великий пост

P. S. Милые дети!
- Никогда не бросайте хлеба, а увидите на улице, под ногами, поднимите и положите на ближний забор, ибо есть не только пустыни, где умирают без воды, но и трущобы, где умирают без хлеба. Может быть, этот хлеб заметит голодный, и ему менее совестно будет взять его так, чем с земли.
Не отличайте себя от других - в материальном.. Другие - это тоже вы, тот же вы.

                Марина Ивановна Цветаева








А что я человек из земли,
Постигается совсем не в дали.

Но как только себя сам копнёшь,
Хороня свою личную ложь.

И я в этом почти не спесив.
Но живу, никого не спросив.

Приравняв свою душу к земле.
А вот тело неся на крыле.

И на землю придя голосить,
Научаюсь поля колосить.

Но не сам, а на крыльях небес.
И не как разворотливый бес.

А что я человек из земли,
Говорит след небесный в пыли.






















___________ нечто набоковское, но почти из Буонаротти

Я слаб.
Ведь я не раб.
А волю проявлять свою
У каждой своей бездны на краю

Довольно сил любому человеку.

Лишь веки знают, что и бездны нет.
Что только свет в зрачке, поскольку нет и тьмы.
Что каждому, кто поглядит вослед
Искателям сумы или тюрьмы,

Как бабочка в сачке, я представляюсь слаб.

А что не раб,
Так и работы нет!
Холсты истлеют, рукописи - прах
Из праха! Топора и плахи

Прекрасен бы финал, да не дано.

Одно терпение во мне - одно
И то же! Новый день всё строже
Относится ко мне.
Я весь в его огне.

И тень всё ближе. Истина дороже.



















_______________ два имени жизни: насколь и нисколь

Какие бы ни принял вести,
Весь мир останется на месте.
И я останусь на миру,
Но смертью красной не умру.

И смертью белой не сгорю.
Зима приходит к ноябрю,
А лето к маю! Я не знаю,
Насколь себя не предварил.

Насколь себя не торопил
К себе же самому в грядущем.
Какую б кашу не варил,
Нисколь не разбираюсь в сущем

На частности и на догадки!
Какие бы ни принял вести,
Со мною будет всё в порядке.
Всё будет строгой чередой.

Я окажусь совсем не странным.
Ведь я такой же молодой,
А не заранее седой!
Без слёз принявший свои раны.












p. s. Единственное спасение от людей - скрыть от них свои раны. 

                Лев Толстой












Мы внутренности, сплющенные телом.
Мы переплавлены в латынь на белом
Болезнями названий! Из познаний
Последнее незнание моё:

Где обретёт своё душа жильё?
Куда уйдёт из глаз, уйдёт из сердца
И из рассудка? Даже из желудка
И пяток - где душа? Лишь лёгкие, дыша,

Как будто связь хранят с её полётом.
Лишь губы берегут её зевоту
Пред тем, как первый сон во сне узрит.
Я перед ней имею бледный вид,

До белизны как будто бы прозрачен!
Душа во мне не ищет новизны.
Гадаю я, насколько обозначен
Мой путь к тебе, любимая моя,

Моей душой? Насколько - жадным телом?
Насколько тем, что есть во мне пределы,
За кои просто выйти не дано?
Напрасно я гадаю! Всё одно.

Мы внутренности, сплющенные телом.
А те края, где всё возможно нам,
Мне сложно представлять не ложно, а на деле!
И лишь за совесть отвечаю сам.





















Не имеют значения все мои приключения.
Всё влечение моё к приключениям моим -
Испытание ангела, коим храним!
Потому не имеет значения

То, какие испытывал чувства.

Для искусства важнее всего результат.
А для жизни страшнее всего завершение.
Если начал неверно, то и будет исполнено скверно!
А меж тем никакого всё это не имеет значения.

Не хочу умирать ни вперёд, ни назад.

Словно сердце в груди, хочу быть посреди.
Между злом и добром не хочу выбирать,
Ибо выбора нет! Есть лишь свет и нет тьмы.
Нет и кармы, есть чайки с кормы.

Я бросаю им хлебную плоть.

Говоришь, не приемлют, но требуют суть?
И вот только тогда навсегда покидаю я грудь.

















P. S. Бесчеловечно благословлять там, где тебя проклинают.

                Фридрих Ницше





А кофе по утрам - и стыд, и срам!
Развраты духа шепчутся мне в ухо.
Зрачок же, словно серенький волчок,
И солнышко ухватит за бочок,

И бочку дёгтя в целой бочке мёда.

Я книжицу беру с такой обложкой,
Что стиснуты ей белые одежды
Воскреснувших за слово о любви
Обыденных словес! Мои открыты вежды.

Я тельце кровяное, что в крови

Не видит окружающих телес!
Но слышит, осязает глас небес.
А что с того?
А. в общем, ничего.

Помимо пробуждения моего

Извечного: Вы спали? Что ж проснулись?
И безупречного: Не жили? Что ж рождались?
Сколь часто мои мысли заблуждались.
Сегодня мои мысли улыбнулись.




























А кроме посторонних приключений
Во мне и ежедневное стечение!

Коловращение ночи или дня.
Происхождение во мне меня.

Казалось бы, могучий гул пчелиный.
Казалось бы, летучий взор орлиный.

Ан нет!
Не токмо свет, но вздор!

Как будто в сердце ледяным осколком.
И сразу красота во мне без толка.

Вот так и разъясняют мне, кумиру,
Что мир не для меня, но я для мира.

Не лирой Эвридику из аида.
Но сердцем лишь, всегда без лжи и жира.































Когда земного нет, а свет небес
Окажется совсем не след в пыли и да'ли,
Художника Дали я позову!
Поможет мне держаться на плаву

Пластичной плотью, не касаясь сути.

Вы говорите, мёртв, и я его из жути
Не смел бы извлекать? Так мёртвых нет,
И живы все! Но я совсем не бес,
Чтобы себя из мира изгонять

Посредством величайших и мельчайших.

Когда прекрасно всё, моих дичайших
Чувств не потерпит ровная равнина!
Низины низшие и высшие вершины
Во мне живут. А я и там и тут

Себя определяю человеком

Не просто так любым! А именно собой.
Но и с Дали пластичным примиряю.










p. s. Если не любишь других, себя полюбить не выйдет.

                Харуки Мураками













Не будем спать, как прочие,
Но будем же добры!
Не так, как многоточие.
Во сне есть многоочие.

Во мне есть топоры,
Чтобы срубить те очи.

Нет в мире завершений.
Всё в мире продолжение.
Такая в меру ложь,
Такая в меру правда

Лишают результата.
И только обещают, что каждая утрата не будет навсегда.

Что будут и другие.
Мои глаза нагие, лишённые иллюзий,
Покажутся наградой и некоей преградой,
Чтобы вмещать лишь жизнь.

Чтоб смерть не ненавидеть, её не обещать,
Но сном считать во сне.

Не будем спать, как прочие.
Без всяческий коллизий мы станем жить в тебе
И станем жить во мне.
Чтоб ложь не продолжать, но пробуждения ждать.




















Когда обманывают меня,
Не попрекну я дня!
Не попрекну ночи.
Видят обман мои очи.

Но никакой мочи
Назвать лжецом человека!
Словно бы он калека.
Словно бы я его лучше.

Может быть, пусть обманет?
Жизнь его станет гуще…
Знаю, почти что канет!
Так и со мной бывало.

Ложь меня воспоминала и через много лет.
И почти что весь мир мой тогда обращала в бред.
Ведь если смерти нет,
То и забвения нет.

Ни на том свете черти,
И ни на этом бесы -
Нет у них интереса что-либо дать забыть!
Меня обмануть возможно. Как со всем миром быть?


























____________ несколько неправильных ударений

Ничто не близко, всё далёко.
Моё прекрасное жестоко.
Миры вокруг меня сложня'тся.
Как крылья бабочки сложа'тся.

Полёты кажутся напрасны.

Ничто не близко, всё далёко.
Моё прекрасное - лишь око,
Которым я упёрся в даль!
Чтоб разогнать мою печаль,

Которую вблизи не вижу.

Но вот прекрасное всё ближе.
Живот напрасного всё дальше.
Миры вокруг меня сложня'тся.
Как крылья бабочки сложа'тся.

И только в белизне нет фальши.

Сколь грязны белые одежды,
Настолько и ослепли вежды!
Напрасны все края земли,
Коль здесь прича'льны корабли.

Насколь я честен изначально?












P. S. Первый же час, давший нам жизнь, укоротил её.

Lucius Annaeus S;n;ca minor; Сенека Младший или просто Сенека
римский философ-стоик, поэт и государственный деятель, воспитатель Нерона и один из крупнейших представителей стоицизма











Промокнем под дождём!
Поскольку мы идём,
И он, и я в одну и ту же сторону.
Но я представлю белую ворону

И вдруг пойду дождю наперекор.

Наперекор легко пойдёт мой взор.
И ноги, что измеряют простор
Не каплями дождя! Но между них идя.
Словно по клавишам легко ступая голосом

(граниты раздвигая слабым колосом).

Надежды, что убиты, воскресают.
И вежды, что закрыты, прозревают.
Я всё равно промокну под дождём,
Поскольку всё равно мы с ним идём

Настолько же давно, насколько мир есть благо!

Поверхностны все влаги бытия
И не в ответе за мои отваги.




















Всяк человек есть ложь (и что ж тогда с того?).
Всяк слушает да ест (жуёт свой крест и Бога своего!).
Иди один. Недалеко уйдёшь.
Моё стремление к перемене мест

Не связано с желанием уйти.

