В противовес Дориану Грею

  В жизни мне давалось всё довольно легко, кроме милых женщин.   
  Я гравитировал к ним с первого взгляда и редко когда переступал границу дозволеного с дремлющими под влиянием спитного пограничницами.
  Они мой камень преткновения, подняв который кто-нибудь когда-нибудь размозжит мне голову.
  Поэтому под широкополой шляпой я снашивал третий по счёту цельнометаллический шлем с узорами.
  Бывало я преследовал свою избранницу, отличавшуюся полонотой чувств, бёдер и затянутой в корсет талией до самых дверей её дома. Но безжалостое существо неизменно захлопывало дверь перед моим носом, и ничего другого не оставалось как в припадке ярости целовать дверную ручку вместо той, которую возжелал тем или иным способом.
  Рождённый без сменной рубашки и серебряной ложечки в неудачно спротезированном рту, я мечтал с жестокостью Марата и кровожадностью Робеспьера о дерзновенном счастье, которое добровольно бы принимал вместо касторки по чайной ложечке.
  Но снова и снова я оставался один, готовый, как уродливый горбун Квазимодо, броситься с Нотр Дам де Пари.
  И несмотря ни на что я неизмеримо любил себя на манер Дориана Грея, до одури надышавшегося лондонского тумана, когда, всячески избегая собственных объятий, не позволял осаждающим художникам писать с меня загнивающие портреты.
  Вы не поверите, причиной тому было отсутствие чулана, в который можно было бы их спрятать от любопытных глаз.
  Да и кому хочется умереть от удара ножом в сердце портрета, как это случилось с Дорианом Греем.