вдруг где-то торговые работники решат что-нибудь ВЫКИНУТЬ в продажу что-нибудь ценное. Достойное того, что-бы народ это купил). - Иди звони. - Димка был непреклонен.
  Телефон автомат был под боком у нас, за это мы и полюбили этот перекрёсток, транспортный узел, пересечение центральных улиц и кафе в высотке, замыкающее на себя всё это пространство, плюс связь, плюс гастроном по номером 100, давший название высотке - Сотка. И кафетерий, где варили очень приличный натуральный кофе. Тише, тише, рецензенты. Вы забыли, что ль... Это    1 9 9 0   год. Февраль месяц. Сотовая связь доступная среднему потребителю  появится  через десять лет. Целую вечность нужно было прожить, чтобы ею пользоваться.
Я  оставил на столике только-только начатую чашку кофе. обжигающе горячего, сделал несколько шагов к телефонным автоматам, нашел монету в две копейки. бросил их в автомат , набрал номер приятеля, тот, на моё счастье был дома, поднял трубку и вальяжно спросил, кто, его светлость,  потревожить соизволил.
-Привет дружище,-скороговоркой пророкотал я, пронзаемый глазами-бурами кума -Ты как-то, что-то говорил о приглашении в Югославию. Это предложение ещё в силе?- произнёс я, мысленно желая, быстрее выйти из этого щекотливого положения.
- Да, есть.
- Сколько хочешь за него - почти синхронно с Димкой полукрича, переспросил я.
- Восемьсот рваных.
 Трубку, динамиком вовне. я повернул в направлении Димки, что бы тот слышал ответ.
- Берём.
И, что бы оборвать пути отступления, слово то было сказано, не было у нас в заводе понятия отказываться от сказанного, если сказал, значит сделал, Димка вырвал трубку из моих рук и опустил на рычал автомата.
- Поехали.- Остановка автобуса была в шаговой доступности. Поймать свободное такси в то время, это было нечто вне нашей жизни, такси были, мы их постоянно видели, но их не было. Они всегда и везде были кем-то заняты и ехали мимо наших жизней. Поэтому поехали на городской гармошке, на другой конец города, туда, где жил мой приятель. Это почти час объективного времени. Вечность.
Выйдя из автобуса, предугадывая направление движения, Димка очень скорым шагом нёсся чуть впереди меня. Спустя десять минут мы стояли на остановке в обратном направлении с заветной бумажкой в руках.  Трепетно придерживая сокровище дрожащими дланями медленно и со вкусом изучая незнакомый язык, Иностранный по всем канонам, но легко понимаемом нами.  Сербы, это те же русские, только забывшие об этом.
Документ гласил, что некий гражданин Югославии Х, приглашал своих дальних родственников из СССР посетить свою страну Югославию.  Шестерых. Граждан СССР. Что это за гражданин мы понятия не имели, да это и не было нужно. Главное документ, с Юговскими печатями, на сербском языке.  Это служило основанием для получения загранпаспорта и визы в ОВИРе. Я и аббревиатуру эту волшебную тогда впервые в жизни услышал. То, чем эта организация занималась было вне моего разумения. Она давала добро на выезд за пределы лагеря. Социалистического. Разжимала клещи тоталитаризма на горле рядового строителя коммунизма, не попавшего в ряды партноменклатуры.  Давала разрешение на глоток зарубежного воздуха и лицезрение видов, нигде не присутствующих  в нашей повседневности.  Учитывая, что у меня с армии осталось куча подписок не только о невыезде за пределы СССР, а даже о простом контакте с любым иностранцем я был обязан сообщать в соответствующие органы, а Димка заканчивал ВУЗ, где подобных ограничений было не меньше, но за одну попытку прорваться за пределы совка, было нисколько не жаль потраченных  денег, мы поспешили в эту самую организацию подавать необходимые документы. Какие и сколько это уже сейчас и не важно. Главным было приглашение на визит, которое мы умудрились каким-то волшебным образом заполнить похожими чернилами на сербском же языке. Мы подали всё, что требовалось в перечне, висевшем на доске объявлений, включая фотографии.Через две недели, поехали снова и без проблем получили ШЕСТЬ ЗАГРАНИЧНЫХ паспортов СССР,  и шесть бланков с заявкой на обмен определённого числа рублей на клиринговые доллары во внешторгбанке СССР. Почему шесть паспортов, спросите Вы, потому, что шесть заявок. На обмен деревянных на валюту. Откуда шесть паспортов, спросят самые дотошные, потому, что ехать решили втроём, я Димка и его жена, Ольга, моя кума. А обменов рублей на их дензнаки можно оформить шесть. За крестницей присмотрит бабушка, третий паспорт из Димкиной доли был оформлен на неё. На мою долю, было тоже три паспорта, мой, моей мамы и моей подружки. Поначалу ехать решили вдвоём, но вы не знаете, кто такая моя любимая кума. Оля. Это супертяжёлая артиллерия на марше. Сметёт любые преграды на своём пути, если чего либо возжелает. Оля возжелала глотнуть воздуха свободы и своими глазами увидеть окраину загнивающего капитализму. Поэтому она и  решила ехать втроём. Я не знаю, чем бы всё кончилось, если бы мы вздумали сказать нет. Поэтому и ехать единогласно решили втроём.