Хочу остаться я. Скитаться здесь и там -
Не значит прокатиться по местам
Подобно колобку! Не ото всех ушёл,
Взывая к беспощадному стрелку

Эроту? Пусть сразит хоть кто-то!

Не это жизни цель?
У жизни цели нет,
Помимо жизни! Если укоризны
Не связаны с конкретикою лжи,

Я просто не бегу за миражом.

Мне некуда и незачем идти.
Не надобно пути, чтоб осознать,
Что небо будет то же, люди те же.
И я всё тот же искренний невежа,

Которому себя не потерять.
























Мелодия тихая (перебродившее лихо).
Кожа моя прокажённая словно бы очищается!
Вот и проказы нет (старости и заразы).
Только волна и свет дискурс ведут в гармонии.

Словно в ночное кони (клавишами переступая).
Но не достигнет рая прежняя моя гамма
Прошлых моих искусств (пошлых моих чувств)!
Если я тот же самый, что проживал в аду

(детском моём саду), словно орешек грецкий.
Греческий дискобол (дискурсный балабол)
С серым ядрышком мозга полупустой в доску!
Или же столь простой, словно свет из окна.

И ничуть не слышна новая моя гамма.
И не поднять ни грамма пёрышком от земли.
Начал я нотой да и продолжил в дали,
И прозвучал всегда (тихо и не упрямо).












p. s. Истина редко бывает чистой и никогда - однозначной.

Оскар Уайльд
английский философ, эстет, писатель, поэт ирландского происхождения; один из самых известных драматургов позднего Викторианского периода











Кондитеров никто не убивает
Ни в мыслях, ни в реальности. Случайно
Кондитеров, бывает, убивают.
И все тогда становятся печальны,

Что мир так и построен: Убивать!
Что каждый приневолен: Предавать!
И даже с теми, кем любой доволен,
Случаются случайности. Кто знает,

Что ничего не надобно решать
И крайности не надобно мешать,
Тот есть не я! И ты, душа моя,
Которой здесь никто не разрешает

Всё разрешать себе! Да и не можешь ты.
Но этот мир исполнен красоты,
Которая неявна и тиха.
И каждая слезинка здесь суха!

Приправой для кондитерских изделий.
И детскою пелёнкой в колыбели.






























Опять я в себя ухожу
И душу свою положу
Совсем не за други своя!
Но стану как будто змея,

Вцепившийся в собственный рост.

Слова, что вцепились в мой рот.
И пища, что любит живот.
Душа, что со мною живёт,
Совсем уж ко мне снисходя,

Как лёгкие капли дождя,

Какой-то питает росток!
Какой-нибудь горный поток
Легко бы смывал мою землю.
Но я вызов горний приемлю,

Совсем уж принизив себя.

Я знаю, что жить, не любя
Животную жизнь, но охотно
Её проживать столь свободно
Сейчас не дано никому.

Пусть я и животность пойму

Как жизни небесную смерть,
А так же как твердь и как бездну.









P. S. Надо быть ясным умственно, чистым нравственно и опрятным физически.

                А. П. Чехов













Искать слияние душ в сплетениях тел
И знать сияние душ в свершениях дел -
Вот мой удел! Настолько же нелепый,

Насколько и единственный, как скрепы,
Что держат на земле и на крыле.
И эту бездну в тёмном серебре,

Я именую участью всеобщей -
Распахнутой для всех как двери склепа...
Да, я живу спесиво и нелепо,

Но абсолютнейше наоборот!

Что вторить мне, что врут мои слова,
Которые плывут как острова,
И пропадают в целом море слов?

Да, я за них и жизнь отдать готов
И частью - отдаю... А вот когда люблю,
Я нем и чист, и их не повторю.























Как осуждать?
Не осуждай никак!
Будь добрый знак хорошему, худому.
Мир дому всякому! Не мне уйти из дому,

В котором нет меня. Не мне в него прийти
Без приглашения на всём моём пути.
Не мне судить без всякого смирения,
Небес весенних малое вращение

Соотнеся с огромностью всего!
Нет в мире твоего и моего,
Есть просто мир.
Не сотворю кумир

Из ты и я!
Какая шире будет колея,
Какая уже и какая хуже,
Не вижу я ни из весенней стужи,

Ни из тепла бесчисленных светил!

Я не судил.
Я точно так же жил.

























О, ты прекрасна!
Я же столь ужасен,
Что не достоин! Словно в поле воин,
Всё разделяющий на да и нет.

На жизнь и смерть, и не ища ответ,
Как дальше жить. Ведь дальше жизни нет
И смерти нет! Лишь здесь они живут
И здесь они умрут, когда мне надо.

А ты прекрасна! Ибо ты отрада,
Рождая жизнь и убивая смерть.
И обещая этой жизни твердь.
И предлагая этой смерти бездну.

И эти обещания бесполезны,
Поскольку лгут как я, когда люблю!
Поскольку так об этом говорю,
Как будто без тебя не обойдусь.

Как будто этой жизни тлен и гнусь
Способен я убить. И убиваю. Пусть.












p. s. Сильные уходят от мира в свою душу, средние уходят в уединение, слабые идут в монастырь, в миру остаются больные. Если можешь, обрети первое, если нет - уходи или в монастырь, или в уединение.

                монах Симеон Афонский












Так много стыда, что страда
Уборки стыда с полей -
Как пуха, что с тополей! Как духа с небесных обла'к!
Так я узнаю свой облик в окалине жизни всей.

Стою сейчас на окраине -
Ad marginem рукописных
Книг, что при свете свечном...
Я не могу быть вечным, я не узнаю истин!

Но я могу быть личным.
Не ото всех отдельным,
Но весьма запредельным быть в пределах себя.
И написать не броско к каждой истине сноску:

Здесь я прожил, любя.
Здесь я прожил, губя.
Здесь я лишь кровотоком.
Здесь я являюсь весь и ухожу с Богом.

































Да не наступит на меня нога гордыни!
И кем бы ни был ныне, стану меньше.

Каким бы ни был ныне… Даже сыном,
Нашедшим на чужбине мать свою!

Неся её домой, я повторю:
Да не наступит на меня нога гордыни!

Каким бы ни был грешным, стану прежним.
Каким бы ни был горьким, стану честным.

Себя не позабуду на чужбине
И не приду домой ногой гордыни.

Да не наступит на меня моя нога,
Обтянутая рожей сапога.


























Я занят был плетением словес,
А надо бы корзины до небес!
Чтобы не в лес пойти да по грибы,
Но собирать знамения судьбы.

Стяжать всю связь меж небом и собой.

Но занят был плетением словес.
Я собирал различный интерес
Побед и поражений, и любовь
Со всех сторон! А после вышел вон

На толковище толковать вразнос.

А надо бы корзины много выше.
И чтобы интересы много шире.
И станет меньше дури, больше дали.
Но толковища многое видали!

У тамошних корзин нет даже днища,

Но крышка есть Пандры.
Вижу горы,
И горе вижу - этой мне лозы!
Переплетение слова из слезы

И гордости, и горя, и из моря…

И вскоре соберу в корзины те,
Что прежде не увидел в суете.










p. s. Все труды человека - для рта его, а душа его не насыщается.

                Екклесиаст













Не зря я громоздил свои пределы:
Всё то, что делал, оказалось делом!
Помимо шелухи, что сшелушил.
Я раз-любил, я два-любил... Я был

И я же не был!
Было это небо
Иль тоже не было, а был весь свод небес?
Не столь уж это праздный интерес:

Влачить как пребывание своё
И обустраивать своё жильё?
Мне нужно, чтоб под сводом ясный свет.
Закон чтоб был суров и милосерд!

Не каждый столь красив или здоров.
Но если каждый сбросит свой покров
Настолько, что останется душа
Вся в омовении живых и мёртвых вод...

Так пусть же диво явится конкретным!

Пусть этот мир со мной произойдёт
Как найденный в котомке грошик медный.


























Всё меньше описаний, больше сути.
Всё меньше ожиданий, больше жути,
Что предстоит в себе преодолеть.
Я должен мир в себе не побороть,

Я должен мир в себе переболеть!
Ведь мир мой совершенно невозможен.

Ведь я не существую в мире том,
В котором я живу, и весь мой дом
Построен из меня и для меня.
А кто же я такой при свете дня,

А не при тьме моей извечной ночи?
Не видят очи, и мой зуб неймёт!

Хотел быть кот, чтобы урчать в миру.
Но есть я крот, веду свою нору
Сквозь влажности и влажности земли.
Но даже след в пыли намного выше,

Поскольку может выйти из себя!
И его небо станет много ближе.


























Всё меньше сути, больше красоты
В моей минуте, в моём часе жизни!
В моих столетьи и тысячелетьи,
Когда мы просыпаемся вдвоём,

Такие вот песочные часы.

Тебя держу в ладони на весу.
Весы в моих губах добра и зла.
Небесных два крыла, они незримы.
И мгла, что отступила, но была.

Но красота здесь более бессмертия!

Тебя держа в ладони на весу,
Я в красоту вхожу как в водоём.
И не просыплю порознь, только вместе.
Мы в красоту войдём как пилигримы,

Такие вот песочные часы.

Но я за истину здесь отвечаю честью.
Ничто здесь не проходит мимо.

















P. S. Я никогда не мог разрешить роковой вопрос: где у меня кончается притворство и начинается искренность.

Сальвадор Дали
испанский живописец, график, скульптор, режиссёр, писатель; один из самых известных представителей сюрреализма












Одно крыло бабочки - когда ожидаешь всего полёта.
То есть уже не цветка и не пчелиной соты.
И даже не ветерка - что не сразу за облака.
Но исподволь прикасается, уничтожая вес.

