Когда не станет Фриды - глава двадцать седьмая

      Франция. Аббатство.

     Быстро пробежало лето. Спешили в аббатстве с ремонтами и утеплением келий. Теперь они смотрелись уютными гнёздышками с обновлённой мебелью, новыми постельными принадлежностями. Обновилась и одежда. Монахи работали с большой охотой. Впервые за долгие годы их быт стал похож на человеческие условия жизни. Отеческая строгость кардинала всем пришлась по душе. С его приходом питание в аббатстве стало разнообразным. Ещё со времён святого Бенедикта, отказавшегося от пищевого аскетизма, выступающего за умеренный образ жизни, подразумевая сытую пищу, включая вино, во многих аббатствах жизнь была сносной. Но при предшественнике кардинала пища монахов оскудела до крайности, что привело их к сильному истощению и болезням. Ежедневный непосильный труд уносил человеческие жизни, численность обитателей аббатства сократилась вдвое.

     Осенние хлопоты по сбору урожая овощей и фруктов радовали обитателей монастыря, поскольку в первую очередь наполнялись кладовые аббатства. Впереди была зима и это обнадёживало на достаточно сытую жизнь.

     В День Всех Святых, второго ноября, когда поминают всех умерших, а каждый благочестивый католик может отмечать именины, кардинал решил открыть двери аббатства для жителей городка. Пригласительных не рассылали. Любой, изъявивший желание, мог прийти.

     Накануне, в последний день октября, все в аббатстве блюли пост. Первого ноября было приготовлено много вкусных блюд из итальянской и французской кухни. Попотчевать гостей хотелось от души. Особенно постарались монахи для детворы, наготовив разных сладостей.

     Трапезная, отремонтированная, с множеством столов, блистала от чистоты и порядка в ней. Именно здесь можно было принять много народу. Люди шли, приносили свои угощения. Детворе впервые было показано многое в аббатстве, сам кардинал водил их по закрытым пределам, которые никому раньше не показывали из-за царящей там нищеты и убогости. По городу пошли разговоры о душевности кардинала, его заботе об обитателях аббатства.

     Городок ждал от нового настоятеля добрых дел для всех жителей, а не для кучки местной знати, как это было раньше. Знали в городке о фаворитке прежнего епископа, мадам Диане Фурнье, жившей прежде на широкую ногу. Блистая в дорогих нарядах, разъезжая на дорогих машинах, она и не скрывала своих отношений с прежним епископом. Трижды вдова, разорившая своих мужей на нет. Кичась своей красотой перед жителями городка, принимала у себя только богатых людей. Еду и вино для таких застолий везли из аббатства. Внезапно иссяк источник её тайных доходов и мадам стала появляться всё реже у своих друзей, живя на распродаваемые наряды и золотые изделия, поднакопленных в молодые годы. Она пыталась испросить особой аудиенции у кардинала, чтобы добиться отсрочку по погашению долга, но ей было отказано и через казначея предложено ускорить выплату.

     - Ненавижу! - кричала она, уезжая из аббатства в вечернее время на своём кабриолете красного цвета.

     Через неделю, продав дом и кабриолет, погасив долг казне аббатства, она навсегда покидала городок с двумя большими чемоданами. Оставшихся денег едва хватало на маленькую квартиру в Марселе. Хотелось уехать навсегда, чтобы никто не знал о её нищенской жизни. Надо было искать работу на новом месте, но она никогда и нигде не работала. Все её мысли были направлены на поиски компромата для очернения кардинала перед Ватиканом. Обещала своим друзьям:

     - Я развенчаю мнение о нём, как о добропорядочном католике. Найду то, что свергнет его с пьедестала святости раз и навсегда.

     Быстро пролетели недели до рождественских праздников. В канун Рождества  кардинал распорядился подать на праздничный стол всё то, что выставлялось на его родине:  чечевицу, бобы с медом, капусту, рис, сваренный в миндальном молоке,  пасту с сардинами, белую фасоль, приготовленную по рецепту его сестры и распаренный турецкий горох.
 
     Для рождественского застолья итальянские блюда чередовались с блюдами французской кухни. Было заготовлено много ореховых сластей и ароматной сдобы, а также знаменитого шоколадно-орехового рулета рождественской Италии. Учтены им были  и региональные особенности рождественских блюд и изделий юга Франции.

     После полуночного богослужения на столы в трапезной были выставлены тринадцать видов десерта: фаршированные марципаном финики, лесные и грецкие орехи, миндаль, сушёный инжир, изюм, айвовые мармелады, гроздья светлого винограда, мандарины и кексы, мармелад и нуга. Детвора не спешила уйти с богослужения, зная о всех вкусностях, приготовленных для их угощения. Окружив кардинала плотным кольцом, подставляли свои головки для благословения. Он смотрел на них повлажневшими глазами, понимая, насколько сложна и важна его миссия. Надо было восстановить не только обшарпанные помещения, но и доверие прихожан, практически переставших посещать службы. 

