САША

Саша жил в деревне и учился в школе. У него была старшая сестра Галя. У нее был муж Гена. Гена был из соседней области, тоже из деревни. После свадьбы Гена с Галей стали жить у Гали, потому что у Гены была работа недалеко в городе. Родился ребенок. Пришло лето. Гена собрался в свою деревню. Там у него жила бабушка и дедушка. У них была корова, свинья и лошадь. Корову бабушка и дедушка гоняли в деревенское стадо. Деревня была маленькая.

Стадо было маленькое. Поэтому пастуха не было и пасли по очереди. Пришла очередь Гениных бабушки и дедушки. Гена собирался пасти. Он отпросился с работы и позвал Сашу. Саша согласился. Он знал Генину деревню. Там жила легендарная женщина, про которую знали пацаны даже с Сашиной деревни. Потому что пацаны с Геной несколько раз ездили к ней. И хотя в каждой деревне была своя легендарная женщина, эту особенно часто со смехом и подробностями вспоминали. Все эту женщину называли скунс. Прошлой зимой Саша с Геной тоже ездили к скунсу из приключения. Сидели, сидели. Выпивали. Новогодние праздники, делать нечего. Встали и пошли на трассу. Спустя час попутка высадила их у нужного поворота.

Саша с Геной шли по проселочной дороге километров пятнадцать. Попутки не было. Дул ветер. Пока шли, протрезвели, околели и все прокляли. Потом отогрелись у бабушки с дедушкой. Старики были рады. Гена обнимал бабушку. Саша объедался конфетами. Гена знал, где у деда лежит пенсия. Гена кое-что придумал. Он тихонько взял оттуда немножко, и они с Сашей пошли по деревне.

Сашу удивила ширина улицы. А деревня дворов двадцать, может тридцать. Поля, мост через речку, улица, погост, и снова поля. Поодаль ферма. Вот и вся деревня. Зашли к Гениному другу. В избе было тесно, тускло и жарко. Ползали и бегали дети. Сели на кухне. Пока знакомый ходил за самогоном, Саша любовался его женой. Не потому, что она была красивая, а потому, что она была женщина.

Саша был рослый старшеклассник. Женщина тоже с любопытством поглядывала на нового человека. Пришел Генин друг с каким-то всеобщим приятелем. Пили, говорили. Саша смотрел на женщину. Самогон кончился. Все засобирались. Другу оказалось нужно на ферму, приятелю тоже. Все вышли. Вечерело. Было морозно и очень тихо. Трактора наворотили. Снежные глыбы вставали как фиолетовые скалы. Саша нараспашку дышал сладким после самогона воздухом и блаженно участвовал в беседе ни о чем.

Пришли на ферму. Большая. В кислом пару по загончикам стояла скотина. В маленькой каптерке был стол и находились люди. Сходили за самогоном. Пошел разговор. Саша знал, что если есть самогон, то есть и разговор. А если все знают, что самогон будет еще, то разговор будет самым живым и охотным. Самогон был, и несколько раз ходили принести. На столе лежал хлеб и лук. От сюжетов и деталей разговор перешел на эмоции. Говорили, не слушая, и слушали лишь затем, чтоб начать говорить.

Кто-то уже обнимался. Куртки, бушлаты уходили и приходили. Пили, шутковали. Лица перекрикивали друг друга. Ссорились, но не ругались. Всем было занятно и хорошо. Саша вышел по нужде к коровам. Он любил коров. Он пошел по лабиринтам общего помещения фермы и гладил тех, что были ближе. Колхозные коровы были другие по характеру, чем домашние. Но доярки и другие приближенные знали, что все равно у каждой характер был свой. Ах, каких тут только не было! У этой кости упали, будет телиться. Надо будет сказать. Хотя, зачем. И так все сделают. Вон бык.

Саша вспомнил, как однажды психанул, ведя на веревке маленького теленка месяцев трех. Теленок тоже психанул, и показал всю силу. И Саша вспоминал, с каким удивлением он не мог с ним сладить. С теленком размером с большую собаку. От этого удивления и псих как-то прошел. – Сколько ж в тебе дури, братан – думал Саша, глядя на спокойного быка высотой с лошадь. Подошел какой-то мужик. Он что-то говорил. Саша что-то отвечал.

Потом они вернулись в каптерку. Все вышли в ночь. В темноте светили фарами две легковые машины. Долбила музыка, кучкой стояла молодежь и громко говорила. Гене теперь нужно было отыскать какого-то человека. У них был давний неоконченный разговор. Решили ехать. Говорили одни, потом другие. Сначала спорили, куда. Затем спорили, кто едет, кто остается. Собрались ехать одни. Потом другие. В итоге никто никуда не поехал. Саша и Гена пошли к Скунсу.

Вышла обычная женщина лет двадцати семи. Ушла, вернулась одетая. Втроем стояли на крыльце и болтали. Саша болтал больше всех. У женщины было несколько младших сестер. Были родители и дети. На крыльце горел свет. Все жили вместе в этой маленькой избе. Одна из сестер вышла тоже постоять. Саша влюбился. Попрощались. Когда Гена и Саша уже подходили к дому дедушки и бабушки, Гена вдруг захотел вернуться к женщине и что-то договорить.

Саша не хотел, ведь все уже спят. Гена упрямо пошел один. Его кто-то погнал, Гена побежал. Саша потом всю жизнь вспоминал удирающего тогда Гену и смеялся. Наутро Саше при каждом вдохе было сладко от того, что на свете живет такая девушка, сестра женщины. Он вспоминал ее глаза, которые будто говорили: ну, давай, и что ты со мной сделаешь? По новогоднему телевизору шел клип. Пел певец и танцевала танцовщица. Саша представлял, что это он поет. А сестра женщины танцует. Он повторял ее имя. Гена долго и тяжело блевал.