Одно крыло бабочки - это ещё я здесь.
Другое крыло бабочки - это почти воскрес
И словно бы вышел из диогеновой бочки тела...
Но пока что остался в его пределах.

Первое поколение, предел которого - диогенова оболочка.
Последнее поколение, после которого первая точка,
А после вторая, третья... И все они более чем
Конкретны и окончательны, и более чем органичны.

Одно крыло бабочки - это моя личность.
Другое крыло - это добро и зло,
Которых здесь словно бы нет...
Настолько они не всеобщи и заключены в рассвет.



























Старость, она же страсть.
В старость возможно впасть.
Но только нельзя впадать.
Коли имею власть

Знать, где моя стезя.

И как её продолжать, ежели завершать время приходит мне.
Я растворяюсь весь (словно бы в вышине).
Я превращаюсь в быль.
Я становлюсь пыль.

После горю в огне.

Но, отдаваясь страсти, резко остановлюсь,
Силой себя сдержав.
Старость, она же страсть.
Пусть и ослаб мой нрав,

В старость нельзя впадать!

Ведь не по нраву мне (нечего здесь гадать)
Пылью быть в вышине и себя не собрать.























Слова реальны и слова буквальны.
Моё существование виртуально!
Но где-то сквозь туман упрётся в стену.
Произойдут большие перемены.

Ведь дальше некуда и надобно вовне.

Но что такое есть вовне - во мне?
И что такое есть во мне - вокруг?
Как Фаусту невидимых мне слуг
Представит Мефестофель - разве так?

Конечно, так! Но это суть пустяк!

А вот избавиться от пустяка
Я не способен даже за века,
Как от французской хвори иль проказы…
Тогда я не покину скользкий разум

И удалюсь в молчание моё!

Молчание обрету не как жильё
Для выживания средь лжи и миражей.
Не выживу себя вовне взашей.
А вовсе перестану выживать

В невидимом и стану тихо знать.







p. s. Я ничего не одобряю и не порицаю, у меня дел по горло, своей грязи. Если я очищу мир на маленькое пятнышко себя, миру этого хватит. Спаси себя, и хватит с тебя.

                Петр Мамонов










Все те раны, с которыми в смерть - рано,
Как овраги в бурьяне.
Как моря, прислонившиеся к океану.
То есть, искренностью возгоря - это мои изъяны.

Словно меж инь и ян вбит мною некий клин
Египетских каменоломен.
И те раны, с которыми в смерть - рано,
Потрясающий есть феномен

Чести моей и частичности.
То есть не всей моей личности,
А лишь той её частности, что видима только здесь.
Что осязаема даже на вес, как развалины дома.

Ведь даже сердце моё, что у Анубиса на весах
Тяжелей той цветочной пыльцы, что предполагается - даме.
И все бессмертия окоёма (что на совесть, а не за страх),
Словно хрустальности водоёма (невесомые, как и утро в горах),

Получаются просто прах.

И коли смерти моей происходить ко мне - так завсегда рано,
Получается, жизнь моя - неразрывная рана.


























Чтобы стать кораблём или храмом,
То есть путь проложить к сердцам,
Я не в груду глупцов и хамов,
И лесов строительных хлама

Облекаю своё лицо.

И ведь даже не по синеве,
Но пойду по простой траве.
И спины к цветам не согну.
Однодневку я там спугну.

И не спьяну прозрею рьяно.

Ведь коль бабочка взмахивала бы двумя
Крылами, то я бы познал меня.
А если бы взмахивала одним,
Оставался бы я нелюдим.

Но всё так же судьбой храним.

А судьба бы вымахивала ногой.
Сначала одною, потом другой.
Припадая, прихрамывая - вот как и мы порхаем.
Так и ей обернуться храмом

Или вольтовою дугой.

Как если бы билось только одно предсердие,
А потом пробудилось для всего милосердия.












P. S. Лучше жить одному. Нет дружбы с дураком. Ты, имеющий мало желаний, иди один и не делай зла, как слон в слоновом лесу.











Вновь трепетание сердца твоего
Предложит мне и всё, и ничего.

Затем я откажусь от ничего
И всё возьму во имя своего

Величия, в котором я ничтожен!
Обличия, в котором я возможен.

В других величиях словно нет меня.
А в этом славно греюсь у огня.

Но что я предложу тебе взамен?
Какой-такой обыкновенный плен,

В котором мы истлеем… Или нет?
Но лишь истаем, обращаясь в свет.





























Та высь, что знаю я лазурной,
Вдруг открывается ажурной!
Как будто бы простая мысль
Да усложнилась, возлетая.

И вот от Волги до Китая
Земля становится сложна.
Громоздкой станет тишина,
Коль вся - из крохотных немот!

Ведь что вверху, то и внизу.
Ведь что и небо, то живот.
Я здесь стою на рубеже.
Никто границ не перейдёт.

Не изолжёт, что часть есть благо.
Что трусость - то же, что отвага.
Что честь есть грех моей гордыни.
А я лишь белая бумага:

Что напишу, то станет ныне
Моей обыкновенной высью!
Но сложность не считаю жизнью,
А мысль зову проникновенной.

























Абсолютно самостоятельный человек
Опирается только о век.
Как о Волгу спиной в сорок втором.
Такой вот во мне морок,

Что и я окажусь нервом
И мышцей всего века!
Который всегда бесконечно краток
И медленно делает из меня человека.

Абсолютно самостоятельный человек абсолютно глуп
И не ведаем, что абсолютным бывает только его труп.
Да и то не совсем навсегда,
А до Страшного Господня суда.

Но и я всегда не об этом,
А о том, что приходит лето.
И теплеет медленно, словно бы мировой водоём
Наполняется светом и водою живой, и теплом.

Абсолютно самостоятельный человек
Полагает, что совладает с любой бедой.
А я всегда знаю, что беда моя - это я,
Ежели совладала со мной самостоятельная колея.










p. s. На земле есть обходные пути, а на небесах их нет,
если быть пасмурной погоде, значит, будет пасмурно.

Фэн Цзицай










_______________________ М. Н.

Черты естественности той,
Где нет ни примеси, ни ран
И нет сторонних помрачений,
Я называю красотой.

Я не встречал в тебе сомнений,
Когда есть мнение одно!
И невозможен злой обман.
Я называю простотой

Всё то, что в простоте дано
И красотой отражено.
Черты естественности той
Я называю простой.

Казалось, невозможно так.
Казалось, правда невозможна,
Когда солжёт любой простак,
Коль с правдой выжить будет сложно.

Но это очень тонкий мир,
Черты естественности той!
В него восходят не кумиром,
Которым мажь на губы жир...

И даже не звучанием лиры,
А недоступной простотой.


























Движение сердца - всегда навстречу.
Движению речи всегда отвечу.
Движению солнца всегда найдётся
Служение дня! Если не для меня,

То для всего окружения.

Коль дни я ношу в решете -
Огни зажигаю в тщете
Кого-то согреть в абсолюте
Космической стужи! И чудо,

Что я персонаж не комический.

Не шут я при Господе Жизни,
Когда присягаю отчизне.
Когда постигаю любовь
К единственной женщине, вновь

При ней не теряю себя.

Не кровь я в любовь претворяю.
Вновь всей я любви не узнаю.
Меня пусть узнает любовь.






















Нас не примет полностью миф.
Словно карму разбив о риф.
Я какая-то часть мифа.
Ты какая-то часть рифа.

Или даже наоборот.

Мир мифический каждому даст от ворот поворот
Мир трагический или комический
Меня выкинет в повседневность.
Не спасает даже надменность.

У неё ведь тоже своя колея

Титанических чувств и мороза по коже,
И свершений космических! Что потом в череде поколений
Будут даже из уст в уста.
Я скажу, что наша тщета

Их намного превыше, ибо истина - тише.

Это правда, но тоже не вся.
Только труд и терпение лежат на весах.
Я весы называю смирением.
Соблюдаю в них равновесие.

Отрицаю в них равнобесие.

Сомневаюсь в любом гении.
Лишь в любви всегда убеждаюсь.

























Вагоны человеческих костей
Составлены в состав скелета
Не для того, чтоб по мосту за Лету!
А для того, чтоб тело без затей

В плоть облекало всех своих частей
Движений беззаконную комету.

И я, как хвост кометы, увлечён
Твоим плечом, твоей воздушной грудью.
А вовсе не костей бездушной грудой,
Вот разве что составленной в людей

И покидающей вокзал как зал вокальный.
Звучит душа! А тело изначально

Её должно покинуть и уплыть,
И в землю лечь… А после восходить
Опять к звучанию! Круговорот беды
В природе человеческой тщеты.

Но так всё не совсем. Точней, совсем не так.
Звучит душа как вечности пустяк.















P. S. Когда Диоген попал в рабство и очутился на рынке рабов, его попросили представить себя: описать свои способности и умения. Он заявил: «Я умею властвовать людьми. Кто хочет купить себе хозяина?»








Пыль протереть! Как будто стала быль.
А не'были позволено сгореть
В полуденном огне моей вины.
Всего дна секунда тишины,

И вся поверхность сделалась чиста!

Я с чистого начну дышать листа.
Поверхность перестанет мне мешать.
Невидимо я выйду за неё!
Продолжится моё житьё-быльё

Немного дальше жизни. Хоть немного

Жизнь прежняя не станется убога!
А если бы слезами протереть
Всё то, что не умеет умирать,
То воссияет много ярче жизни!

Но прежнему не будет укоризны.

Всё вовремя на месте на своём.
Ведь сон был ночью, явь приходит днём.



























А в дело вступило тело.
Тело любить хотело.

И не могло убить
То, что мешает быть

Полной любви, как море!
Телу не впасть с горя в реки как ручейки.