В ближайший будний день, оформив отгулы на предприятиях, где тогда трудились, мы выехали в соседний город, потому как в нашем, на тот момент закрытом для посещения иностранцев, подобного отделения не было, потому как не для кого, а в соседнем городе иностранцев пруд пруди, и всем надо менять свою валюту на наши рубли. Вот туда мы и отправились. первым автобусом, в половину шестого утра, Ехать нужно было три часа, плюс полчаса на трамвае до этого банка.
Где-то в половину девятого утра мы уже стояли в громаднейшей очереди, очень тихой и дисциплинированной, не гопота же тут стоит, а люди все солидные, за долларами же стоят, не хухры-мухры, не за сосисками. Достойно, но не без нетерпения очередь  ждала открытия заветных дверей. В кармане по тысяче рублей, мысленно уже считаем сколько и чего накупим дефицитного. Благо цены, сколько и почём там желаемое стоит мы примерно знали.
За несколько минут до означенного в объявлении времени, на порог вдруг вышел солидный дядька, и обычным клеем ПВА приклеил приличного размера плакат на входную дверь, и быстро-быстро исчез. Люди, стоявшие в голове очереди обступили сей плакат, прочитали, качая головами и потихоньку стали расходиться. Поскольку очередь была примерная, то без суеты и пыли, в течении получаса все присутствующие ознакомились с написанным и молча разошлись Мы с Димой, как и все, не суетясь, дождались своего черёда, выяснили, что же там сообщалось. А написано было следующее. Валите все отсюда, шаромыжники, стройте коммунизм дальше... Нет, вру. Это мы так поняли. А написано было: Ввиду того, что все квоты по взаимозачётам СССР и Югославии на этот день были выбраны на полгода вперёд, обмена рублей на динары через клиринговый доллар не будет. Дополнительная информация будет в начале следующего месяца. Адью. Пшли вон. Клянусь, слово в слово. Так и было написано. Не будет. Читай - Валите отсюда.
И мы поехали домой. Пригорюнились. Взяли в автобус поллитры, закусочки, сели - поехали, выпили, закусили, тихо посетовали на невезение,  что очень долго не могли добыть это приглашение, потому и поезд уже ушёл  и расстались в своём городе.

Какое-то время с Димкой я не встречался, был загружен работой. Но спустя два месяца, Димон позвонил, и захлёбываясь от восторга и желания быстро поделиться приятной новостью огорошил.
-Можно ехать без ихних динаров. Люди поехали с обычным нашим электроинструментом, дешёвым и доступным, дёшево и быстро там продали и дёшево купили по нескольку видеомагнитофонов и приехали домой. Быстро продали и теперь оформляют новые приглашения на поездку. ПОЕХАЛИ...- То, ли приказным, то ли приглашающим тоном Димка закончил свою речь.
-Поехали.-Дрели, пилы, рубанки, пилилки, всего этого было навалом в любом хоз.магазине. Стоили смешные деньги.
Через два дня, оформив краткосрочные отпуска по семейным причинам,  мы встречались на конечной остановке аэроэкспресса с билетами до Киева, а оттуда до Ужгорода. В Ужгороде жил наш общий друг Игорь. распределённый после окончания института в этот областной центр и ввиду отсутствия работы по основному профилю, определённому на работу на таможню.Такое было возможно только в СССР. Без блата и платы попасть на работу на таможню.ТАМОЖНЮ.
Игорь работал на автомобильном переходе из УССР в Венгрию. С ним заблаговременно созвонились, предупредили, что вот вот прибудем и попросили содействия в пересечении рубежа. В ответ получили заверения, что запросто, главное прибыть тогда, когда будет его смена. Вот мы и прибыли за день до его дежурства. Игорь нас встретил. напоил накормил. наговорил, и спать уложил. И вечером отбыл в направлении места несения службы. С тем, что бы мы утром подъедем к обеду на рейсовом автобусе Ужгород - какой-то там город в Венгрии, уже не помню.Он прикроет наши огромные баулы забитые барахлом. предназначенным для продажи в Белграде на центральном рынке. Не даст коллегам на них взглянуть. Это было в его компетенции. Сказать, что мы спали как убитые, значит поскромничать.
Утром, намного раньше времени, означенного для подъёма, зазвонил телефон. Домашний. Аналоговый, С диском. Проводной, это ещё в эру отсутствия электронных прибамбасов. Спросонья подскочив, и предчувствуя неладное Димка поднял трубку. Особенность тогдашней связи была в том. что держать трубку телефона возле уха не было надобности, уровень громкости был оглушителен и не регулировался конструктивно. Слышно было всем. Полуубитым голосом Игорёшка доносил до нашего сознанию информацию, что накануне вечером какие-то очень настойчивые автотуристы, царапающие копытами асфальт от нетерпения  быстро пересечь границу начали конфликтовать с работниками таможни. Вскоре простые пререкания переросли в потасовку. В итоге погранпереход закрыли на неопределённое время. Когда начнётся пропуск выезжантов неизвестно. Остаётся один вариант, ехать поездом от Чопа, без пересадок до Белграда, через Суботицу.
