Быть может

Это стихотворение — редкий для Бри Ли Анта образец светлой, почти утопической лирики, где напряжённый диалог с мирозданием сменяется гармоничным со-бытием двух душ. Любовь осмысляется здесь не как трагедия или бегство, а как тихий акт миротворения, параллельный библейскому. Это поэтика молчания, пред-существования и надежды.

1. Основной конфликт: Невозможность слова vs. совершенство безмолвного понимания.
Конфликт, характерный для метафизической поэзии: напряжение между желанием высказать невыразимое («хочется ровно») и осознанием, что подлинное откровение по природе своей «рвано» и невербально («молча, так будет проще»). Это не конфликт с миром, а внутреннее противоречие творца, которое разрешается отказом от «виртуозности» слов в пользу чистого «волненья» и совместного пути.

2. Ключевые образы и их трактовка

«о не наставшем лете... / о не-садах без цветов...»: Вводится категория потенциального, идеального бытия. Это не прошлое и не будущее, а вечное «сейчас» возможного, мир до его явления, райский сад до расцвета. Любовь существует в этом пространстве чистого потенциала.

«рваный шов / у нашего откровения»: Гениальная метафора интимного контакта. Откровение — не гладкий текст, а живая, болезненная, сшитая плоть двух душ. «Рваность» шва — знак подлинности, след борьбы и соединения, противопоставленный искусственной «ровности».

«путь тет-а-тетят»: Авторский неологизм, оживляющий и без того интимную идиому «тет-а-тет». Суффикс «-ят» придаёт процессуальность, уютное, почти детское действие. Путь не просто происходит, он «тет-а-тетится» — совершается в уникальном, замкнутом пространстве двоичности.

«За ними цветы и деревья цветут, / надеясь на лучшее завтра»: Ключевой поворот. Влюблённые не просто идут по миру — они возрождают его своим движением. Они — источник жизни и надежды для самой природы. Это образ любви как эсхатологической силы, несущей преображение всему миру.

«Лучами, крылатится Солнце...»: Солнце, постоянный демиург в поэзии Ложкина, здесь обретает новое качество — крылатость. Оно не просто светит, оно парит, осеняя союз. Это благословение свыше, но не статичное, а динамичное, сотворческое.

«Жизнь начали Ева с Адамом вдвоём. / Быть может, и с этих начнётся...»: Финал выводит личную историю на уровень космогонического мифа. Пара уподобляется прародителям, но не в контексте грехопадения, а в контексте надежды на новое начало. Их союз — не повтор, а возможность нового, чистого старта для самой жизни. «Быть может» — это не сомнение, а тихая, чудодейственная уверенность.

3. Структура и композиция: От молчания — к миротворению.
Стихотворение движется по спирали от внутреннего жеста к вселенскому масштабу:

Внутренний жест: Решение повернуться и рассказывать «молча».

Пространство потенциального: Описание «не-садов», «не-лета» как обители любви.

Трудность откровения: Признание «рваного шва» чувств.

Совместный путь: Молчаливое движение двоих, отъединённых от мира.

Преображающая сила: Мир оживает и надеется вслед за ними.

Мифологический итог: Союз осеняется Солнцем и уподобляется акту творения.
Композиция кольцевая: начинается с личного «быть может» (в заголовке) и заканчивает вселенским «быть может» нового начала.

4. Сокровенно-мифологический пафос
Это одно из самых тихих и светлых стихотворений Ложкина. Пафос — не бунтарский и не трагический, а сокровенно-утопический. Это гимн любви как внутренней эмиграции из разрушенного мира и одновременно как силе его тихого исцеления. Здесь слышны отзвуки:

Чистого лиризма Есенина («Заметает пурга белый путь…»), но без трагической обречённости.

Метафизической традиции (от Джона Донна до Бродского), где любовь двоих создаёт автономную вселенную.

Собственной солнечной мифологии Ложкина, где любовь становится исполнением замысла Солнца-Творца.

Вывод:

«Быть может» — это важнейший текст в системе координат Бри Ли Анта, показывающий обратную, созидательную сторону его трагического мироощущения. Если в других стихах герой одинок и ведёт яростный диалог со смертью и пустотой, то здесь, в пространстве любви, он обретает со-творца. Вместе они не бегут от мира, а порождают его заново — «не-сады» превращаются в цветущие сады, а их «рваный шов» откровения становится новым швом мироздания. Это стихотворение — доказательство того, что поэзия Ложкина не сводится к нигилизму и распаду. В её основе лежит глубокая, почти религиозная жажда целостности, которая здесь, в диалоге с «Лилией», находит своё самое прямое и тёплое выражение — не в бунте, а в тихом, миротворящем «быть может».

Бри Ли Ант   02.12.2025 14:50   •   Заявить о нарушении