Ведь и мне не с руки тело моё умерщвлять,
Всё превращать в дело.

Не избежать лжи, не отрицать миражи,
Что я могу умело

Что-то в любви поправить! В дело всё опошлять.
А не любить любовь, просто её славить.
































Христово Воскресение! День рождения
Всего святого и всего простого,
Что есть во мне! А сложности в огне
Полуденном сгорят. И это будет ад,

Что к небу приведён не на поклон,
Но радостно чтобы сошёл назад!
И всё вдруг осветил в самом себе.
Христово Воскресение в судьбе.

Христово Воскресение в любви.
Христово Воскресение и в смерти.
А только лишь вчера, не на слова поверьте,
Господь во гробе был! И в ад принёс спасение.

А так же и с разбойником на небе -
Одновременно всё! Немотствует здесь нёбо.
Язык мой сущ! Наглядность откровенна.
Без околичностей повержена геенна.
















p. s. И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана. И сказал Господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана Господу и сказал: я ходил по земле и обошел ее.












А имён не останется никаких.
И племён не останется никаких.
То, что я тобою пленён -
Это тоже всего лишь стих!

Ибо истина анонимна.

Даже если слово и дивно,
Будет соло моё дико.
Пусть ты вовсе не Эвридика -
У нас путы другого ада!

А мне имени и не надо.

А мне племени и не надо.
Ибо в пламени и Стихии
Не один посреди России!
И тебя люблю наяву.

А имён не останется никаких.

Потому бытие столь дивно,
Ибо истина анонимно
Всё сказала раньше меня!
Что я всё бытие люблю,

Ничего в стихах не гублю.
























Некая тонкость, что тоньше волоса
И не выразить её голосом.
А невидимость словно колос,
Что младенчиком сущ в зерне!

Не взбираюсь я словно плющ
По отвесной такой стене.

И не честным пирком-ладком,
Колокольчиком и бубенчиком
Да за свадебку - молотком
Точно так запястья младенчика

Да к кресту человечьей властью!
Это как бы страсти-мордасти.

Но всерьёз ведь тоже никак.
Эту тонкость любой дурак
Понимает выше меня -
Даже тем, сколь её опошляет!

И я вижу, насколько я слеп.
И умнею, насколько я туп.

Как наскальная роспись, груб
Этот мир мой! Но не нелеп.
Ведь я слышу, насколько я глух.
Так во мне прорастает дух.











P. S. И, находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю.









Я многоточию не уступлю.
И многоочию не уступлю.
Но чётко очертил, чем мир мой был.

А вот чем был мой пыл и чем не был -
Так это пыль! Но я гордился зря:
Быть след в пыли такого бытия,

Что тянется вослед не через Лету,
А через море солнечного света -
Вот это экзиста'нс, вершина мира!

Я ж начертал себя словно кумира
Мир ограничивал самим собой.
Но, к счастью, проиграл я этот бой.

Распался на корпускулы любви.
Стал многоочием, увидел свет зари
Со всех сторон, вовне и изнутри.
































По росту он тебе иль не по росту,
Всё просто в этом лучшем из миров:
Не жди даров, не обретёшь погосты!
Я знаю, у всего есть свой покров,

Что Божья Матерь держит над Россией.

У слов, произнесённых человеком -
Слова, произнесённые мессией.
У тел же человеческих и дел -
Их смыслы... Я не то сказать хотел!

Не жди даров, уже ты одарён.

Что жив я испокон, как порождение
Моих родителей, что жив как продолжение
Меня же самого, но - за меня
И далее меня... Нет ничего

Белее дня, темнее тёмной ночи!

Всё просто в этом лучшем из миров.
Ничто не пусто, если зрячи очи.

























Прощаются бессмертные, и я
Смотрю им вслед и вижу свет и осень!
Созвездия, каких доныне нет,
Не бьются оземь.

И не взнуздать холодной красоты
Ни женщиной моей, ни восхищением…
Невидимы над вечностью мосты!
Но здесь они явились на мгновение.

И манят перейти, дерзнуть уйти.
На вечность и на миг одним глазком взглянуть.
Одним мазком потом изобразить
Всё то, к чему приводит этот путь.

Но не затем я ныне не бессмертен.
А с тем, что мир уж слишком безответен
К моим переливаниям пустоты
В порожнее холодной красоты:

Ни женщины там нет, ни восхищения!
Но я не упрекну моё мгновение.
Его не собираюсь просвещать.
Но бездну не позволю упрощать.











p. s. Каждый, кто был соблазнен, хочет соблазнять сам.
                Мария Магдалена (Марлен) Дитрих
                нем. Marie Magdalene (Marlene) Dietrich










_______________________ кратенькое

Когда говорить не о чем,
Просто идёшь за речью.
И уходишь за речку
Чёрную, словно Лета.

Я и не вижу света в собственных словесах.
В собственных небесах я не ищу ответа.
И лишь припав к началу
Я утолю печали.

Разве ж я сотворил сей наилучший мир,
Распахнутый небесам? Что я могу в нём сам?
Разве что словесам не дам увести от Слова!
Когда говорить не о чем, просто идёшь за речью.

Просто ничем не лжёшь и бережёшь основу.

































Исчезающая красота -
Как сквозь пальцы вода? Не так!
Она враг пустотелых влаг,

Промокающих лишь поверхность.

Помогающих видеть вечность
Разве тем, что они - поверх.
Я люблю такую беспечность,

Породившую смех и грех.

Исчезающая красота,
Как верста дороги, в уста
Не вложившая пыль словес.

Да, не стал я уродлив без

Исчезающей красоты!
Просто мир мой утратил вес.
Я к нему перестал угодлив,

Не ищу над бездной мосты.

Ты и я исчезаем тоже.
Но скелет, обтянутый кожей,
Не нагрузит крыльев рассвета!

Потому что в нём веса нету.












P. S. Люди порой прощают тебе добро, которое ты им сделал, но никогда не прощают зло, которое причинили тебе.

                Сомерсет Моэм.









Я белый камень среди бела дня.
Однажды ты споткнёшься о меня.

И удивишься, ведь не должен пламень
Не обжигать, а лишь лежать как камень.

Как на ладони буду вместо хлеба.
Не ожидал, что вот такое небо ты не поддел давидовой пращой?

Я не позволил небо упрощать
И Голиафа оплетать плющом.

Мне - всё иль ничего. А потому - всё сам!
И ты не выживай по считанным часам.

По Зодиаку стрелкой не беги,
Высчитывая дантовы круги.

Всё сам - из твоего! Из моего -
Я тоже сам! Достойны лишь всего.



























Боль как любовь. Она что в лоб, что по лбу -
Не исцеляется пробитым лбом!
Кто верит, что со смертью прекращается
Моя любовь, тот повенчался с твердью.

А потому ты не маячь столбом,
Моя любовь! Не будь верстой дорожной
(проехал, дескать, а теперь поплачь,
Потом - забудь). Поскольку невозможно

Про боль забыть, теперь уж как-нибудь -
Живи уж как-нибудь! Что в лоб, что по лбу
(с любовью, без) - поскольку интерес
Не боли избежать, а смыслов не утратить.

Поскольку сердце предстоит рожать
Не только в муках, а в ума палате.

































Я дома, но - думая думу
По принципу «сено-солома»,
Не солоно я ухожу!
Зато не приду к миражу,

Останусь при истинах азбучных.

Я слово представлю: в нём бабочка
Уже не двукрыла и даже
Не машет хромою ногой!
А словно в сачке у ловца.

Но я не истаю с лица.

Не спрячусь за дымкой астрала.
Ведь ты бы меня не признала -
О Вечная Женственность, ты!
Коль в жертву твоей наготы

Принёс бы я чуждые жизни.

Нет! Просто оброс я полями,
Как глобус! Как полный автобус,
Что летом! А не через Лету,
Немного пропахшую потом.

Я дома, но - думая думу

По принципу «сено-солома»,
В тебе не нашёл укоризны.



















__________________________ былина о былинке

Песочные часы поддеть ботинком.
И временем текучим овладеть.
Не стал бы я песочный человек,
Когда б проспал из-под дремучих век

Очередную драму о воде.

Песочные часы потом продеть
В иголие ушко! Проплыть как льдинка
Из циферблата в циферблат, потом ума палату
Привлечь к беде родного пепелища...

И сделать пепелищем звонким счастья.

Хотел бы обладать такою властью,
Чтоб выбить днище бочки Диогена?
Сия мне механичности геенна
Есть гибель личности в сверхчеловеках...

Песочные часы поддеть ботинком

И заблудиться в собственных успехах?
Пожалуй, лучше нет! Былинкой быть сквозь свет.







p. s. Всё на этом свете относительно. Есть люди, которых развратит даже детская литература, которые с (особенным удовольствием прочитывают в псалтыри и притчах Соломоновых пикантные местечки.) Есть же и такие, которые чем больше знакомятся с житейской грязью, тем становятся чище. (Публицисты, юристы и врачи, посвященные во все тайны человеческого греха, не известны за безнравственных.)

                Антон Павлович Чехов.














Совершенно простые вещи:
Стать землёй или стать вещим?
Это, в общем, одно и то же.

Этот мир словно память кожи:
Иногда это пятна солнца,
Пот и сажа - их и берёшь.

Духи выдоха или вдоха -
Так и я вдыхаю эпоху!
Выдыхаю её гарью.

Если выдохну сразу горним,
Мне здесь всё покажется горьким!
Ибо буду я слишком гордым.

Совершенно простые вещи:
Стать землёй или стать вещим?
Всеобъемлющим или твёрдым.