Придя в себя, выпив кофе, и начав здраво рассуждать, решили не ждать вечера, когда отходит этот поезд, а поехать заблаговременно в этот Чоп, осмотреться на месте. купить билеты и заехав в Ужгород за вещами к ночи, когда будет отъезд, выехать на эту станцию. Сказано сделано. На вокзале Ужгорода выяснилось, что в направлении Чопа пригородные поезда ходят довольно часто, что нас несколько приободрило, купив билеты на ближайший поезд, мы уселись в привокзальном кафе ждать время отправления. Через полчаса подошёл состав, мы уселись и минут через сорок были уже в Чопе. Сойдя с перона, полные задора и энтузиазма мы открыли входную дверь, ведущую внутрь и уткнулись в плотную массу людей. Опешив, мы начали осматриваться, что же это такое. Время семь утра, вокзал не очень большой, но внутри было столько народу, что протиснуться сквозь них было невозможно. Кое как втиснувшись в плотную массу, начали расспрашивать присутствующих что это всё значит. Откуда столько народа. У нас же была информация от Игоря, что поезд ходит ежедневно и полупустой. А здесь... Вавилонское столпотворение отдыхает.
Спустя какое-то время выяснилось, что это всё автотуристы, вечером застрявшие на автопереходе, из-за той драки, что нам сообщал Игорь. И все эти выезжанты бросив легковые автомобили и автобусы рванули на поезд. Вот так то. Отсюда и давка.
Придя в себя от изумления, как быстро и кардинально изменилась ситуация, начали искать выход. Для этого сначала вышли на привокзальную площадь, нашли ближайшее кафе. уселись и под кофеёк, стали обдумывать план наших дальнейших действий. Включать план В, так. сказать. План А умер, план Б провалился, и в отличии от проклятых капиталистов, у нас в запасе всегда было много вариантов, как преодолеть непреодолимое. Мы ведь родом из СССР. Не сработает В, разработаем в осуществим Г, Д, Е, до тех пор пока не получим желаемого. К тому же с нами Оля. Моя любимая кумушка.
Первой задачей для решения была задача приобретения билетов. Пока их нет на руках,  предпринимать какие-либо шаги не имело смысла. Пока были внутри вокзала определили, что касс две, в них очереди, значит нужно искать края этой очереди, занимать места и ждать пока не купим билеты.
Повеселев от того, что задачи ясны и понятны направились для их осуществления внутрь вокзала. Пришли, нашли крайних, заняли очередь сразу на обе, неизвестно ведь какая касса работает быстрее, это обычная практика всех и везде, где в наличии очередь, это привычное явление тех лет, тут-же были озадачены вопросами впереди стоящих. Что поразительно до удивления схожих по смыслу:-А Вы из какой группы?????? -  - - был наш немой ответ. - А позвольте узнать, что это за ГРУППЫ?
-Ну как, что за группы - удивлённо переспросили впереди стоящие, - Я из группы 515, -ответили слева
-Я из 520,- ответили справа.  Откуда  и почему взялись эти группы ни у кого из граждан, возжелавший поглазеть на семь чудес капитализма не возникло. Они есть.
  Выяснилось. что вся впередистоящая очередь это не просто отдельно взятые граждане, желающие выехать за пределы СССР, а  С Т А Р О С Т Ы  групп, у каждого из них в руках списки группы, состоящей из двадцати-двадцати пяти человек, время нахождения в очереди расписано этими старостами и всем записанным предстояло отстоять свой черёд по этой записи.
  -А кто формирует эти группы и назначает старост - был наш резонный вопрос
В ответ один из собеседников начал осматривать зал, явно кого-то разыскивая.
-Вон, вон, видите, в светлой кепке мужик побежал вон в ту сторону,- указал стоящий слева - Это он записывает и формирует. Он старший.
Почему-то нас нисколько не удивило, что в такой массе людей очень быстро стихийность была повержена твёрдой организаторской рукой, хаос преодолён и задавлен в зародыше, Незамедлительно нашёлся гений, сумевший быстро и качественно навести порядок и организовать всё так, как будто изначально так всё и должно было быть. Есть народ, у народа общая цель. Без управления народ самоликвидируется, а под чётким управлением опытных кадров все получат желаемое в порядке живой очереди. Социалистический порядок не позволил советским людям опуститься до животного состояния, чтобы начать разрушать самих себя давкой и нервотрёпкой. Вот Вам очередь, Вот Вам порядок. Пользуйтесь.
Всё это пришло в мою голову, пока мы сломя голову, расталкивая толпу в стороны, бросились вдогонку Начальнику. Тут я немного неточен. Я и Димка толпу не расталкивали, мы следовали в кильватере кумы. которая своими габаритами, а она тогда как женщина была  колоритная  очень и объёмная, поэтому в движении своём просто сносила всех кто стоял на её пути, народ удивлённо отлетал безропотно в стороны подавленный таким неистовым напором. Очень быстро мы настигли старшого, получили от него два листка бумаги с номерами группы, да, да, в двух экземплярах, один нам, другой, после наполнения группы, нужно было предоставить ему, для какого-то контроля и отчёта, и с заданием стать у дверей, перехватывать вновь прибывающих и записывать на эти листки, распределить очерёдность выстаивания у кассы и стоять кому-то одному из группы всё время, отлучка одного во время ПЕРЕКЛИЧКИ, отбрасывало всю группу в хвост очереди. Вот так вот. Всё логично и понятно.
