как тебя позабыть дорогая пропажа?

Она смотрит на меня,
как двадцать первый век на радиоприёмник,
как русский язык на слово «дабы» -
вроде что-то было,
но уже ненужное, старое.
Как на Икара
смотрят нынешние самолёты.
А у меня лопаются
капилляры,
немеют пальцы как раньше.
И лопасти
вертолёта
обездвижены
падшего.
Через тернии к пропасти
я следовал за ней в этот февраль,
затем апрель
и вот она уже бежит куда подальше.
А я до сих пор бы
втирал вкус её губ
в дёсна.
Хлёстко,
подобно кнуту,
острые,
режут мне сердце
звуки
её аудио-голоса.
Это муки.
Тёмные кругИ
в округе.
Крути
мне руки.
Штативом
крюк и
мне б уйти,
но звуки
мне не дадут пройти
тот длинный, безмятежный
путь и..

Я
«умираю» -
любовь «застряла» во мне,
как твои слова, что ты в меня бросала,
всё словно яблоко*,
в день,
когда и так держался на парах последних.
В пух и прах посмертно.
С собой шагаю в ногу,
у нас здесь
парад прострелянных.
Зачем в тот день ты улыбалась, меня этим насилуя?
От этого болит до сих пор,
походу что-то разорвАлось
усиленно,
Время лечит - так отец говорил, но оказалось -
пассивно,
Ведь мои чувства - не волдырь -
они бесследно не пройдут,
даже с годами, терапиями
и насильно. 

Но уже они не ломятся
в дверь
к тебе,
ведь
ты
теперь
в счастливом забвении.
И люд доволен,
всё как по сюжету -
эпилог фантасмагории
адского «Превращения».
Разъезжаются
воздуха частицы
по своим домам.
Накрутил ткань соединительную на спицы -
разошёлся по швам.
Я что-то разошёлся...
Пошла
рифма
дорогой длинной,
изолировав от кошмара
тягучего, липкого,
действительности хлипкой
аншлаг.
И знаете, мерзнут
люди
грустные
чаще.
Мне пора бы возвращаться "домой"
с этой "вечеринки".
А фотографии
держат
в памяти
пламенно,
как было раньше.
Я - мэр опустевшего города, что стоит на руинах.
И кочую по пустыням тоски,
как бедуин,
ноги по скидке - в крови,
и по пятам
за звёздами иду я, чтобы найти
рецепт от яда любви
безответной,
что меня пропитал.
В груди -
стенокардия,
при виде неё
я единый
теперь с нитроглицерина пачкой-
у меня кислая мина.*
Где те Ван Гога картины?
Возле порога
поцелуи?
Бурные
ночи любимые?
И визави те стулья?
Где наши с тобой лейтмотивы?
Впали все в спячку
Запылено-
Отставлено-
Оставлено-годовую.

Да,
прошло уж больше года,
Но будто два оставил
позади.
Я
тут не спешу, но
Трудно сопоставить
западни
и ту реальность,
будто «шут» -
но мысль не встанет
в позитив -
это английский говорок,
исполнит явь
экстемпорале
«застрелить».

Я вышел покурить...
Вышел покурить
из жизни,
выше стал...
до этого, я был на низкой
ступеньке.
В неё возвращаться зачем мне?
Нет, скажите!
Здесь холод,
тоска и фрустрация
лишь остались.
Помню, как в уши фальсификацией
Ей, как в автобусе, "передавали"
мои действия,
решив, что могут со скипетром судеб играть,
не отвечать за последствия,
за искренность выдавать
каждую мою шутку,
сплетни и слухи,
как на лавке старухи,
речь про Гуся, но это ж утко(а)...
Ей истина не нужна,
ведь имеется своя
версия...
Помню неделю своей агрессии -
себя ставить не спешила
на моё место.
По осколкам всё сердце,
но и оно -
за решёткой.
Проекция соткана
сводками
или с водками,
вот, коме-
дийного сериала обложка,
от создателя-судьбы,
на которую меня
сфоткали.
Но я не ломал комедию
и трагедию не строил. Курсы
боли прошёл намедни,
И все победы -
зольная унция.
И все беды
сольно поются.
Дивиденды
солью на блюдце.
И все хорошие моменты -
Лишь тяжело, как фрагменты с Уолли, найдутся.

Чёрт...
Потерял нАд собой
власть -
упала она, как ключи,
в лифта
глубокую шахту.
Снова стёрт.
Люблю я в ней кАждую часть,
кАждую часть, ведь все знают, что "в деталях
кроется дьявол".
Любовь всё бьёт...
Я выбрал удачный рАкурс,
чтобы видеть
как постепенно из меня улетает...
Уже отсчёт...
Создавая вакуум,
летит душа из бренного тела,
теряющего сознание...

Я обещал ей -
шесть месяцев ждать,
по швам трещал и
она не поверила
обещаниям,
не поверила мне тогда.
Слёзы, боль, тоска, прощание,
но, видимо, не узнает
мою тайну -
отчаянно
я готов её ждать, даже спустя года.
Я родился в её взгляде,
проник
себе в душу обрядом,
в нём же я и погиб
нагим
сухим
дядькой.
Маяк, откуда черпаешь свет? -
никто не знает.
Не исчезай...
я без тебя исчезаю.
Здесь сольный склеп?
Похороните со мной
демонов Эверест,
в гроб каменный
бросьте мне всё, что любите,
засыпет всё снег...
Бросьте, пусть потом растает.
Расставили людские эмоции,
бросьте цветы от родственников,
слёзы на труп
порцией -
«старый» Илья
сорбцией
здесь всё до капли впитает.