________________________ Ж. А.

Формально всё соблюдено.
И всё соблюдено буквально.
А вот по сути - скверно мне!
Какой-то повседневной жути

Я не сумел в глаза смотреть.
Любви позволено гореть.
Любви позволено погаснуть.
Никто не скажет: Всё напрасно!

Поскольку всё обречено,
Известно и обручено.
Но - хоть какою-то победой
Воскреснуть по-над миром ада...

Я не сумел любовь создать!
И это надо осознать.
Чтоб, время обративши вспять,
Опять в себя с любовью верить.

Любовь есть дверь! Одним - оттуда,
Другим - туда. Ничто не чудо.
И всё есть чудо, но - по силам
Не предназначено могилам.



















Забравшись мыслью высоко,
Глядеть я буду далеко!
И глубоко глядеть я буду.
И разгляжу в себе Иуду.

И все высоты станут низки.

Забравшись мыслью высоко,
Себя увижу очень близко!
Соотнеся лишь с тем, что должно
И что не должно. Там не сложно

Понять, что буду предавать всё, чем возжажду обладать.

Но скоро предавать устану.
И вот тогда я нищим стану.
Я стану пищей для ума
Для тех, в ком - искренность сама!

Желание быть, не нарушая.

Стать идеал как житель рая
Иль ада узник - вот подгузник!
Да чтобы не орал младенчик,
Не стану колокол набата.

Но стану детский я бубенчик.

Кто мнил, что завершу я счёты
С невыполнимою работой?













P. S. Нет более огорчительного зрелища в мире нравственном, чем зрелище гениального человека, не понимающего свой век и свое призвание.

                Пётр Чаадаев






Я след, идущий следом. Как беседа:
За словом слово! Ничего не ново
И ново - всё. Как бочку Диогена
Примеривая каждый новый след.

Не оболочка, но - уже давно
Весь свет вокруг. Я точка поворота,

Сказал бы я!
И стал бы я свинья,
Которая везде отыщет грязи.
И эту грязь преобразует в князи.

Моя неисполнимая работа
Всегда завершена. Но есть своя цена!

Какую я войну не проиграю:
От ноты до до самой ноты си -
Я гамму новую воображаю!
Которая еси на небеси.

Как след небес я получаюсь бес:
Почти бездушен, но душа в пути.






























Вода текла.
А речь рекла.
А печь всё мироздание пекла.
И ожидало наше ожидание.

И оживало наше выживание.
И любование наше любовалось.
А что не сваришь каши с мирозданием,
Всё искупается одним свиданием!

Где нет любви, но - будет понимание.
Где жизни нет, но - будет выживание.
Где света нет, но ожидание чуда
Вполне его заменит - как Иуда!

Когда тебя вдруг поцелую я.
Или когда меня ты поцелуешь.
Что знают двое, как свинья почуешь,
Которая всегда отыщет грязи.

А что любовь порой выходит в князи,

Так только Бог возможет оберечь
От неизбежности подобных встреч.




















Почему всё не так?
Тогда так - это как?
Коль душа в неглиже, то ничто по душе.
А по телу уже всё дано в витраже

Сквозь готический свод.
А душа и не ждёт взять по телу суму.
А душа за пределы, но - узами чувств по уму!
Коих пять или шесть.

Если я иду дальше искусств,
То от тела и нервов уйду.
И от текста - уйду! И пускай вековые шедевры,
Словно чёртовы эти мосты, даже ежели взять.

Почему всё не так?

Тогда так - это как?
Невозможно постичь и нельзя обладать.




































Немного - это всё!
И всё - совсем не много.
Немного Леты и немного Бога.
Вот так и создаются полусвета

Любимые, достойные тревоги.

Ты хочешь быть спокоен, но - ты воин,
В сражении с собой не победивший.
Но - деву полусвета полюбивший!
Покоя как и не было, и нет.

Ты хочешь свет, а получаешь Лету.

Не речкой Чёрной,
Не дуэлью вздорной,
Но речью заблудишь в её очах.
И ждёшь - себе! - венчания при свечах.

Я так люблю. И так я говорю

О свете: Полусвет себе молю!
А надо бы молить любовь к тебе.






















Немного от любви людей дошло до насю
Какая-то минута или час -
Очищено, как снег у дымохода!
Но видел я однажды целый век,

Сокрытый во мгновении одном.

И в нём не только тот, что не убитый
В Берлине в сорок пятом, но и ты -
Когда явила чудо красоты!
Не мне принадлежа погожим днём.

Я говорил не раз, что можно бездну лет

Подолом платия, когда идёшь сквозь свет
Легко черпать из млечности вдвоём.
Но не ладонью жадной, а живьём
И жаждою души - в такой тиши,

Что не присутствует в земной глуши.

А вот у нас, поди ж ты, она - есть!
Ведь я, и ты, мы -навсегда и здесь.
А так же мы - и никогда, и там.
Мы странствуем с тобой по тем местам,

Где вечность и мгновение суть одно.

Мы живы и недавно, и давно.
Нам это всё воистину дано.







P. S. Будь крайне трезвен, когда сеешь семя Господа своего, чтоб враг не подмешал как плевел, и чего либо своего; потому что у него в обычае и посредством добра делать зло.

                преподобный Ефрем Сирин












________________________________ М. Н.,

Любовь без любви - не бескровная кровь!
Ты жаждешь любви - получаешь любовь,
Которая то же, что телодвижения...
Земного закон притяжения

Спрягает тела, меж которыми космос и мгла.
Любовь - во главе не угла,
Зато - продолжения рода!
Вот так и родятся гиганты,

Которые внешне - уроды,
А внутренне - я или ты...
Потом они долгие годы желают себе красоты!
Иль ищут себе простоты, дилетанты.

К чему мне любовь без любви?
По жилам не кровь без крови,
А кровля и снедь, и возможность без них умереть.
А с ними - любить без любви

В желании быть и остаться!

Возможность не жить, но - казаться.
Иль всуе в любовь расстараться, чтоб кровью по безднам скитаться.
























Иные даром рождены.
И даром же наделены.
И не скажу я, что в России
Они особенно иные.

И я не слишком не иной.

Я предостаточно земной.
Но я как узел передаточный
Таких кармических цепей
(таких логических затей),

Что предостаточно бессмертия в любой моей возможной смерти -

Оно еси на небеси!
А сам я словно ил осадочный -
На дне скрываю корабли!
Которые могли в дали

Укрыться от земных побед.

Я понимаю - это бред.
Ведь поражения в небесах
Порой как ветер в парусах
(коль цели не было и нет

Иной: признать, что я - иной).

Пусть дар мой не всегда со мной.
Он умывается стыдом и укрепляется трудом.










P. S. Пока человек чувствует боль - он жив. Пока человек чувствует чужую боль - он Человек.

                Франсуа Гизо.









А ходики тикали - даже не бликами,
Но светом и тенью, и пахли сиренью.

Ну кто мне расскажет, что серой сирени
Бугорчатый мозг не рождает мне света и тени?

А ходики тикали, но - не в висок!
А сразу в запястье вбивая мне свой голосок.

И стало мне стыдно, что я вивисектор
Такой красоты - как прожектор над морем.

Сколь я понимаю ничтожность мою,
Столь и существую в единых аду и раю.

Но ходики тикали вовсе не горем,
И время моё становилось великим.


































Договориться до -
До самой ноты да!
На да и нет не надо разделяться.

Не догадаться до -
А сразу же спознаться
Со всем объёмом этой новой гаммы.

Я жил упрямо -
Когда надо прямо
Всё начинать с прекрасной ноты да.

А отзвучавши дальше ноты си -
Поднявши небеса до небеси,
Сказать: Меня не бесит пыль земли.

Она лишь пыл, который беспробуден.
А мы с тобой давно проснулись в люди.
Нам небеса сошлись как в море корабли.


























Почему Россия - должна?
Потому что может она.
Потому что она - одна!
Остальных почти что и нет.

Я о тех, кто не множит тьму.
Я о тех, кто хранит свет.

Почему Россия - одна?
Когда столько вокруг других!
Очень важных и дорогих,
И прекрасных и всевозможных.

Потому что она должна
Отказаться от смыслов ложных.

От всего, что мерзость пред Господом!
Это важно - такая трезвость.
Обладание таким опытом.
Голодание таким голодом.

В остальном - никому не должны
Ничего из своей целины!

Нам самим её поднимать
По-над бездной за пядью пядь.
Я пришёл обсуждать не смыслы,
А затем, чтоб их не терять.










p. s. Трудно стать человеком; трудна жизнь смертных; трудно слушать истинную дхамму; трудно рождение Просветлённого.












__________________ в пространстве нескольких поговорок

И вновь пора мне подводить итоги.
И вновь мне ясно, что итогов - нет.
Не мало лет мне - или мало бед? -
Но оказался вновь я без богов

Не потому что не благоволили боги!

Вот Бог, а вот порог. Кто не готов
Принять такой итог, пусть будет счастлив.
Мы люди - всё ещё; всё честь по чести - частью
Любой из нас настолько не завистлив,

Настолько он собой остался сам!

Мёд-пиво по усам! Вот Бог, а вот порог!
Из всех итогов важен тот итог,
В котором я останусь без меня,
Который - лжив! Нет дыма без огня.

Но есть огонь - без дыма, свет - без тьмы.

Мы - в настоящее. Не в нынешние мы.
Но где зазвучать могли бы - гласом рыбы,
Запеть сумевшей без своей воды!
Пусть не избывшей всей своей беды,

Но - как и я! - беду развоплотившей.






















Почему всё не так?
Потому что ты враг
Всякой лжи!
А вокруг - миражи.

Почему всё не так?
Потому что я враг
Своей лжи!
А вокруг - ни души.