Спрашивал у Саши, что было. Он не помнил, как вчера убегал. Говорил, что ладно хоть вчера не пошли. Говорил, ладно хоть вчера не поехали. Еще он мучился стыдом за дедушкину пенсию. Дедушка уже все понял. Дедушка ничего не сказал. Ни им, ни бабушке. Еще дал на обратную дорогу. Теперь прошло полтора года. Гена и Саша приехали пасти на три дня. Было самое начало июня. Саша уже позабыл сестру женщины, но теперь с новой силой вспомнил. Ему опять было сладко. Бабушка и дедушка обрадовались. Утром оседлали лошадь деда.

Солнце еще не взошло. Было холодно. Где-то квакали лягушки. Дед был инвалидом. Он был очень молчаливым и очень добрым. Бабушка насобирала еды на пятерых. Саша и Гена свели стадо вдоль по деревне и выгнали за реку. Все тонуло в зелени. Птицы заливались и почти мешали говорить. Кусались комары. Росы было столько, будто дождь прошел. От земли поднимался пар. Солнце вышло. Сначала только слепило, потом как-то сразу начало печь. Запахло цветами.

Зазвенело и зацокало разнотравье. Стадо паслось по лощине. Саша смотрел край поля у дороги и скучал. Сестры женщины не было в деревне. Она была то ли в городе, то ли в другой деревне. Становилось душно. Саша думал о сестре женщины. Вот она, жила тут рядом. Она смотрела на эти деревья. Ходила по этой дороге. Она была реально красивая. Не симпатичная и обаятельная, а за тем красивая. Не клевая или суперская. А сразу, без дополнительного чего-то там, красивая в прямом смысле этого слова. И местность казалась особенно красивой.

Потому что здесь жила и ходила, говорила и улыбалась сестра женщины. Саша вспоминал зиму. Ее нагловатый, весело-недоуменный и заинтересованный взгляд. Саша окрикнул телкА и вспомнил свои рассуждения о любви на том крыльце. Женщина с непривычки тоже тогда дивилась и хихикала. Сначала снисходительно. Потом более искренне. И откуда ты такой взялся, будто говорила она. Как же там было красиво и морозно! От Саши, хоть ничего и не соображал, даже Гена тогда прифигел.

Много позже Саша поймет, что не обязательно, если хочешь, чтобы тебя полюбили, говорить о любви. Не обязательно и даже вредно. Что если именно этого полюбили ты хочешь, от твоих усилий именно этого полюбили как раз и не произойдет. Но тогда Саша думал наоборот. Как сильно он хотел, чтобы сестра женщины тут же в него влюбилась! Какую прекрасную плел он чушь! Как можно было в него тогда не влюбиться? И, конечно же, она втайне влюбилась. Саша тогда ничем не дал понять сестре женщины, что она ему нравится.

И несмотря на это, или именно поэтому, она до сих пор по нему сохнет. И всю жизнь по нему будет сохнуть. Выйдет замуж, нарожает детей. А думать будет о том таинственном необычном госте на ее крыльце. А Саша будет жить, ведать об этом ничего не ведая. Если только самую малость он будет самодовольно об этом догадываться. Что так невзначай и безответно спалил ее сердце. Как же Саша все круто сделал! Гена на лошади вел стадо по той стороне посадки.

Саша смотрел за полем. Проехала машина, поднялась пыль. Саша встал, оглядел местность и стадо. Попил, съел яйцо с хлебом. Снова попил и немного пошел вперед. Сильно пекло. Часа через полтора Саша и Гена направили стадо к реке. Коровы не стали пастись по пути, а сразу ломанулись к воде и в тенек. Рановато ставать, ну ладно. Напоили лошадь. Настал обед. Коровы легли. Саша и Гена тоже. Лошадь убежала. Гена стал ее ловить. Саша смеялся. Потом лошадь вдруг пошла на Гену передними копытами. Ладно бы укусила, но могла и затоптать.

Гена испугался и влез на дерево. Саша смеялся, потом пошел в деревню за дедом. День прошел. На завтра дед выхлопотал Саше и Гене колхозного мерина. Старый и послушный. Саша весь день пропас на нем. Бабушка собрала так же много еды, хотя почти всё в первый день пастухи привезли назад. В этот раз днем стали на пруду. Саша два раза переплыл пруд на мерине и утопил сигареты. Гена стал страдать и пошел в деревню за сигаретами. Вернулся на тракторе с каким-то парнем. Парень рассказывал о своей городской шабашке.

Потом окунулся в пруд и, выжимая трусы, стал рассказывать о скунсе. О том, почему скунс-скунс. Как ее муж раньше ходил по деревне пьяный с ножом. Что сейчас он в тюрьме и скоро выйдет. Что ее сестра теперь учится в городе и не отстает от скунса. ТА. Саша, все больше волнуясь, слушал. Потом парень показал на растущее как-то низко и параллельно земле дерево на повороте у края посадки. - Вон, там я видел. Прошлым летом. Всей машиной ее имели городские. Они потом еще весной приезжали, мы их ломанули, как раз Толян был.

Больше не ездят. Парень одевался. Подул ветерок. Коровы уже поднялись. Саша смотрел на это особенное дерево. Ему захотелось к нему подойти. - У нее пацан есть в Охлепке, она у него ща. Парень полез в трактор. Саша ловил каждое слово. -И что, ее там прямо при пацане вся Охлебка имеет? - крикнул ему Гена, со смехом подводя Саше мерина. Парень засмеялся и не ответил. Саша тоже засмеялся