Выйдя из вокзала, якобы на перехват будущих членов группы, снова уселись и под кофеёчек стали осмысливать полученную информацию. Нужен был новый план. У продавщицы кафе выяснили, сколько вагонов в поезде, сколько примерно мест в вагоне, примерно посчитали. что наша, гипотетическая группа, купит билеты не ранее чем через неделю. Сами понимаете, поезд не резиновый, там строго ограниченное число мест. Сколько примерно человек в очереди нуждаются в билетах легко определить на глаз, отсюда понимание, сколько примерно времени нужно для осуществление задуманного.
Два листа бумаги улетели в урну, Так как мысль стоять и ждать ушла не задерживаясь. Нужно было иное решение.Это решение было найдено. Мы с Димой попробуем пробраться в голову очереди и через кого-то, используя собственный шарм и обаяние, естественно перед женской половиной, или налегая на братскость, если будет мужчина, взять искомые билеты без стояния в этой самой очереди. А Ольга же вернётся в Ужгород, найдёт какое нибудь АТП (авто-транспортное предприятие), и попробует нанять автобус.  И через Игоря, пользуясь его положением и под его руководством и патронатом,  попробуем пересечь границу. То есть мы задействовали сразу два плана. Уверен, за океаном  герои их блокбастеров обрыдались подавленные своей тупостью.  То, что планов может больше  двух  это ноу-хау человека выросшего в СССР.
Уже подойдя, вернее пробравшись сквозь очень плотную толпу, решение изменили, Один пробирается а другой на подхвате. Мало ли, что. Продираться тихой сапой стал я. Тактика была определена сама собой, если кто-то из стоящих в одну кассу обращал на мои манёвры внимания я тут-же прикидывался ветошью, мол я из другой очереди, и вот так, потихонечку, по пол шажка, я умудрился пробраться к стене,  в которой располагались искомые и желаемые кассы. Строго посередине. Используя всю ту же тактику, я не в Вашей очереди, я начал присматриваться к стоящим. Не скоро, но удалось выделить девчушку, лет восемнадцати-девятнадцати, без какой либо задней мысли я её внимательно рассмотрел, задача-то, билеты взять, но природа брала своё, а мой портрет я описал выше, девчушка же мои взгляда заметила и несколько раз стрельнула в мою сторону своими глазищами. То, что это произошло несколько раз, а видел я это боковым зрением, я же тоже высматривал нужного мне человека, сообразил, это она. Тот самый нужный нам человечек. Когда её неотвратимо приблизило ко мне могучим движением очереди, подпиравших всех как можно ближе к заветному окошку, не дай Бог, кто-то вклинится не тот, кто-то чужой, я, источая всё своё обаяние, насколько это было возможно приблизив свои губы к её уху произнёс приветствие, какой-то наскоро придуманный комплимент о её очаровании, и не давая опомниться попросил взять ещё три билета сверх тех, что она намеревалась взять. Несколько замешкавшись и утонув в моей улыбке и моих голубых глазах, она кивнула. Чуть заметно. Я нашёл её руку, слегка пожал её, ну не сволочь ли я, на что-то там намекая, незамедлительно всунул в разгорячённую прикосновением длань три паспорта и деньги. Так же незаметно, эта девонька, вложила наши документы и деньги в общую пачку паспортов. Очень быстро неумолимое движение массы людей нас отдалило друг от друга. Встав на носочки я стал высматривать Димона. Он был метрах в пяти от меня, стараясь не обращать на нас внимания ужимками и жестами я дал понять, что я от него хочу. А хотел я, чтоб Димка вышел на площадь и купил букет цветов. Надо же было отблагодарить за помощь эту нимфу. С Димкой мы общались очень много, и уже понимали друг друга без слов. Он всё понял, исчез, и очень скоро появился на прежнем месте с букетом очень красных гвоздик, не совсем понимая зачем это было нужно. А тут, и эта красотуля, отошла от кассы с пачкой паспортов и вложенных в них билетов, выступая в роли ледокола для неё, мы начали отступление. Незаметненько так, эта девица всунула мне в руки наши паспорта, я дал знак Димону, тот понял и со словами искренней благодарности вручил ей эти самые гвоздики. Эта процедура вызвала очень сильное недоумение,
- А зачем мне сейчас цветы, я же в дороге, - очень приятным голосом очень неприятную фразу она произнесла. Для нас с Димкой. Мы ж хотели как лучше, мы же от души, а она...
- А, что бы Вы хотели, - нашёлся очень быстро, в отличии от меня, Димка. А может быть в эти минуты я уже был готов пуститься в брачный танец, не помню уже, поэтому и затормозил,
- Ну.....-многозначительно протянула она, Реальность запроса мгновенно погасили во мне все романтические порывы
- Двадцать пять рублей хватит?- очень быстро нашёлся кум.
-Вполне.
