Жили да были...

            По строчкам, по точкам, по камешкам, по пряничным домикам, по костяным черепам...

            Жили да были два гуся в лесу у бабушки: ели сладкий кисель, пили Агдам...

            Красные лапы, да крылья - длинные, острые, как серпы, алые клювы в бархатной серой пыли, перья - точёные, сказочной красоты, пахнут туманом и мокрой болотной стынью.

            Белый летит на север, кружит над хатами в небе безвучной тенью - хрусталь и лед. Едут на ярмарку празднично папы с мамами, Машенька на крылечке с Ивашкой ждёт. Миг, и ещё - крылья закрыли небо, ветром дохнёт полдневная тишина, теплым овином и прошлогодним хлебом... Встретит Ивашку неведомая страна за горизонтом. Все выше уносит птица, тают вдали ярмарка, речка, дом. Будет ему, взрослому, долго сниться мокрый туман, бьющийся под крылом.

            Серый на юг мчится: окошки, стены, трубы печные (вьется медвяный дым), с ветром летит (крылья прозрачной тенью) тихо (лишь рябь трогает гладь воды), и забирает дедушек и старушек, в лапах уносит споро за небокрай. Тают внизу сад, огород, избушка - кто говорит, Сансара, кто лес, кто - рай.

            Гуси вы, гуси! - вечером ждёт бабуся, сыплет толчёные кости возле крыльца. Крыша, резные перильца, платочек пестрый, а под платочком - ой ли! - пятно лица темного и неведомого, чужого - бабка ли Ёжка, ведьма, чужая тварь. Птицы летят на крыльях усталых к дому, путь выстилает знобкий ночной туман.

            Жили да были...  Неспешно плетется сказка, кружится прялка, поёт возле печки кот...

            Ты уже взрослый, жизнь твоя - как по маслу, верно? Но что-то слегка за душой скребёт. Вроде бы все привычно и все понятно: хобби, работа, вечером дома ждут.  Но - от когтей на рёбрах  чуть видно пятна, трёшь их мочалкой, и думаешь, что сойдут. Это все просто, не бойся, живи спокойно - лет ещё сорок, а после оно пройдет, будешь беззубый и лысый, слепой, бессонный, выйдешь на лоджию, в ветер, туман и лёд... - А птица большая тебя на перилах ждёт...