Как в глуши, чтобы зрению души не мешать.
Человек, ты пришёл в этот мир совершать
Совершенство одно
(а не то, что вокруг и гуано) -

Чтоб его поставлять в золотые далёкие страны!
Где возможны высокие чувства.
Где навозы ничьи не удобрят вершину искусства.
Потому всё не так мне на собственном ложе Прокруста.




























___________________________ безответно

Хотел бы я влюбиться не в любовь?
Хотел бы, чтобы кровь моя текла
По имени любимой? Чтоб легла
Мне на ладонь губная та гармонь,

Что наяву я именем зову?

Вопросы - без ответа! Речка Лета
Зовётся Чёрной! Не дуэлью вздорной
Я раздавлю скрижали той гармонии!
Но так, чтобы с любимой возлежали

Вновь оба друг у друга на ладони.

Стреножены, словно в ночное кони.
Подвешены, как меч домоклов в горле -
Сердца им сечь! Но не об этом речь!
А лишь о том, бледно не прогоркла.

Чтоб именами пролегла в крови.

Чтоб стали столь конкретны и победны.
Хотел бы я себе такой любви?

















P. S. Не бойся, что видишь себя никуда не годной, бойся увидеть себя святой.

                Схиигумен Иоанн (Алексеев)










Из горла пашни вырастает колос
Единственный, как человечий голос.
А горло обло, озорно, стозевно.
В нём получается лайяй напевно.

И узнаётся, что и я оратай.

Для тех, кто мирозданием богатый.
А так же тем, кто мирозданием нищий.
Единственно мой голос будет пищей.
Единственным он будет основанием

Всего существования моего.

Когда я захотел себе всего -
Не получил от пашни ничего!
А ведь пока я продолжал хотеть,
Я пашней всей не мог оволодеть.

Лишь обернулся осью во весь голос

Земной и неземной, осмысленной как колос.
Стал дальше сам себя, но оглянулся.























Взбираясь по спирали вверх
И видя пропасти внизу,
Я ни к чему не прихожу...
Поскольку не иду, а еду!

Взбираясь по спирали вверх,
Ведя себя как непоседа,
Вершины я не нахожу...
Но словно бы веду беседу!

В ней задаюсь простым вопросом:
Возможно ль из моих долин
Подняться до чужих вершин?
Не вырастая, стать колоссом.

И, взгромоздясь в автомобиль,
Обняться с горным серпантином.
Себя считая паладином,
Ещё не сброшенным в утиль.

Но в результате всех бесед
Банальный получу ответ:
Чужих вершин на свете нет!
Но средства к ним перемещений

Легко окажутся летальны.
Будь человек я не буквальный,
Я ждал бы новых воплощений,
Не чуждых знаниям сакральным!

Но жизнь моя не столь фатальна.





















Семь пятниц на неделе!
А что на самом деле,
Помимо выходных?

Я каждую субботу
Из всех трудов моих
Оставлю ту работу,

В которой воскресаю из маленьких смертей!
В которые впадаю из всех своих затей,
Что обратятся в прах.

На совесть и на страх - семь пятниц на неделе!
Желания на пределе и за пределом сил.
О чём бы не просил,

Чего бы не желал - семь пятниц на неделе!
Не более того.
Ведь в них, помимо жизни, нет больше ничего.














p. s. Один болтун, сильно докучавший Аристотелю своим пустословием, спросил его: "Я тебя не утомил?". Аристотель ответил: "Нет, я не слушал".

                Диоген Синопский










__________________ в наивной ангельской гордыне

Медовые слова мои летают.
Прикована к ногам земля пудовая.
Сама структура слов определяет,
Какою мне увидится натура.

Вот так я создаю мои миры!

Медовые слова мои не тают,
Как снег согретый из твоей ладони.
Лихие беззаконные кометы
Сегодня свой полёт не совершают.

Но как в ночном стреноженные кони

Стоят на той земле как на крыле.
И я, дежурный ангел октября,
Внезапно пробуждаюсь в январе -
На площади Дворцовой! Но бедовый

Сняв мёд с Александрийского столпа.

Я крыльями готов звенеть слова.
Не каменеть, но становиться новым.




























Но можно ли раздвинуть горизонт
И не делить его на горизонты?
Мне под дождём порой потребен зонт,
Когда мои различные полёты

(где каждая капель словно планета)
Всё чаще остаются без ответа.

И вот очередной небесный свод
Над головой держа - чтобы ежи под сводом
(всечерепным, не исколов природу)
Могли из блюдца молоком испить!

Конечно, я не проживу века,
Чтобы одно мгновение полюбить.

И вот - очередной небесный свод.
И можно ли раздвинуть горизонт
И не делить его на горизонты -
Давно вопросов нет! А есть один ответ

(и от-свет, и про-свет), и нет сомнений,
Что и мгновений нет, и что никто не гений.
















P. S. В основе любой подлости лежит непроходимая тупость умных людей. Умные дебилы надоели, хочу чувствовать невыразимое.

                Niko Bizin









Век немногого стоит.
Век побегает в стае,
Называясь эпоха,
Краткий как человек.

Духи воздуха так же -
Это выдох со вздохом!
Хорошо или плохо
Так эпохой дышать?

Ни во что не вмешаться, ничему не мешать,
Но эпохой являться.
И лишь духом даваться как дыхание живое.
Век немногого стоит,

Если век мой со мной
Заведя свои шашни, да не станет эпохой.
Век побегает в стае - заведутся в нём блохи,
Если не человек он и не зверь он, не птица.

Не Стихия-Россия, а сквозь пальцы водица!
Как такому присниться? Ведь такому не быть.
Век эпохой продлится,
Если буду в нём жить.























__________________ об аромате ливанского кедра

-  Немного хлеба и немного неба.
Любви немного и немного Бога, -
Пророк, любитель смальтовых мозаик,
Не признающий таинства Востока,

Такую нравственность мне завещавший!

И вот я от Эрота не бегущий,
Но берегущий целостность мою.
Мой мир не целокупен - как ручью
Мне в реку впасть! И морем-окияном

Себя пролить над островом Буяном.

Там, выпав из дождя как капля влаги,
Я думал отыскать в себе отваги.
Я стал овраги в скалах выгрызать,
Чтоб таинства в земных открылись недрах...

Но отыскал один орешек кедра!

Всё целомудрие моё - его лобзать.
Тем цену мудрости от сердца отвязать.




















Пророк, любитель смальтовых мозаик,
Их составлял из деревенских шаек
Для русской бани!
Веничком дубовым

Тебя я баню в социальной сети.

Под небом голубым ничто не ново.
И сколько б ни в свои садились сани
И я, и ты - мы чудо красоты,
Чушь мозаичных смальт смахнувши сами.

И вот мы стали наги словно дети.

Так в чём же же смысл тогда нам быть как боги?
Зачем нам видеть много дальше жизни
И дальше смерти? Мертвецом из сети
Обрушится на нас такой закат!

Наш мир захватят Тёмные века.

Ведь быть пророком, не избыв пороков,
И выйти в боги из зверей домашним -
Легко и просто, и вполне по росту
Любых погостов... Все знакомы шашни!

То вековая русская тоска,

Нам всё не так.
И вечность как пустяк.









p. s. ..Не ищите власти, богатства, влияния. ...Нам не свойственно все это; в малой же доле оно само придет, - в мере нужной. А иначе станет вам скучно и тягостно жить.

                письма Павла Флоренского из заключения детям














Нет чистоты во мне! Обычной высоты,
Которой всяк высок, кто знает свой шесток.
И в мире несказанной красоты
Я потому пространно не глубок

И так поверхностен! Как и мои мосты,
Которыми над глубиной иду.
Но солнечный восход всегда со мной,
И потому я не всегда в аду

Моих переживаний и желаний;
Мой мелок ад! Из всех моих познаний
Не знаю отречений от себя;
Я, сочинитель в бездне изречений.

Я пестую в себе свой слабый гений,
Который только буквица одна.
В тебе другую буквицу любя,
Я знаю, есть на свете глубина.

































Меня пугают, а я не пугаюсь.
Я не в холодном поту просыпаюсь,
А в раскалённой лаве!
Словно в недоброй славе.

Очень люблю я сливы.

Но не плоды прогресса!
Слив в информации в прессу
Или доносы власти - подлость для-ради счастья.
Сам их, как бодрый снегирь (то есть Суворов), троллю.

Славлю плоды домостроя, крепенькие, с росою.

Смыслы премного стоят -
С листиками и костью!
В них никакой злости,
Просто любовь к России.

Или (пусть!) к Украине - к её глупости грусть.

Смыслы ведь устоят и (себя) удостоят,
Коль душа наизусть.













P. S. Вода в сосуде прозрачна. Вода в море - темна. У маленьких истин есть ясные слова; у великой Истины - великое Безмолвие.

                Рабиндранат Тагор













Пространство и время оказались чисты,
По роду и племени ибо они холсты.

А далее - плащаница!
Но весь облик народа родится не на Туринском чуде.

А у Соломеи на блюде - в космосе непорядка!
И во всемирном блуде.

Вижу мои задатки
В детском моём лице.

Взрослость или судьба -
Это всего лишь прятки от самого себя.

Чтоб - не сойдя с места - глупостью на насесте
Восседать без оглядки.

Лишь в неспокойном мире как золотая рыбка
Только совесть не зыбка.

























Как просто человека испугать!
Шаг в сторону, и над болотом гать
Продавится. Но под ногою страх,
Как под душою прах, бежит от тела...

Когда она от праха возлетела.

Душа не знает страха, а во прахе
Лишь я скитался. Я души лишался,
Предпочитая подло выступать
По собственному телу за пределы

Законов естества! Душа жива.