Очень быстро деньги были извлечены из кармана и вручены уже не такой симпатичной девахе. Так же очень быстро исчезло её очарование в фиолетовом цвете двадцатипятирублёвой купюры.  А может сложность предстоящей задачи, пересечение гос. границы СССР, выветрило амурные мысли из моей головы,  Так, что стоило нашей спасительнице повернуться к нам спиной, как её образ покинул мои шаловливые мысли. Одновременно выдохнув мы направились к уже знакомому заведению, и там уже полностью расслабившись, налюбовавшись билетами. спрятав их в карман, мы неторопливо потягивали пивко, ожидая возвращения Ольги из Ужгорода. Перед тем как расстаться, мы условились, что встретимся в этой кафешке в три часа пополудни. Время ожидания летит незаметно, когда на психику ничего на давит. Мы были довольны собой. Нам удалось в обход нескольких тысяч человек взять билеты на поезд, и он нас уже сегодня вечером унесёт к неизведанно-манящему далёка. В Югославию.
Часа за два, до оговоренного времени, к центральному входу вокзала подкатил новенький Икарус, и как только он остановился из него выскочила Олька и лёгкой пташкой понеслась в нашу сторону, озаряя окружающее пространство ослепительной улыбкой. Она таки лучилась счастьем, видно было, что она довольна собой, и это подтверждалось наличием сияющего буса, за её плечами. Быстро обменявшись приветственными чмоки-чмоки, мы поделились новостями. В итоге: у нас на руках три билета на поезд, и зафрактованный, за смешные деньги, сорокатрёхместный Икарус.  Наш багаж уже лежал в автобусе. Минус одна проблема. Не нужно ехать за ним в Ужгород. Плюс две проблемы. Какую из них ликвидировать. Вот, что занимало наши умы. Поездка в автобусе, весь вечер, всю ночь, и всё утро, сидя, с редкими остановками, и поездка в поезде.  Поезд взял верх. Решено. Едем поездом. Больше комфорта. Теперь дальше, а что делать с автобусом, наши деньги за него уже никто не вернёт. Вот он, красавец. Перед нами стоит. Я всегда знал, что у меня кума ГЕНИЙ. Задумчиво так, она и предложила очевидный выход из положения. Автобус без нас и нашей поддержкой в лице Игоря на границе, проедет в Венгрию через другой пропускной пункт, места в нём мы продадим. Желающих уехать немедленно переполненный вокзал. Одна сложность, как сделать так, чтобы нас не разорвали, когда мы донесём до жаждущего народа нашу мысль - уехать можно прямо сейчас...
Очень осторожно мы выбрали из толпы нескольких человек, по виду интеллигентных и адекватных,  Вызвали их на улицу. Преодолевая настороженность они последовали за нами. Уже в стороне от  свидетелей, мы полушепотом, кивая в сторону автобуса давали понять, что за сто рублей, они могут через полчаса  отбыть в желаемом направлении.  Граждане поняли, прониклись и исчезли,  Оля заняла место на входе в автобус, собираясь выступить в качестве кассира, но очень быстро передумала и поднялась во внутрь, так как со стороны вокзала, сосредоточенно и молча в сторону дверей двигалась масса. На удивление, эксцессов не было. Не было шума и давки. В автобус вошло ровно столько человек, сколько было в нём мест.  Оля подписала путёвку водителям, вышла, дверь закрылась и автобус уехал.  Мы же, весьма и весьма довольные собой, отправились коротать оставшееся время в уже обжитую кафешку.  Ещё не добравшись до Белграда, мы уже окупили все свои затраты, понесённые на эту затею. Из кафе мы перебазировались в привокзальный ресторан, это было то время когда жд.вокзал был обязательно с рестораном, чтобы не спеша пообедать, да и поужинать заодно. Впереди ночь езды в поезде. Тащить с собой привычные для наших поездов свёртки с варёной курицей и варёными же яйцами никому не хотелось. В Европу же едем. Не в Жмеринку.

Ближе к ночи, выяснив во сколько начинается таможенный досмотр и оформление документов на выезд, мы выдвинулись с вещами, а сумки были еле-еле подъёмны, к дверям, на которых было написано заветное слово - Таможенный досмотр. Людей стало чуть поменьше, кассы были уже закрыты. Все билеты были проданы, так, что присутствовали только те, кто умудрился взять билеты и имел шанс на выезд уже через считанные час-полтора.  Представьте наше недоумение, вызванное все тем же сакральным вопросом - а из какой вы группы?
Выяснилось, что и на таможню допускают только по спискам групп, перед нами были люди из восьмой или девятой, наличие билета значения не имеет, никто не регулирует число билетов с наличием мест. Кассы работают только в означенное на них время. Других поездов ближайшую ночь не будет. Утром будут, а ночью их нет. Так, что и работать кассам незачем. Те же доброжелатели нам же сетовали, что и у них шансов уехать ближайшим поездом практически нет. Где-то через несколько минут двери закроют, А между нами и заветным проёмом в стене было человек двести. Допуск в Таможенную зону открыли более часа назад, и туда уже зашли все те, кого способен вместить поезд.