     Ему не давала покоя мысль о дарителе, внёсшего огромную сумму на счёт аббатства, часть которой была передана многодетным семьям перед учебным годом на покупку одежды и учебников. Обитатели аббатства потрудились на ремонте здания школы и горожане приняли активное участие в этом. Кто деньгами, кто личным трудом. Хотелось понять кто и зачем так щедро отблагодарил этот очаг веры, а главное, что потребует взамен.

     Заканчивались рождественские праздники. Прилетевшее письмо из далёкой Аргентины, без имени отправителя на конверте и обратного адреса, объяснило многое. Он читал письмо и его сердце наполнялось тревогой за ту далёкую женщину, исповедовавшуюся один только раз за всю свою жизнь ему одному из всех священников мира.

     "Ваше высокопреосвященство, кардинал Антонио!
     Вы единственный человек во всём мире, к кому я могу обратиться с этой просьбой. Вы всё узнали обо мне из исповеди. Моей первой и последней исповеди за уже не короткую жизнь, но речь не обо мне. Так уж случилось в моей жизни, растёт сын, который никогда меня не видел. Он воспитывался в стороне, в семье пожилых и добропорядочных католиков, которых сын считал бабушкой и дедушкой. Но они оба недавно скончались и мальчик остался один. Ему второго ноября прошлого года исполнилось двенадцать лет, зовут его Андре. Назвала сына в честь человека, хорошо Вам известного. Нет, Андре Шульц не является его отцом. Вы любили и поймёте меня, Ваше высокопреосвященство. Когда-то я очень любила этого человека, но сама разрушила всё, что можно и что нельзя.
 
     Теперь о моём сыне. Он не должен отвечать за мои поступки. Скоро меня не станет, я очень больна, практически, обездвижена и мальчик остаётся один в этом мире. Его полное имя - Андре фон Крюгер. На имя сына в немецком банке открыт счёт со значительной суммой, которой ему хватит до глубокой старости. Только теперь, уходя, я поняла всю незначимость денег в судьбе человека.

     Обращаюсь к Вам, Ваше высокопреосвященство, с нижайшей просьбой. Найдите для моего сына достойную семью католиков в городке, где расположено Ваше аббатство. Мальчик вырос достойным католиком, сдержан, не избалован излишествами, владеет тремя языками. Он одинаково хорошо знает итальянский, французский и в совершенстве немецкий. Мальчик божественно красив, он ничем не напомнит Вам меня, теперешнюю, он похож на меня в мои юные годы.

     Не смею просить Вас, Ваше высокопреосвященство о большем. Следом за этим письмом на счёт аббатства поступит сумма средств на содержание моего сына Андре до совершеннолетия, а потом он получит право пользоваться счётом в Германии.

     В Вашем лице мне довелось увидеть человека высочайших моральных качеств. Мальчика привезёт в ваш городок священник, ставшей духовным наставником Андре с рождения. Он тоже в преклонном возрасте и спешит передать моё чадо в надёжные руки. Для сына я умерла при его рождении. Молю о сохранении этой тайны ему во благо.

С моим глубочайшим почтение,
Фрида фон Крюгер.
Буэнос-Айрес, Аргентина.
10 января 2000 года."

     Кардинал Антонио несколько раз перечитал письмо. Сомнения в искренности последней просьбы не вызывало бы сомнения, но он помнил исповедь просительницы накануне своего отъезда в Париж. Тревожно стало на душе. Её ли это сын, или очередной, возможно, даже последний, подлый шаг против дорогих ему людей.

     Размышления кардинала прервал вошедший Николя, приехавший из банка. Он был очень взволнован и торопливо сообщил:

     - Ваше высокопреосвященство! Нам вновь поступила огромная сумма средств на счёт от неизвестного лица. Но теперь оговорены условия расходования. Деньги предназначены на покрытие затрат по содержанию и обучению отрока по имени Андре фон Крюгер. У нас нет такого воспитанника и никогда не было.

     - Не надо волноваться, Николя! Я уведомлен письмом. Других новостей нет? - спросил кардинал, вставая из-за стола.

     - Есть и другая новость. Подъезжая к аббатству я увидел такси, из которого вышли священнослужитель весьма преклонных лет и мальчик, ну чистой воды ангелочек, скажу я вам. Посмотрите в окно, таксист выгружает их внушительный багаж, - произнёс Николя, показывая рукой на окно.

     - Попроси кого-нибудь проводить их в гостевой домик и помочь перенести вещи. Пусть отдохнут с дороги. Пусть их накормят, если они голодны. Я приму их несколько позже, возможно, только завтра, - ответил кардинал, разглядывая в окно прибывших. - Быстро же они прилетели. Это и есть Андре фон Крюгер, Николя. Если это действительно он...