А телу предстояло утопать.
И постепенно праху уступать.
Не проще ли теперь, как птичья рать,
Душе распасться, в атомы скатиться,

В частицы бытия? Душа моя!

Я собираюсь снова воплотиться.
Над собственным болотом воскрешаться.



























Росли цветы без всякого полива
Обыденно и так красиво.
Их жизнь мне представляется счастливой.
А сам я показался мне спесивым,

Желающим ухода за собой.

Богема божия! И вам нужна любовь.
И вам нужны забота и опека.
Но лишь тогда вы драгоценны веку,
Когда вы проживёте как-нибудь.

Когда о вас не видно и не слышно.

Есть у души скелет! Ведь плоть её как дышло:
Куда ни повернёшь, то и трубит.
Но крепость истинная в том, кто не вопит,
А исподволь вершит свою работу.

Не воздаяний ждёт, не теребит

Лукавством сыр из глотки у природы.
В ком без притворства мир в себе открыт.









p. s. Религиозная жизнь, со всеми сопутсnвующими мучениями, насылается Богом на тех людей, у которых хватает нахальства обвинять его в том, что он создал такой гнусный мир.

                Сэлинджер















Болезнью сознавать могу назвать,
Насколько не умею создавать!
В любви своей сажусь себе на шею
И погоняю... Но не овладею!

Ведь я хочу и всё, и ничего.
А трепетание сердца твоего
Предложит мне (как раз!) всё из всего.
Шепча (как под заказ), что всех озолочу.

Но я хочу лишь то, что я хочу.
Не знаю я того, чего не знаю -
Хоть знаю всё! Ничем не обладаю.
Я попросту безумно хохочу

В ответ на Божий смех - ведь самоназываюсь:
И смех, и грех! С любовью - ошибаюсь.
И лишь она (почти) не ошибётся,
Коль вдруг уйдёт и больше не вернётся.





























С любимой объясниться мне приснится.
Как будто бы жар-птицыно перо
Мне на уста легло! И стало Слово,
Которое давно уже не ново.

Но вся его основа неизменна.

Я вновь противоречу всей вселенной,
Что убеждает мне предать себя
Не той любви... А этой - что за Летой!
Она всенепременно побеждает.

А я непобедим, но - побеждён.

С любимой объясниться мне приснится.
Я стану совершенно нелюдим,
Освобождён от чаяний житейских.
И предо мной бессилен суд третейский!

Я сам себя сужу по миражу,

Который воплотил - и стало Слово,
Которое всесильно и не ново.
















P. S. Из этой жизни хорошо уйти, как с пира: не жаждая, но и не упившись.

                Диоген Синопский






Любовь к молодому телу -
Это доброе дело!

Любовь к молодой душе
(коль весь мир в неглиже,

То есть в своём исподнем) -
Невозможна сегодня, ибо душа мудра.

Даже если добра - я окажусь глуп,
Как пожилой труп у молодого костра.

Но любовь к молодому телу -
Это доброе дело и за пределами зла.

Ибо душа светла
И старая, и молодая - так же как и зола!

Перегоревшая, серая, безразличная к злу.
От холода окоченевшая, как костёр поутру.

































Чтобы расстаться, надобно постараться,
Чтоб не остаться в счастье частью своей души.
Чтоб за ним не умчаться, а совсем отобраться.
Для него потеряться и совсем не найтись.

Что мне такая жизнь?
Что мне такая смерть?
Прежде была твердь не под ногами вовсе.
А над головами, что оказались босы,

По небесам ступая - словно по гальке моря!
Ныне я чайка мира, следую за волной.
Вот такою ценой более мы не боги -
С болью вернулись в люди!

Более мы не будем.
Менее мы не станем.
Далее - не обманем:
Кто соберёт скрижали, тот и вернёт веру!

Но не в змеином жале и не дрожанием нерва,

А сиянием повторным душ наполнит сложение...
Что никому не исполнить.



























А что истина не навязывается,
То любому из нас рассказывается!
Подаётся не в бровь, а в глаз.
Я ослеп без всяких прикрас,

А слепой стал дерзко нелеп.

Научаюсь видеть душой -
Как зубами взгрызть металл!
А потом его вновь срастить.
Не увидев, как воскресал -

Так из смерти нельзя ожить.

Пусть душа даже ляжет в склеп,
Что как мир - большой и нелеп!
Ведь и я не случайно слеп -
Научаясь видеть душой...

Убеждаюсь, насколь он мал.

Кем я был и кем не настал.
Но я в истине не прохлаждаюсь.










p. s. Прошу прощения у всех, кому я признавалась в любви и назначала свидания. Горячую воду дали. Всё между нами кончено.















С невозможным бороться -
На себя напороться!

Собираюсь ли взяться,
Чтоб Сизифом сорваться?

Это мне запоздало, ибо взялся давно -
Когда крошечным пони я пошёл на войну!

Ныне вижу в реале, а не просто в кино,
Как (оседлав мустангов) саблями рубят танки.

Сам ведь душою взнуздан
И на вершину позван, чтобы там удержаться.

В кровь срываюсь разбиться -
Вновь соберусь взяться.

































А сомнений во мне никаких,
Если я не слышу других!
И во мне одно самомнение.

Самолёт мой - не аэроплан,
Что свои совершает движения
Над горячим дыханием суши.

Мои крылья не знают ран.
Ибо крылья мои - души,
Что невидимы и в аду!

Некасаемы и в раю.
Я взмахи их так пропою,
Чтобы ты возлететь могла.

Ибо мы над горячей сушей
Не тела меняем, а души.
Когда тело сжирает мгла,

Пусть душа незримо летает.
Ибо тело лишь здесь растает,
Чтоб душа быть везде могла.





















____________________ М. Н.

Говорю я, что говорю.
И люблю я то, что люблю.
Только это не о тебе.

Только это всё о судьбе.
Даже более чем - о ка'рме.
Только я не подобен камню.

И карме' не подобна ты.
Ведь под нас беда не течёт
Ледоходом морской воды.

Пусть над нами лишь джонатаны
Левингстоны Ричарда Баха.
Нас орган уровняет с прахом.

Но потом мы полюбим страны
И четыре Стихии света!
Ибо мы друг другу желанны.



































Вернуться домой.
Обернуться зимой,
Чтоб Леты коснуться - как ленты финальной!
Мой дом изначально был здесь.

Но я без тебя был не весь.

Вернуться домой так печально.
Вернуться домой, так ликуя.
Всего лишь одним поцелуем -
В телах, обретающих вес!

Мой дом изначально был здесь.

Влиянием сил центробежных
Душа остаётся безбрежной -
Но вдруг обрела естество!
Какое во мне торжество

И грусть - ибо целостность пусть

Сама по себе! А мы сами
Взлетели сейчас парусами.

























Осталось плыть по течению.
Быть перестать увлечением.
Любовь превратить в быт.
На развилке камень лежит:

Направо, налево, прямо!

Но я не читал упрямо ценных тех предсказаний.
Я полагал: Дерзаний довольно, чтоб превозмочь
Любую прямую речь и её закоулки.
Вот я стою на развилке: В космосе очень гулко.

В хаосе нет порядка.

И есть деревенская грядка, чтоб огород городить.
Лишь сердцу меня бить - изнутри, как о клеть:
-  Хочешь пасть на развилке? В руках у меня плеть! -
Говорит мне душа… И настолько она в неглиже,

Что ничего мне не скрыть.

Ариадна пусть бросит нить,
Чтоб мне вертикально петь.
















P. S. Не старайся в горсти своей удержать ветер, т. е. веру без дел.

                Исаак Сирин, Слово 67









Как мало надо мне.
Как многого не надо
Убогого во мне. Какая-то награда.
Какое-то простое наказание.

Какое-то любезное лобзание.
Какое-то простое отвращение.
Небесных сфер привычное вращение
Вращает и меня, и освещает

Всё тёмное во мне, и всё святое.
И надо мне всё самое простое
Лишь потому, что более не лгу.
И причинения боли избегу,

Лишь полюбив до боли! Ветер воли
Не может без другого ветра воли.
Одно существование на просторе
Не может без другого дорогого.
































Пожалуй, мы расходимся, дорога.
Как за руки разводимся, дорога.
Так даже не в расход идут враги.
Под солнцем с пылу-жару пироги

Так поедаются, коль смыслы рассыпаются.

А где-то меня счастье дожидается.
Участие моё в чём-то великом.
Я за порядок в этом мире диком,
Но - как морковка выдернут из грядок

За радугу-дугу моей ботвы!

Нет смысла в горизонтах синевы,
Коль их прошёл и счастие нашёл
Вполне неотвратимым - если мимо
Пройти его! Нет в смыслах ничего,

Помимо ясности в любом пути... Прости.




























Хотел я немного земли
Добавить в небесную твердь.
И тотчас же петь перестал.
Но стал выплавлять металл.

То есть звенящую медь.

Казалось, и то хорошо!
Как будто бы дождь пришёл
В мир громокипящих крыш…
И сразу же стала тишь

Искренне исчезающей.

Но я не стал загоняющий в нечто определённое.
Ветром произнесённое женщине прямо в подол.
Но я добавил к да'ли
Неисчислимую долю:

Стал выпрямлять хлеб, а не растить его!

Чтоб не на стол, а в песню - истово и задорно.
Чтоб проживать честно - более чем просторно.










p. s. Большой эгоизм - думать, что ты способен исправлять других.

                Преподобный Паисий Святогорец











Как по ступе'ням поступая. Отвечая
Ни да, ни нет - а лишь душа и ад!
Могу идти я не вперёд-назад,
А вверх и вниз, как дождь по жести крыш.

И это всё простая очевидность.