Вот тебе тётка и Васькин день. Мы удручённо переглянулись. Такого поворота в развитии сюжета
 никто из нас предусмотреть не мог. Сразу же сразила мысль, а Икарус то уже небось на границе или за ней. Все места в нём были наши, кто-то вместо нас уже уехал, а мы всё еще в зоне. Социалистической. И перспектив до утра взять другой автобус и всё таки выехать не было. До Ужгорода уже не добраться. Пригородных или иных поездов в том направлении до утра не будет. Спать на вокзале негде, на улице прохладно. Гостиницы в городе, в которой были бы места для нас нет. Таких умников несколько тысяч, наверняка народ проникся, прочувствовал перспективы и предпринял кардинальные действия. То же самое и со съёмными квартирами. Спрос гарантировано перекрывал все мыслимые предложения этого маленького городка. ЧТО ДЕЛАТЬ?
А как же лихо мы преодолели все препятствия днём, потом несколько часов нежились в ресторане, даже потанцевали малость, чего там таить. И вот так вот печально всё закончилось. Тупиком. И где искать выход ни мои ни Димки ни Ольгины извилины не находили. Какие ещё планы изобретать, даже если и умудриться отыскать схожие узкоколейные вагоны и прицепить их к поезду,  теоретически это было возможно, проблема решена вряд ли будет, уж больно велико число желающих отъехать. Да и потянет ли удлинённый состав венгерский локомотив?
Итак, ничего кроме вопросов. Перед глазами ни единой лазейки, кроме какого-то железнодорожника в фуражке с красным верхом. Да, вот же он наш спаситель, тот, что пересекает холл перед нашим поникшим взором, кто как не железнодорожник поможет попасть в железнодорожный состав. Это же его работа.
Одновременно мы про это поняли и так же синхронно сдвинулись в его направлении, вернее перехвата его движения. И только тут мы сообразили, что сей вершитель транспортных проблем не просто так двигается а удирает от плотной массы сообразивших то же самое, что и мы. Масса поняла, что тут ничего не светит и не особо гналась, к тому же спасительная для беглеца дверь была в нескольких метрах перед ним.
Вот  и ещё один план, неизвестно какой по счёту, рухнул так и не будучи начатым. Надо было, что-то предпринимать. Вот только, что? ЧТО????? И к тому же двери в зону Таможенного досмотра были наглухо закрыты. Люди, не попавшие в них, у тех, перед чьим носом, буквально, их затворили, разочарованно выдохнули. А поскольку их было более сотни  то синхронный выдох заметно привёл в движение воздух.
Надо бы перекурить, подумал я и двинул на выход. Ребята остались с баулами, на фига их таскать туда - сюда, покурить можно и по очереди. Вот так в скорбном одиночестве, в полнейшем унынии я вышел на вокзальные ступени, и стал предаваться грустным мыслям в полнейшем одиночестве. И здесь, чисто боковым зрением я увидел нескольких женщин а с ними милиционера. Человек в форме  что-то говорил им, а стояли они метрах в двух от меня, и слышно было всё идеально, что нужно в такое-то время с вещами пройти вон туда, там был проход между заборами и тропинка ныряющая во тьму, Он будет там, где не видно, и он отведёт их прямо к дверям поезда, где стоит его знакомый пограничник. Тот и посадит. ЭВРИКА. Вот оно спасение.
Не докурив как следует я рванул к ребятам, те, прямо так скажем были ошарашены моими командами, хватать сумки и мчаться куда-то за мной, куда-то в темноту.  Не поняли, но выполнили, схватили и помчались за мной. План был прост до удивления. Мы, вроде как тут стоим белим-красим, никого не трогаем, но как только мимо нас в условленное время в этот проход ступят те женщины мы, на некотором расстоянии от них, двинемся следом. Если посадят их, то и мы подъедем на кривой козе с той же просьбой. Денег наверняка хватит. Или настойчивого обаяния, неважно, что придётся применить, с нами же Оля, определимся по месту.
Строго в оговоренное время те женщины, таким же манером, не привлекая к себе ничьего внимания, подобно миражу растворились во тьме, Я уже вкратце обрисовал Димону и Ольге ситуацию, те всё поняли, и спустя несколько секунд, дав тем нелегальным пересеканцам границы чуть оторваться вперёд мы двинули следом. Между нами было метров десять-пятнадцать. Через пять минут сосредоточенного и без лишнего шума движения наши проводники юркнули в какую-то щель в заборе, мы туда же, там такая же тропинка, но в конце её был свет, и не просто свет а вагоны. Между краем тьмы и вожделенными дверями вагона было метров десять.
 Благоразумно мы не стали выскакивать на освещённое пространство а остановились и стали наблюдать за происходящим.  Вагон был последним, дверь тоже крайняя  в хвосте. За вагоном и вокруг него была тьма.
