Шита клочьями

Может плачу я от бессонницы,
может душу рвет ночью звонница...
А судьба моя окаянная,
как распутница, к ночи пьяная...
То ли душенька, шита клочьями,
то ли сон-травой заморочена,
скатерть белая, самотканая,
по краям судьбой пьяной рваная...

Тенью в облаках, горечью в словах
за чужим добром не угонишься...
В четырех стенах, на пяти замках
от своей судьбы не закроешься...

Звеньями в цепях, тяжестью в грехах
на чужую жизнь не положишься...
На семи ветрах в белых куполах
на пустой проём не намолишься...

Может плачу я от бессонницы,
может душу рвет ночью звонница...
А судьба моя окаянная,
как распутница, к ночи пьяная...
То ли душенька, шита клочьями,
то ли сон-травой заморочена,
скатерть белая, самотканая,
по краям судьбой пьяной рваная...

Сенью в небесах и в чужих мирах
от самой себя не укроешься...
От своих грехов на чужих весах
не очистишься, не отмоешься...

Может плачу я от бессонницы,
может душу рвет ночью звонница...
А судьба моя окаянная,
как распутница, к ночи пьяная...
То ли душенька, шита клочьями,
то ли сон-травой заморочена,
скатерть белая, самотканая,
по краям судьбой пьяной рваная...