     Растерявшийся Николя побежал выполнять распоряжение, а кардинал набрал телефон комиссара Робер. Кратко изложив ситуацию, он попросил Вероник уточнить время прибытия Андре фон Крюгера и сопровождающего его лицо во Францию.  Выслушав просьбу, Вероник пообещала всю информацию отправить по факсу. Её очень насторожила просьба кардинала, особенно после его слов, что гости уже прибыли.

     Кто же ты? Действительно ли священник, или лицо, нанятое для очередного преступления? - подумал кардинал, сидя у горящего камина.

     Время тянулось медленно. Кардинала клонило ко сну, прозвучавший звонок взбодрил. Пролетело почти семь часов. Вероник попросила принять факс и после прочтения документов поговорить с ней. Получилась солидная папка различных копий документов. Ознакомившись с ними, кардинал подошёл к окну. В небе сверкали яркие звёзды, луна освещала своим тусклым светом гладь озера. Картина была потрясающей.

     Что же, Фрида, документы, сопровождающие мальчика, оформлены достаточно убедительно, - мысленно обратился кардинал к далёкой просительнице. - Послушаю завтра твоих посланников, а пока надо хорошо отдохнуть. Вероник позвоню завтра.

     Утро наступившего дня было солнечным. Кардинал предупредил Николя о назначенной аудиенции на десять утра, после завтрака гостей. Созвонившись с канцелярией Ватикана, всё разузнал о священнике, сопровождающего мальчика. Пришедшие документы по факсу подтвердили безупречное служение оного.

     Из окна своего кабинета видел идущих мальчика и священника, который с трудом передвигал ноги и мальчик стремился поддержать его. Войдя в кабинет кардинала, замерли на пороге, внимательно рассматривая убранство. Мальчик был одет во фрак, делающий его старше своих лет. Священник, в своём скромном одеянии, являл собой аскетический образ монашествующего католического священника.

     - Проходите, преподобный отец Георгий, присаживайтесь удобнее у камина. Беседа наша может быть продолжительной, а по сему позволим себе её провести за чаепитием. И вы, отрок, присаживайтесь с нами. Имя ваше, Андре, мне известно из письма ваших попечителей, прилетевшее только вчера, - обратился кардинал к вошедшим. - Хочу внимательно выслушать вас обоих и уж после принять решение, как нам с вами быть.

     - О себе могу поведать следующее, ваше высокопреосвященство. Родился в далёком городе Львове, эмигрировал с родителями во Францию в двухлетнем возрасте, здесь же и стал католическим священником. Позже был приглашён в Аргентину, где помогал эмигрантам и русским беженцам из разных мест мира. Андре знаю с рождения. Он круглый сирота. Воспитывался дедушкой и бабушкой. Мальчик воспитан в католических традициях. Ему исполнилось двенадцать лет и теперь всё бремя забот легло на мои старческие плечи. Исполняя волю его ушедших родных, привёз мальчика в ваше аббатство. Вам решать, как и где будет жить Андре. Прошу милости принять и меня, не стану бременем для монашествующих собратьев. Поживу рядом с Андре, сколько мне отведено божьей милостью. Здесь, недалеко, покоятся мои родители. Хотелось бы обрести вечный покой рядом с ними, - спокойным хрипловатым голосом рассказал священник и замер в ожидании решения кардинала.

     - А что вы думаете, Андре? - спросил кардинал мальчика, рассматривая его красивое лицо. - С кем бы вы хотели жить, молодой человек?

     - С моими дедушкой и бабушкой, ваше высокопреосвященство, но их уже нет. Единственным родным человеком во всём мире остался отец Георгий. Молю вас, разрешите ему остаться в аббатстве, - тихим голоском, почти пропел, Андре. Его глаза были полны слёз.

     - Вот и я думаю, молодой человек, не стоит вас разлучать и спешить с приёмными родителями. Гостевой домик позволяет выделить вам почти весь первый этаж. Вход на второй этаж мы отделим сегодня же, гостей у нас бывает мало. Поживёте с отцом Георгием вдвоём, наймём вам повара и горничную. Надо возобновить учебу в местном школе. Дети примут вас тепло, я в этом уверен, - подытожил беседу кардинал.

     Кардинал проводил гостей до двери кабинета и позвонил Вероник.

     - Мальчик полная копия Фриды в юные годы, ваше преосвященство. Нет никаких сомнений, это её сын. Преподобный Георгий много доброго сделал за свою долгую жизнь. Удивительно, почему именно к вам обратилась Фрида с такой просьбой, - отметила Вероник в разговоре.

     В аббатстве тепло встретили приехавших. Монахи любили слушать беседы преподобного Георгия. Андре подружился с детьми в школе. Имея чудесный голос, пел в хоре во время проведения служб.

Продолжение следует...