А происходило следующее: милиционер, остановив тех женщин метрах в трёх от вагона, в одиночку подошёл к солдатику, о чём-то с ним переговорил, что-то ему передал, призывно махнул тем женщинам и исчез где-то в стороне. Те подошли, о чём-то ещё переговорили и стали залезать по ступеням в вагон. Двери открылись сами, и так же сами за ними и закрылись, тихонечко так, но очень категорично. Тут и мы двинули, твёрдым шагом. Подошли и на недоумённый вопрос с абсолютной уверенностью в каждом слове стали втолковывать, что нам сказал куда идти, за определённую плату, и к какому вагону какой-то ментяра. Вот мы и пришли, потому как хотим уехать сегодня же. И, что нас уверили, что посадят обязательно. Если есть какие-то вопросы. то мы готовы их обсудить на взаимовыгодной основе за достойные суммы в разумных пределах. Солдатик проникся, рассмеялся и стукнул в дверь, та открылась и нам указали, что следует войти и двигаться к голову состава, и, что нас найдут, С нас только выпивка и закуска. Не веря в происходящее мы забрались в вагон, перрона здесь уже  не было, а ступени были высоковато, и двинулись вдоль абсолютно пустого вагона в указанном направлении, то есть в голову состава. Хоть двигались и быстро но успели заметить, что вагон был очень комфортным. С отдельными купе и очень симпатичными креслами.В это же время открылись двери вокзала и на штурм поезда рванула орда увешанная сумками и баулами. Мы не успели пройти и два вагона, как они заполнились полностью, решив далее не идти мы уселись. Вагон был обычным, типа наших электричек, только на сидения могли усесться не трое, как в наших, а по двое. Колея то узкая в тех Европах, и вагоны соответственно тоже. Потому и двое могут сидеть рядком. Но на мой взгляд это даже как-то и уютнее. Даже импозантно. Сразу чувствовались отличия. Это же Европейский а не совковый поезд.
Вскоре раздался гудок и вагон тронулся.  Народ, рассовав по полкам вещи, и засунув под скамьи, начал потихоньку успокаиваться и веселеть. Тон разговоров изменился. С нервно-истерического на деловито-умиротворённый.  Всё позади, Нервотрёпка позади. На улице или на вокзале ночевать не придётся. Утром уже Суботица. Югославия. Красота. Значит и нервничать незачем. Пора расслабиться. А способ известен всем один. Всем без исключений. Мы же один народ,  с одной культурой и обычаями,  потому  все с запасом. Разрешалось вывозить литр белой. Вот она и начала булькать по всему вагону. А тут и забугорные погранцы пошли по проходу. Вроде бы нам ехать через Венгрию, а погранцы говорили на узнаваемом нами языке, значит Чехословаки. Не удивляйтесь, был такой народ во времена СССР. Это теперь они чехи и словаки. А тогда для всех они были чехословаками. Так как страна, которую они и представляли именовалась Чехословакия. Её тоже уже нет. Есть две. Чехия и Словакия.И они между собой не очень дружат. Ну подходят они к нам, мы им наши паспорта, а в голове невольно стихи Маяковского про серпасто-молоткастый сами звучат. Те повертели паспорта и на чистом чехословацком языке начали хаять наших погранцов, что те мол недоглядели и забыли поставить штампы о пересечении границы. Нам было понятно всё дословно, вроде это белорус говорил, или болгарин, их тоже легко понимать. Шлёпнули свои штампы, отдали нам наши паспортины, мы их засунули в штанины и продолжили успокаивать расшатанные недавним стрессом нервы известным способом. Тут Оля решила посетить дамскую комнату и пошла в том направлении, в котором та располагалась. Минут через десять она вернулась и шепотом нам говорит, что она заглянул в тот вагон из которого нас попросили удалиться и что он абсолютно пуст. Мы поняли задачу, тихо собрались и расталкивая своими неподъёмными сумарями расслабившихся и разомлевших попутчиков двинули по проходу в сторону того вагона, который был пуст. Действительно он был пуст абсолютно. Выбрав купе в середине вагона мы вошли, расположились и стали накрывать стол. А тут и тот солдатик, что был на входе в вагон и благодаря которому мы попали на поезд в двери проскользнул, сделав пару комплиментов Ольге и выпив пару соток с прихваченным бутербродом с колбасой и сыром также испарился, аргументируя своё исчезновение тем, что ему скоро сходить и возвращаться на нашу территорию. Дальше ему нельзя. С его уходом нас будто прорвало. Словно что-то лопнула в мозгах, Отпустило конкретно. Выразилось это диким смехом. Даже не смехом, ГОГОТОМ. Всех нас. Был не просто гомерический хохот или истерические повизгивание, всё выскакивало одновременно.
Отсмеявшись мы долго не могли отдышаться и придти в себя. Слёзы ручьями текли у всех. И удержать их было невозможно. Они текли сами по себе. Значит такова была реакция наших юных организмов на пережитое за этот день. Всё заканчивается, слёзы тоже иссякли. Спокойно допив водку и съев бутерброды, мы улеглись на сиденьях, Дима с Олей, а я сам по себе, все три кресла были в моём распоряжении мы улеглись спать. Время позднее а поезд прибывает в Суботицу в восемь утра. На сон осталось всего шесть часов.
Какие города и веси проносились в ночи за окном нам было уже всё равно. За окнами темень, рассматривать нечего, потому и встали минут за пятнадцать до прибытия. Туалеты, оба, были в нашем распоряжении, поэтому никаких особых проблем с утренним марафетом у нас не было. Ровно в восемь утра поезд остановился у перрона города Субботица.
На этом бы и закончить, ан нет, не знаю как у кого а у меня всё утро было какое-то тяжкое предчувствие, принимаемое за похмелье. Предчувствие чего-то непонятного и необъяснимого. Поскольку вагон наш был последним. то и на таможенно-пограничный досмотр республики Югославия мы были крайними. Или замыкающими. Повинуясь своим предчувствиям, оставив сумки на попечение ребят я двинул вдоль очереди в голову, что б разведать что там и как.