Никому не сказал о ней за полгода ни слова,
«Молчание - это золото.» -
Так говорят
ведь?
Выходит, сказочно богат?
В моей душе, видно, Меру,
город Цезарей
или может Эльдорадо?
В сеть
может и вовсе всё спрессовано?
Всё
вместе
взятое.
Эй,
я ведь не в шутку...
Я всем давно сказал, что забыл,
остыл
и разлюбил.
Теперь они не ждут, как
откроются двери Старого замка, словно Штутгарт
и экскурсию по чувствам
я проведу
и всё поведаю
им.
 
Теперь внутри...
Лишь там любовь хранится.
Может опубликую
эти строки
когда-нибудь.
Сегодня день, чтобы вусмерть напиться,
и разложиться
на мостовую,
с воем в глотке.
Паузу вжал мой пульт.
И я напился.
Да.
«До ручки», «до крайней точки».
Ведь говорил лишь один тост,
звучал как: «за Лизы любовь».
Проплыл по Стиксу,
отдав
душу свою, этой ночью,
вместо обола по ГОСТу.
Я - отголосок.
Я - просто боль.

Спасибо, Элина,
Но, кажется,
что
ты
заблуждалась,
ведь я «горю» до сих пор
и без намёков особых «остыть».
Стать бы исполином
из саженца,
но
пыль
так вживлялась
в клетки, что прекратился рост
способности бить...

Luck for her* -
грусть теперь для моих рецепторов.
остриём
втыкается боль,
мои гости -
дементоры.
вдребезги кость
и по ветрУ
или, развеяв пО ветру,
снова окунуться в Hypnogaja куплеты,
про дождь,
снова начавшийся.
ты это пОнял, друг? 
Там были про влюблённых припевы.

И всё же, что-то тащит
далее
тушу,
ведь «надо дожимать».
Вот только плачем
рыдальным
душит
и своим взглядом, даже мать.
И я бы начал
тотальную
сушку
слёзных жЕлез,
чтоб проживать
без них,
но шелест
в прачечной
стали
заглушит
крик. Не прожевать
комок,
который, чтоб легко сглотнул,
вы хотите.
Я - одинок,
но коль ступили вы за мой порог-
то выходите.
Эпилог
упоителен.
И, навряд ли, кто
меня сможет «подобрать»,
а уж тем более выходИть...
и
я не против,
хоть «противным»
звала она в дни былые,
вы ходИте
по моим останкам души
своим мерилом,
раски-
дывая оценки,
воспи-
тывая хоть центнер
критики и изречений
для моих, в голове, опилок.

А я ведь пытался...
Стать музыкантом,
художником,
бизнесменом.
Был безбожником,
трусом и смелым,
пытался разобраться в новых сферах,
даже в небе летал я.
Думал стать пастырем,
и что это, как пластырем,
днём понурым и пасмурным
накроет все мои раны.
И я нырял
с головой
в учебу,
вёл даже бой
ментальный
с толпой,
так...
война просто на пробу.
Но
не тихий я омут,
Я - есть
океан Тихий,
Океан Тихий и
фауна там - голодные мантикоры.
И абсолютно все
мои душевные странствия,
Этот уезд
и
даже
заграничная станция,
жизни векторы,
и
каждая
новая вариация -
это всё так и не помогло мне с ней распрощаться.
Всё изменилось снаружи,
но как прежде
внутри.
И этот скрежет
молитв
Бога обезоружит.
Эмоций развёл костёр на ужин
и он шепчет:
гори.
Ори хоть громогласно,
хоть немым криком,
где светят фонари,
сплетая в узел гланды потуже.

И я залетел в самолёт,
как французские вингсьют-пилоты,
хоть и не знал каким будет итог там,
приветствую, Томск, да
улыбаюсь во весь рот,
каждым своим зубом, от
и до,
несмотря на то, что дыры
внутри
оптом.

Ну, что? Кто там?

Человек в футляре.
Мой футляр - стенки гроба.
В коленки шёпот.
Мне открывали
сердце столько раз,
но я своё закрыл
за дверью
плотно.

И я люблю эту Лизу.
Прости,
мам, снова приступ
настиг,
снова руки в крови,
слёзы на стих,
надеюсь, я не ошибся, сказав, что ей будет лучше с другим.
Ведь, знаете, как ни крути -
доску из шахмат - наш мир,
фигуры на ней -
это мы с вами - люди,
судьба расставит по местам
всё, и  нет,
ни капли не странно,
нет, ни капли не странно,
что меня
она
срубит.


05.05.2019



*яблоко - отсылка к произведению Ф. Кафка «Превращение».

*...кислая мина - нитроглицерин является лекарством от стенокардии, а также взрывчатым веществом, которое используется в минах.

*шут - шут/shoot.

*Luck for her - духи «Luck for her» от Avon.