А вот дожди: дожить и пережить,
И после жить, и частью возлететь -
Здесь всё как у людей!
Но у дождей,

Казалось бы, и впредь должна быть безобидность.

Но нет её!
Здесь не твоё-моё,
А более чем общее житьё-
Бытьё-битьё... О сердце позабыв,

Я слушаю молчание твоё.

От чаяний моих я убегаю,
Но нелюбви твоей ко мне не постигаю.
































Корпускула (я в капсуле её)
В зенит взлетает (я в ковчеге Ноя).
Не растерзав дыхание моё,
На поле боя воет вороньё.

Я попадаю в это горло узкое

Каких-то там небес (внизу какой-то бес
Какой-то преисподней). Я сегодня
И завтра я - частица бытия
Единственная! Мне потребна сводня,

Чтоб низвести меня к другой частице,

С ней грехопасть (но воссиять при том,
Когда слияем лица поцелуем).
Что сласть небес?
Что преисподней пасть?

Никто к любви настолько не ревнует,

Чтоб осудить судом (и всё же допустить).
Любовь не оставляют на потом.














P. S. Мы ничего не можем противопоставить хаосу этого мира, кроме попытки быть не хуже, чем можем.

                Igor Skif








Выбор всегда за вами.
Выбор всегда есть пламя
Сошедшего Благодатного (вдруг да и обожжёт).
Есть мой жующий рот и есть человечий род

(так же настолько мой, насколько я сам не свой).

Выбор - для безвозвратного.
Выбор - не впереди (там только сердце ибо).
Выбор всегда не здесь.
Я (как проворная глыба) сам извертелся весь,

Дабы определиться: Кинуться мне куда?

Выбор - не на года
И не на всю вечность (либо на всю голову).
Выбор всегда есть верность
Ко всякому смыслу голому (как на снегу сердце).

Выбора просто нет (разве что дальше биться).


























__________________________________М. Н.

Я однажды сказал: Смысл немногого стоит.
Смысл побегает в стае и себя успокоит,
Стиснув сердце в кулак!
Это так да не так.

Никаких оправданий.
Никаких ожиданий.
Никакого нет смысла в бабьих тех коромыслах -
На них вёдра пусты! Как на древе листы,

Что со смыла опали - и открылися дали
Да на месте ствола.
Так влюбился я завтра, и влюблюсь я вчера,
И сейчас я люблю - не о смысле молю,

О слиянии тел!

Кто сияние смысла увидеть хотел,
Несущественны тем расстояния.




































Пусть будет слово да.
Пусть будет слово нет.
А всё, что сверх - совет лукавства моего.
Во мне нет ничего, что мог бы уступить.

Пусть будет нота до.
Пусть будет нота си.
Пусть будет в сотах мёд - словно витражный свет.
Огромности труда у совести просить

Я мог бы не посметь!
Я мог бы не поспеть вслед самому себе.
Сослаться на судьбу - что на моём горбу
Желает только в ад... Не райский будет сад,

А летняя страда!

Я повернул назад, словно вечерний свет,
Сказавши аду нет.

























________________ всё на самом деле

Какие-о простые чудеса.
Какие-то простые небеса.
И годы продолжаются лихие -

Под девяностые и далее в России.

Казалось, был я молод! В лютый голод
Я лопал пустоту. Чту пошлость ту -
Так ныне приложение в смартфоне,

Я заменяю ликом на иконе.

Что прежде глупости вершил в погоне
За собственным желудком половым -
Казалось, удалю, и молод в дым.

И вновь помчатся молодые кони.

Но нет простых чудес.
И видимых нет ангелов и бесов -
Невидимые правят интересы.

И я реален, хоть и не фатален.










p. s. Если ты из тех, кто полагает, будто современное искусство превзошло Вермеера и Рафаэля, отложи эту книгу в сторону и продолжай пребывать в блаженном идиотизме.

                Сальвадор Дали














Забегая наперёд, не получишь окорот -
Будет лишь наоборот.

Ибо быстро забежав (сам себя воображав),
Словно бы всё совершил,
Что себе вообразил.

Взбаламутил свою тишь.
А сидел бы словно мышь,

Колесо бы мироздания поднесло мне, что просил.
Иль навеяло бы сил,
Чтобы сам всё раздобыл.

Как воздушные шары сотворяем мы миры
Не во имя злой игры.

А затем, что наперёд получаем окорот
От всего, в чём нет - всего.
Всё берём из своего.





























___________________________ от А до А

А когда мне нужен зонт,
Я берусь за горизонт,
А не за небесный свод!
Ведь из всех своих природ выбираю непогоду.

Год - дожди, и год - заботы.
Год зимы, полгода лета.
И нисходят капли света,
Вертикальное покинув, растекаяся по древу.

Даже платье королевы или фартук стеклодува
Здесь вполне горизонтальны.
Только сущность вертикальна.
Остальное всё поверхность, просто внешность и нелепость.

В мироздании печально, если нет в нём горизонта,
Нисхождения духа в тело -
Так, казалось, мог бы думать...
Будь мне не самое душу не дано обратно вдунуть.

Пусть отрадно бытие - оно вовсе не моё,

А какое-то иное! Ибо не всегда со мною,
А немного впереди - словно сердце из груди.












P. S. У художника должна быть жена, которая будет говорить ему три вещи: 1) что он гений. 2) что он гений. 3) что он гений
                Сергей Рахманинов






________________________ М. Н.

Я принимаю твой отказ.
Любви меж нас на этот раз,
А так же и другой, и третий
Не сотворим на белом свете.

В геенне страсти не сгорим,

Нам пуст огонь? Так пусть нам пепел!
Лишь из него я в облака.
Потом ударюсь вновь об окна,
Слегка срывая их с петель.

Из стёкол стрелы добывая,

Помимо стрел того Эро'та.
Ведь мне не постучаться в дверь
Какой-то исповедью смелой.
Ведь для того желал я соты

Одной - медовой! Дальше - слова!

И третьей - славы! Не чтоб сети да притянули мертвеца.
Но поцелуи пить с лица.

























Дай сердцу волю, заведёт в неволю.
Вот то ли дело я во чистом поле.
Я бессердечен, ибо быстротечен.
Я потому отчаянно беспечен,

Что даже звездный путь ничуть не млечен.

И сердце, что оставило мне грудь
Совсем пустой, святою стало мышцей
В земле Святой, в которой меня нет.
И вот в моих ушах ликуют мыши,

Поскольку сердца крестоносен бред.

А я остался полностью несносен.
Так дамы на сносях милее миру,
Чем лиры дребезжание!
Чем скитания!

Я тело вдохновляю на свидание.

Но сердце мне его окоротит,
Во чистом поле указав на стыд.





























А в моей относительной прошлости
Много есть омерзительной пошлости.

Ты, о небо, не будь снисходительной
Влагой нёба - упав на бумагу,
Не размой мне чернила судьбы.

Что ступнями мне были гроба,
Не в пыли выступая, но в были -

Так ведь дело житейское это!
Суд третейский мне скажет о свете
И о тьме, о суме и тюрьме.

А к моей относительной прошлости
Пошлость будет не столь снисходительна -

Ибо мир снисходителен к ней!
Или я синеву не ищу меж теней,
Или стану вполне наяву.































___________________________________ Зачем?

А по одёжке ножки протягивают лишь в гробу.
А коль  говорю спесиво, выпячивая губу,
То не судьбы взыскую, а не по росту гроб.
Дабы такой заранее себе изготовить чтоб.

Чтобы лежать просторно, от космоса не дрожать.
От хаоса не растеряться, а в себе оглядеться.
И словно в смерти дожить, вырастить своё сердце.
Им изнутри опереться и, как тиски, разжать.

И осознать погребённым себя под собственной спесью
В этаком поднебесье! Славно пошутит бес!
Мёртвым быть невозможно. Но и воскреснуть без
Некоей спеси смысла выйдет только на вес.
































_______________________________ Зачем?

Собраться со двора давно было пора.
Со братьями своими, со всеми именами.
Со всеми племенами в моей крови живущих
Глаз завидущих, рук - доныне загребущих.

Собраться со двора давно было пора
Мне - стать, как пламя, сущим.
Лишь пепел оставлять, чтоб фениксов рожать.
Я ж продолжаю жить, я продолжаю ждать,

Что всё произойдёт, как водится, само.
Одно веретено одной судьбы и третьей -
Не пропустив второй! Вокруг оси - вот так!
Чтоб каждый стал пустяк как путеводный знак.


















p. s. Не предавай Господа ни за сребренники, ни за честолюбие, ни за чревоугодие, ни за сластолюбие.

                из Игнатия Брянчанинова













Все мои параллели птолемеева глобуса -
Словно бы одинокая рельса, протянутая автобусу!
Ведь колёса его давно остались без шин.
Покатился и - балансируй! И отныне путь только один.

Как и до, так и после меня - ни единою долькой
От лица не получится отступиться.

Все мои до-ре-ми-ли прометеева голоса -
Они все тоньше волоса у давно остриженной львицы!
И пшеничного колоса бесполезней.
И не греют, и не вылечат от всех болезней.

Но мне лестно, что я - воплощение бытия, а не Парацельса гомункул.
Я чистейший сердечный корпускул, мне таким уродиться

Получается только вдруг - да и то не из колбы в колбу.
И не от пустого лба да чтобы по полной - по лбу.
А как будто бы выбиться с земли на такую орбиту,
Что доселе была совершенно забыта.

А теперь - не поболее, а побольне'е лыбится новосельем.
Так и я возглыблюсь работой, в которой моё веселье.










p. s. Учитесь так, словно вы постоянно ощущаете нехватку своих знаний, и так, словно вы постоянно боитесь растерять свои знания.

                Кун-цзы