Помните фразу из мультфильма " Фильм фильм фильм", помните как звучала, ПРЕДЧУВСТВИЯ ЕГО НЕ ОБМАНУЛИ. Так это про нас. Достигнув головы очереди я выяснил, что Югославы пропускают только еду, одежду и предметы личной гигиены. Электроинструменты как и электроприборы нужно сдавать в камеру хранения и нам их вернут, когда мы будем выезжать из страны. Обратно я не шёл а плёлся убитый полученной информацией. Вот теперь точно крах. Личность моя скорбела а глаза видели всё, что происходило вокруг. Информацию о которой я узнал передавали из уст в уста по всей очереди, повергая всех без исключения в уныние. Все были упакованы этими предметами сверх всякой  меры, И все чувствовали приближение КРАХА. То, на что был главный расчёт, единственный источник наполнения домашнего уюта и семейной казны оказывался непроездным.  Если Вы знаете другие обозначения подобного положения поделитесь ими в комментариях, А то употреблять слово крах уже поднадоело.
Незаметно я приблизился к ребятам и тут, что я вижу. В стене двери, открытые, за ними никого нет. Я решил разведать, сначала заглянул, потом вошёл. Вижу лестницы. одна вверх, там выше поворот, другая вниз, заканчивалась площадкой, в стене дверь, я подошёл, дёрнул за ручку, та открылась. За дверями улица. По ней люди ходят, машины ездят, тишь и покой. Обычная городская жизнь с еле ощутимым заграничным привкусом. Глядя на дома, людей, машины сразу понимаешь, что всё это не нашенское. А ихнее. Пусть и почти социалистическое. Но не наше. Так же, с абсолютно уверенным видом я вернулся на перрон, внимательно осмотрелся, служивых никого нет. Безалаберность абсолютная,  Когда ребята поравнялись с дверями, я их нежно так плечиком подвинул в том направлении. Тут мне захотелось пошалить. Настроение то поднялось, я нашёл средство избежать неизбежную катастрофу, отсюда и шаловливость. Димка с Ольгой уже привыкли полагаться на мои экспромты и молча растворились за дверями, я сказал только одно слово, - Вниз. Выходим в двери. Помните финал фильма Леон. Там где он вроде как скрылся уже от служивых, и то помещение, через которое он шёл светилось особым светом. Так и у нас, когда мы вышли на улицу та осветилась каким-то особым светом,  и никакого инспектора по контролю за оборотом наркотиков, целящихся в наши головы за нами не было. Повернув налево мы скоро достигли Вокзала,  зашли во внутрь, уселись на скамейки в зале ожидания и стали ожидать отправления поезда до Белграда. Вот теперь я и заканчиваю своё повествование. Потому как далее чудес никаких больше не было. Было всё как у всех. Как все доехали до Белграда, как все добрались до ближайшего рынка и поскольку инструменты были только у нас очень дорого и очень быстро их продали, тут же купили предметы вожделенные, список желаемого  я озвучивал раньше. Кроме этого я ещё взял джинсы.  Те самые Пирамиды. Одни из первых в городе. По приезду я встречал нескольких ребят, теперь я знаю, где они ими затарились. А через пару месяцев в пирамидах ходили все поголовно. Или большинство. Ну просто много их было очень, так, что мне пришлось ходить просто в лавсановых костюмных брюках. Потому, что так больше никто не одевался, Это сейчас так мажоры маскируются, а во времена моей молодости все хотели ходить в джинсах
Единственное, что можно отметить, что через два дня, после экскурсий по Белграду, деньги то, ихние динары, у нас были, упакованные до нельзя всевозможной электроникой, мы на вокзале в Суботице встретили того самого старосту с вокзала города Чоп. Только на четвертные сутки он выехал. Не повезло бедолаге. Видать не на кого было переложить свои обязанности. Никто не мог подхватить знамя из уставших рук. Вот и пахал, Мы уже возвращались, а он только прибыл. Жаль его. Хотя деяния его достойны восхищения. Кто кроме него?
После этого, до самого прибытия домой у нас ничего примечательного не происходило. Так, что и описывать нечего. Была обычная дорога. Серенькая и скупая на события. Поэтому в памяти, ничего, кроме акцента, приобретённого за те три для, не осталось. От акцента я избавился сразу на вокзале в родном городе. Вот теперь точно всё.
       P.S. В подтверждение истинности всего описанного готов предъявить Заграничный паспорт СССР с отсутствующими отметками о выезде за пределы государства проставляемые пограничным контролем. На выезде из СССР и на въезде в СФРЮ, то есть Югославию. Таких паспортов три. Один у меня, второй и третий у Димки и Ольги. Через пару лет после описываемых мною событий Ольга и Дмитрий расстались. Димка уехал в свой родной город Кривой Рог, а Ольга в поисках женского счастья вышла замуж за янкеса и выехала на ПМЖ в США. Вряд ли она сохранила ту реликвию. Она ехала навсегда. И крестницу мою туда увезла. После смерти родителей в городе не появляется. Не хочет.